– О, нет. Кесат только один. Ардар поморщился. – Ты не поняла меня. Я спрашиваю, много ли там мужчин, которые никогда не держали в руках ни меча, ни лука? – Много. – Они, что, рабы? – Нет, мой господин. Они все свободные сакасены. – Почему же они тогда ничего не умеют? – Они умеют. Они лепят такую красивую посуду. Хорезмийские купцы увозят ее на юг караванами. – Ах, вот оно что, – догадался владыка. – Им некогда учиться. Они все время работают. Кое-кто предпочел золото мечу. Где проживает твой Кесат? – В Хускае, мой господин. – Гурек! – Господин? – в шатер вбежал телохранитель. – Комал далеко? – У шатра, господин. – Пусть зайдет!.. Встань с колен и посиди на кровати! – Вы пощадите меня? – Сядь на кровать и не мешай! – Ардар произнес это таким властным тоном, что девушка не решилась перечить. А в шатер вошел глава телохранителей. – Комал, пошли людей в Хускаю. Пусть проверят, много ли в Хускае мужчин, не владеющих оружием. Если много – пусть повесят вождя племени и всех старейшин на подпорках их шатров. – Слушаюсь, мой господин! – Комал поклонился и вышел. Ардар все никак не мог успокоиться. Он метался по шатру. – Жадные скоты! Я им покажу хорезмийские караваны. Комал! – Я здесь, мой господин! – начальник телохранителей вновь вошел в шатер. – Пусть твои люди найдут в Хускае гончара Кесата и передадут ему следующее. Пока он не научится владеть мечом и луком, как настоящий сакасен, не видать ему… Как твое имя, девочка? – Кханда! – пролепетала потрясенная красавица. – Не видать ему Кханды, дочери Сардака, как своих ушей. Пусть скажут еще. Жду Кесата через год в своей ставке. Приедет показывать мне лично, как он владеет оружием. Докажет, что он уже воин – получит Кханду в жены, не докажет: прикажу гнать плетью через всю степь, а Кханду выдам за настоящего сакасена. Не хватало еще плодить не способных постоять за себя хлюпиков! Ступай, Комал! Можешь не беспокоиться, девочка. В ближайший год ты Кесата не увидишь и он тебя тоже. – Господин!? – Кханда смотрела на владыку ошеломленным взглядом. – У такой красивой девочки, как ты, дети должны быть настоящими сакасенами: сильными и храбрыми воинами, способными с оружием в руках защитить свою семью и свою Родину. Если же они, к тому же, будут искусными ремесленниками, то честь им и хвала за это! Усвоила? – Да, господин, – прошептала девушка. – А теперь раздевайся. Пока твой Кесат будет изучать военное дело, я научу тебя искусству, которое должна знать каждая жена, если не хочет, чтобы ее муж бегал от нее по чужим женам и девкам. – Да, господин. – Кханда принялась развязывать свой поясок дрожащими пальцами… Полтора часа спустя Ардар вышел из шатра. Нашел Комала. – Я беру Кханду в число своих официальных наложниц. Представишь Кханду госпоже Винате и выделишь ей отдельный шатер и двух рабынь. – А что Кесат? – Если он докажет, что он может не только лепить горшки, но еще и мужчина, я выдам Кханду за него с большим приданным, и поставлю его правителем всех ремесленников Хускаи. – Вы, как всегда мудры, господин! – Комал, оставь лесть лизоблюдам. Что б я больше не слышал от тебя подобного. Что на пиру? – Идет! – Иргар там? – Нет. – Сбежал сразу же, как только я вышел? – Да. – Я так и думал. Чем он занят сейчас? – Поехал на охоту с Говиндой, сыном вождя Арианта, и Азом, сыном вождя Васумати. – Ловкач. Идем, вернемся к пирующим. – Послать за Иргаром? – Зачем? Пусть развлекается, если охота ему нравиться больше, чем общение с отцом… – Сын мой! – величественная женщина, одетая в черные и серые одежды вдовы, скорбящей по своему мужу, но из очень дорогих материй, строго посмотрела на владыку Ардара. Высокая, все еще стройная и красивая, несмотря на свои шестьдесят три года, мудрейшая (таков был ее титул, как главы Совета старейшин народа сакасенов) Калавати держалась с таким достоинством и величием, что ее сын, могущественный владыка сакасенов до сих пор частенько терялся в присутствии матери, особенно, когда они оставались вдвоем. Царственные движения матери, гордая посадка головы, надменное выражение лица, повелительность ее строгого взгляда сразу же напоминали Ардару времена его отца грозного владыки Артасара, перед очами которого бесстрашный в бою Ардар всегда испытывал безотчетный страх. – Мне сообщили, ты обзавелся новой наложницей. Но, сын мой, когда же ты, наконец, поймешь, что ты владыка великого государства? Как-никак тебе уже сорок пять. – Я не понимаю тебя, мама. – Поразительно! Не понимать, в чем состоит честь и достоинство семьи владыки! Сделать официальной наложницей дочь простого пастуха! Не дочь вождя или старейшины, что укрепило бы твой трон, а дочь пастуха! Да только, если ты обратишь на нее свой взор, – для нее это уже великая честь! А если ты переспишь с ней, то она должна молиться на тебя до конца своей жизни! Знаешь сколько вождей и старейшин разгневаны на тебя, что ты предпочел эту пастушку их дочерям? – Мама, Кханда очень мне помогла. – Чем же? Раздвинула ноги шире, чем могут другие? Или у нее есть еще что-то такое между ног, чего нет у других? – с презрением спросила Калавати. – Кханда открыла мне глаза на неполадки в государстве! – Назвала имена заговорщиков? – Хуже. Указала местность, где сакасенов перестали обучать военному делу. Где оружие поменяли на горшки с золотом. – Ты имеешь в виду Хускаю, Капаиту и Хушку? Это я распорядилась, чтобы тамошних мастеров не отвлекали от дела. Их мастерство выше всяких похвал и мы получаем за их изделия много золота. – Золота? – владыка пришел в ярость. – А если армия массагетов или шаха Кавада завтра подойдет к Хускае? Тамошние жители чем будут отбиваться: горшками? Или может, вместо стрел будут метать золотые слитки? – Сын мой, ты неразумен. Если армия Кавада или воины Кадфиза подойдут к Хускае, они не станут убивать их жителей, а заберут их с собой. Ни один здравомыслящий правитель не станет губить столь искусных умельцев. – И при этом изнасилуют их всех жен и дочерей, перебьют стариков и младенцев. Мать, ты хоть сама понимаешь, что говоришь? Короче, мать, я распорядился казнить всех старейшин Хускаи. Сейчас же распоряжусь, чтобы казнили старейшин Капаити и Хушки. Я им покажу хорезмийское золото! – Сын мой, вы немедленно отмените свое неразумное повеление. Я требую от вас не как мать, а как глава Совета старейшин страны! – Извини, мать, но дела войны не в вашем ведении. Я верховный военный вождь страны и все способные носить оружие мужчины подчиняются только мне! – Сын мой, ты отменишь свое повеление. – Скажи, мать. Мой отец владыка Артасар допустил бы, чтобы кто-то из его подданных не умел владеть мечом или стрелять из лука? – Никогда! – гордо ответила Калавати, свято чтившая память и дела покойного мужа. – Тогда почему ты требуешь этого от меня? – ехидно спросил Ардар. – Делай, как знаешь, сын. Я не буду вмешиваться в дела войны. – Спасибо, мама. Скажи, что у тебя там вышло с Абдой? Он вчера на пиру сидел сам не свой.