Но Мари этого не знала. «Если ты закричишь или попытаешься позвать на помощь, я убью тебя». Он снова подошёл к ней, прижавшись щекой к ее лицу. Он положил свободную руку ей на бедро и потянул вперед. Затем он приставил дуло пистолета к её голому животу. «Ты мне веришь?» Она отчаянно закивала. В её глазах была боль и сильное замешательство, а по щекам начали течь слёзы. На мгновение он задумался, возможно стоит всё-таки использовать пистолет. Так всё закончится быстрее. Нет, в этом случае будет слишком много шума. К тому же, он упустит тот восхитительный момент, когда свет покинет её глаза. Он снова прислонился к стене, размахивая пистолетом так, словно это была всего лишь чашка кофе. А потом он начал говорить. Он говорил и обвинял, но делал всё возможное, чтобы не задушить её в ту же секунду. Даже когда он сорвал ленту с её лица и позволил ей говорить тихим дрожащим шепотом, ему удалось не убить ее. Но ответы, которые он получал от неё и то, как она отвечала ему, не оставляли ей шанса. Хотя связывая её, он решил, что если она правильно ответит на все его вопросы, он сможет отпустить её. Но это было просто смешно. Она никогда не сможет не выдать его—не сообщить о том, что он сделал с ней. Значит, ей тоже придется умереть. Как и двум другим. Когда эта мысль пришла ему в голову, он с удовольствием обнаружил, что с каждым совершенным им убийством эта концепция становилась всё более и более приемлемой. ГЛАВА 9 Вернувшись в отель, Маккензи решила принять горячую ванну. Обычно она не делала этого в гостиничных номерах, но у неё сильно болели ноги и кружилась голова. Она просто хотела расслабиться. Если бы Маккензи не была на шестнадцатой неделе беременности, то, скорее всего, выпила бы несколько бокалов вина. Она снова и снова прокручивала в голове визит в дом Уильяма Холланда. Инстинкты подсказывали ей, что он, скорее всего, не имел никакого отношения к убийствам—просто в его случае имело место довольно много совпадений. Она также знала, что его нежелание предоставлять информацию о своей девушке, может означать только то, что он сожалеет о жертвах, которые ему пришлось принести для сохранения этих отношений. Отказ от довольно престижной работы только для того, чтобы регулярно заниматься сексом с молодой женщиной, казался адской жертвой, даже если он был влюблён в неё. Несмотря на всё это, она подумала, что стоит попытаться связаться с нынешней девушкой Холланда. Даже если он был не при чём, его девушка могла знать Джо и Кристин. Может быть, у неё есть какая-то информация, которая могла бы— Её внимание было прервано стуком в дверь ванной. Дверь приоткрылась, и Эллингтон заглянул внутрь. «Я могу войти?» «Конечно». Войдя в ванную, он бросил на неё игривый взгляд. Ей нравилось, как он смотрел на неё, когда она была обнажена. Это не было похотливое разглядывание, скорее взгляд, выражающий восхищение. Даже сейчас, когда ну неё начал появляться живот, она чувствовала, что привлекает его. «Ты будешь выглядеть чертовски сексуально с маленьким животиком», - сказал он. Эллингтон убрал её полотенце с опущенного сиденья унитаза и сел. Его глаза всё ещё блуждали по её телу сквозь пар от горячей воды. «Я слышал, как ты говорил по телефону, - сказала Маккензи. - Ничего нового?» «Ничего. Я только что отправил запрос на данные по Уильяму Холланду. Я собираюсь попытаться найти Мелиссу, с которой он встречается, но это будет невероятно сложно без помощи университета». «Ты действительно думаешь, что он подходящий кандидат на роль убийцы?» - спросила она. «Честно говоря...нет. Человек, который не может сохранить в тайне свои отношения со студенткой, стал бы паршивым убийцей. Кроме того, он не выглядел так, будто пытался скрыть какую-то информацию. Он свободно её выкладывал». Маккензи кивнула. Она посмотрела на свои пальцы и обнаружила, что они немного опухли. Она сморщила нос и жестом попросила полотенце. Эллингтон протянул его ей, и она встала, чтобы вытереться. Сделав это, она скептически посмотрела на свой живот. «Ты серьезно это сказал? - спросила она. - О том, что беременный живот будет смотреться хорошо?» «Да. Хотя у меня раньше никогда не было беременной женщины. Поэтому я просто предполагаю». «Знаешь, я заметила, что мои пальцы начинают опухать». Эллингтон, казалось, не знал, что сказать по этому поводу. Он обнял её, когда она завернулась в полотенце и поцеловала в лоб. «Мои лодыжки тоже опухли, - сказала она. - Всё происходит так быстро. Я знаю, что это звучит глупо, но меня беспокоит то, что этот ребёнок сделает с моим телом». «Ты имеешь в виду здоровье или внешность?» - спросил он. «И то и другое». «Не хочу тебя расстраивать, - сказал Эллингтон. - Но ты и я - мы теперь женаты. Поэтому единственный мужчина, который будет на тебя смотреть - это я. И я могу уверенно тебе сказать, что когда у тебя вырастит животик, и распухнут лодыжки, и ты начнёшь ходить вразвалку, как утка, я всё равно буду считать тебя сексуальной». Она тихонько засмеялась ему в грудь и обняла. «Вразвалку?» «Я не знал, какое слово подобрать. Извиняюсь». «Всё в порядке. Это было мило». Она нежно поцеловала его и взяла за руки. «Я очень устала. Но думаю, что если ты проявишь творческий подход, то сможешь сделать так, что я не усну ещё некоторое время, если хочешь». В ответ Эллингтон лишь снял с неё полотенце. Когда оно упала на пол, он поднял Маккензи и отнёс в спальню, где, как и предполагалось, не давал ей уснуть ещё довольно долго. * * * Возможно, свою роль сыграло то, что она наконец раскрыла убийство своего отца примерно год назад, но в её кошмарах перестали появляться те деревенские кукурузные поля, которые преследовали её в Небраске. Теперь, когда её разум погружался в сон, видения были менее яркими и в какой-то степени более расплывчатыми. Раньше у неё были невероятно правдоподобные сны, и те, которые она могла вспомнить, были так же ясны, как воспоминания о фильмах или телешоу. Через некоторое время после того, как Маккензи заснула, полностью сексуально удовлетворенная, ей приснилось, что она стоит в большом помещении. Оно было размером с концертный зал и содержало только два предмета мебели: кресло-качалку и колыбель. Из колыбели доносился детский плач, эхом разносившийся по огромному помещению, так что звучал почти как гром. Маккензи побежала через зал, но казалось, что она так и не приблизилась к колыбели. Ребёнок продолжал плакать, теперь переходя на пронзительные крики. Маккензи за свою жизнь видела не так уж много детей, но могла отличить крики, означающие, что ребёнок нуждается в смене подгузника или еде, от криков ужаса. Наконец она, задыхаясь, добралась до колыбели. Когда она заглянула внутрь, ребёнка там не было. Вместо этого вся внутренняя часть кроватки была покрыта кровью. Она протянула руку, чтобы дотронуться до неё, и обнаружила, что кровь всё ещё влажная и тёплая. Затем она поднесла кровь к лицу, внимательно изучая её, как будто никогда раньше не видела. И как только она это сделала, кровь потекла по её пальцам, капая на новое блестящее обручальное кольцо на безымянном пальце. «Мак?» Она обернулась и увидела Эллингтона. Он держал на руках ребенка. Малыш не двигался и не плакал. «Что случилось? - спросил Эллингтон. - О Боже, Мак, что случилось?» Маккензи с криком бросился к нему. Подбежав, она посмотрела на ребенка и увидела— Она села на кровати и тихо вскрикнула. Эллингтон всё ещё крепко спал рядом с ней, и в гостиничном номере было почти тихо, за исключением жужжащего обогревателя у стены. Она посмотрела на прикроватные часы и увидела, что уже 3:55. Маккензи заснула около десяти, поэтому получалось, что проспала она уже шесть часов. Этого было недостаточно, чтобы полностью восстановить силы, но она знала, что уснуть после этого жуткого кошмара будет почти невозможно. Маккензи ощупала свой живот, словно убеждая себя в том, что это был всего лишь сон. Она знала, что пока было ещё слишком рано, но ей вдруг захотелось, чтобы ребёнок зашевелился. Чтобы отвлечься от беспокойства, вызванного сном, Маккензи сосредоточилась на текущем деле. Уильям Холланд оставил у неё неприятные впечатления, и хотя она была уверена, что он вовсе не причастен к убийствам, что-то в нём, казалось, было не так. Возможно, разговор с его девушкой поможет прояснить ситуацию. Затем она подумала о жертвах, произведя у себя в голове небольшое сравнение. Маккензи прислушалась к жужжанию обогревателя, сосредоточилась на своём дыхании, погрузившись в состояние, схожее с медитацией. Обе женщины были задушены. Убийца переспал с Джо, прежде чем задушить её. Почему же тогда он не занимался сексом с Кристин? Что изменилось? Никаких признаков пенетрации не было, но на её нижнем белье было физическое доказательство того, что она была, по крайней мере, в состоянии возбуждения. Таким образом, они связаны, но есть и различия. Жертвы испытывали сексуальный интерес к этому человеку. Возможно, он даже использовал секс как приманку. Вот почему они его впустили. Это спланированные убийства. И, возможно, убийства под влиянием страсти или просто в результате доминирования. Половой акт только с первой жертвой, и дальнейший отказ от него указывают на то, что, возможно, он счёл секс пустой тратой времени или излишеством. Поэтому, возможно, он хочет только власти и контроля. Отказ от секса с Кристин может означать, что он усвоил некоторые уроки после убийства Джо. Может быть, он решил действовать быстрее, осторожнее. Может быть, сейчас ему нужны только убийства, а не секс. Обдумывая всё это, она с удивлением почувствовала, что сон снова подкрадывается к ней. Маккензи это вполне устраивало. Её небольшой мыслительный сеанс позволил ей сделать несколько предположений об их убийце. Эти женщины сами его приглашают; они рады его присутствию, пока он не нападает на них. При этом он явно новичок в убийствах. Он учится по ходу дела, выясняя, на что он способен и что ему нравится—что он успевает и что отнимает слишком много времени. И если он всё ещё учится и чувствует себя не совсем уверенно в процессе совершения преступления, то он обязательно рано или поздно совершит ошибку. Он, вероятно, уже сделал её, нам просто нужно выяснить, в чём она заключается. Это была последняя мысль в её голове, прежде чем она снова заснула. На следующий день Маккензи почувствовала себя комфортно и уверенно. Но она также понимала, что учитывая большое количество студентов, возвращающихся в кампус на следующий день, им с Эллингтоном предстоит выполнить значительную работу.