В кабинет заглянул Козловский. — Заходи, майор, — кивнул ему Гурин. — Говорят, ты разыскал Глушакова. Как он? — Пока молчит, — как от зубной боли, скривился Козловский и предложил: — Пошли ко мне, потолкуем с ним. Надо решать, что с ним делать. Тем более что сегодня нарочным доставили заключение эксперта: кровь на финке Дорониной... — Это уже намного серьезнее! — Борис поднялся со стула. — Пошли. 7 Глушаков, высокий худощавый мужчина с узким смуглым лицом, встал нам навстречу. Козловский махнул рукой: — Сидите! — Он сел за свой стол, сказал: — Опять говорить с вами будем, Глушаков. — Не о чем нам говорить, — хмуро ответил тот и, опустившись на стул, принялся разглядывать свои ладони. — Я уже все рассказал вам. Козловский не обратил внимания на его слова, спросил: — Куда и зачем вы ходили вчера вечером? — Я уже говорил. — Повторите еще раз заместителю прокурора района и заместителю начальника отдела уголовного розыска области. Глушаков настороженно посмотрел на меня и Гурина и сразу как-то подобрался, выпрямился на стуле. Помолчав, ответил: — В магазин за сигаретами ходил. — С хозяйственной сумкой? — С нею. Хотел заодно что-нибудь из продуктов купить. Жена во вторую смену работала. — В какой магазин вы ходили? — В третий, по Гарбарской. — Во сколько времени вы ушли из дома? — Не помню. Где-то около восьми или чуть позже. — В магазине много покупателей было? — Несколько женщин. — Где ваш финский нож? — Не знаю. Где-то, видно, утерял. А может, кто из шоферов его вытащил. Он в ящичке кабины лежал. — Когда пропала финка? — Да уже больше месяца. Козловский, не отрывая взгляда от лица Глушакова, жестко и раздельно сказал: — А ведь вашим ножом, Глушаков, как установила экспертиза, была убита сторож магазина. Что скажете на это? Глушаков поежился, словно ему за воротник положили кусочки льда, и тихо ответил: — Но я никого не убивал. И ножа у меня не было. В кабинет заглянул эксперт-криминалист Стрелковский, протянул Козловскому листок бумаги. Козловский пробежал его глазами и протянул мне. Это был стандартный бланк справки эксперта-криминалиста. «...Следы на одной из бутылок вина, изъятых в магазине № 3 г. Соколова, оставлены указательным и безымянным пальцами правой руки Глушакова Якова Ильича...» — Итак, финал? — спросил тихо Гурин, тоже прочитав справку. Я растерянно пожал плечами, подумал: «Возможно, ошибся Стрелковский? Эксперт он молодой, все может быть...» Козловский протянул справку эксперта Глушакову, мрачно сказал: — Прочтите этот любопытный документ. Интересно, что вы сейчас запоете? Глушаков читал долго, о чем-то напряженно думая. Наконец, вернув справку Козловскому, развел руками, сказал: — Может, и мои отпечатки на той бутылке остались... — Ваши? — сразу насторожился Козловский и даже привстал за столом. — Тогда объясните, каким образом они там оказались? — Очень просто. Вчера, когда ходил в магазин за сигаретами, взял там бутылку вина. Потом раздумал, вино вернул, выпросил у продавщицы бутылку водки. — И это в восемь вечера? — удивленно посмотрел на Глушакова Козловский. — Ведь спиртное продается до 19 часов! Липа все это!.. Гурин поднялся со своего места и официальным тоном сказал: — Вот что, товарищ Козловский. Показания гражданина Глушакова оформите протоколом допроса. Пишите все, что он говорит. Потом решим, что делать с ним. Через час я к вам зайду. А сейчас мы с подполковником вас оставим. 8 — Черт ногу сломает в этом деле! — сказал Гурин, когда мы вернулись в кабинет заместителя начальника отдела, где из-за отсутствия хозяина временно обосновался я. — Голова прямо-таки трещит от всего этого! — У тебя есть сомнения в виновности Глушакова? — осторожно спросил я. Борис невесело усмехнулся: — Я уже сегодня объяснял одному своему ретивому подчиненному, что нам дано право сомневаться во избежание ошибки. — Тогда давай думать, — предложил я, усаживаясь за стол. — Возьмем на вооружение ту же презумпцию невиновности, то есть будем исходить из предположения: Глушаков не совершал разбойного нападения и не имеет к нему никакого отношения. — Ничего себе «не имеет отношения»! — возразил Борис. — А как же с отпечатками его пальцев, с ножом? Их ведь не сбросишь со счетов! — С отпечатками пальцев проще, если поверить Глушакову. С продавцами буду говорить сам. Кроме того нужно назначить криминалистическую экспертизу и поручить ее опытному эксперту оперативно-технического отдела УВД. Из ОТО мне сегодня звонили: отпечатки пальцев на бутылках с вином оставлены несколькими людьми... Гурин покосился на меня, видно, ожидая, что я опять напомню ему о проверке пальцевых отпечатков продавщиц, уборщицы, грузчиков и прочих людей. Но я ничего не добавил, и Борис глубокомысленно кивнул головой: — Ясно, сегодня же назначу экспертизу. А как же с ножом? — Тут дело сложнее. — А если допустить, что и нож кто-то подбросил к магазину, чтобы нацелить нас на след Глушакова? — Борис ухмыльнулся: — Кто-то запачкал его в крови Дорониной и подбросил к магазину, а? Если мы это докажем, тогда Глушаков будет чист, как стеклышко. И презумпция невиновности восторжествует. — Перестань, не до шуток сейчас! — поморщился я. — Ножом Глушакова мог воспользоваться преступник. — То есть Глушаков отдал нож преступнику, хочешь сказать? — Нож могли украсть. — Кто же, например? — Ну, хотя бы Натаров. — Натаров? — уставился на меня Гурин. — Откуда ты взял? — Я не утверждаю. Это только предположение. Мы же просто рассуждаем. Натаров зол на Глушакова за Нюрку. Тут вот какая петрушка. Год назад Натаров из-за Нюрки развелся с женой. А Нюрка вдруг в феврале сошлась с вернувшимся из заключения Глушаковым, с которым знакома была еще до его осуждения. Вот Натаров и обозлился на Глушакова. Об этом рассказал мне участковый Шамрай. — В таком случае, — сказал Гурин, — Натаровым надо заняться вплотную. — Уже делается. Работает Шамрай со своими внештатными помощниками. Я их проинструктировал.