– А не проще их просто в клочья разорвать? Нашли на них чудище или мор, и всего делов. Остальные в ножки будут кланяться. – Это не мой метод! – От этого перекрикивания у меня начинали садиться связки, да и снующие мимо солдаты нет-нет да и задерживались, чтобы послушать, о чем говорит их командир и странный тип с белой рукой. – Чем меньше жертв, тем лучше. Я же не светлый маг, чтобы жизни отнимать пачками. У меня свой кодекс. Про кодекс я бессовестно врал. Может, у некромантов и было что-то похожее, но, поскольку информацию почерпнуть было неоткуда, приходилось импровизировать на ходу. – Ну, тогда иди разговаривай. – Фалько пожал плечами и, похоже, начал терять ко мне интерес. – Мне помощь нужна. Конь, желательно черный, плащ, если есть, и какой-нибудь нарочито вычурный доспех. Что-то необычное, что только для виду. Коба, слушая все это, пританцовывал рядом в нетерпении и, казалось, готов был пуститься в пляс. – Ух, дела, хозяин. Ух, деньки! Мне же в горе никто не поверит, что я при таком присутствовал. Бесстрашный маг выйдет в открытое поле против сотен тысяч злобных разбойников и бандитов, чтобы дать им отпор. Ну, по крайней мере, это будет моя версия. Фалько распорядился, и мне привели коня. Старая тягловая кляча по кличке Черныш, с провисшим брюхом и пепельной, выцветшей гривой, стригла ушами и испуганно фыркала. Кто-то из солдат, хохоча, оседлал конягу и подвел его ко мне со словами: – Ты маг, с Чернышом осторожней. Нрав у него сволочной. Что не понравится, мигом скинет, потому и телегу тянет, а не под седлом. Затем мне принесли некий шлем, с перьями, иссиня-черного цвета. Данный головной убор был слишком легким, чтобы поверить в его серьезную защиту от той же стрелы, однако среди всего вооружения гарнизона он оказался самой вычурной и самой ненужной штукой. Гарнизонный кастелян пояснил, что не представляет, откуда вообще взялась эта вещь, и готов отдать ее мне даже не попросив расписаться в ведомости на вещевое довольствие. Мантию искали долго, чуть ли не больше часа. После пришла идея вспороть полог испорченной палатки, в которой раньше хранили порох. За годы эксплуатации материал палатки приобрел необходимый мрачный цвет, а сделать из него плащ не составило особого труда. Итак, настал решительный момент, и моя самоубийственная вылазка началась. Я взгромоздился на Черныша, надел на голову дурацкий шлем с перьями и, запахнувшись в мантию, выехал за ворота лагеря. При моем появлении в стане противника началось заметное оживление. Однако мне было не до того. Коняга попался и правда своенравный. Всем своим видом и поведением он показывал мне свое пренебрежение, и стоило немалых усилий, чтобы удержаться в седле и одновременно править строптивцем. Обнадеживало то, что меня не только не атаковали, так еще, похоже, и готовы были пропустить. Чем ближе я подъезжал к порядкам противника, тем громче раздавались удивленные возгласы и тем больше было суеты в рядах разбойников. Некоторые из них даже опустили оружие и с интересом обсуждали такой интересный персонаж, как я. Позволив Чернышу подъехать вплотную к группе плохо вооруженных, чумазых и не совсем дружелюбных господ, я попытался придать себе вид грозный и воинственный. – Меня зовут Черный Кот, и я желаю говорить с вашим командиром. Из толпы оборванцев послышались смешки, сначала робкие, потом все более смелые, а под конец надо мной и вовсе стали потешаться. – Ты посмотри на этого попугая! – скалился высокий щербатый тип, у которого из одежды имелись лишь короткие штаны да рваная куртка. – Он желает поговорить с командиром? А может, он занят, на бабе какой лежит, а ты его отвлечешь! – Да вы посмотрите на его шлем, – заливался другой пузатый крепыш, с копной рыжих волос и редкой курчавой бородкой. Одна рука бандита была обезображена отсутствием пальцев, и он размахивал ею в воздухе, будто на показ. – Я желаю говорить с вашим командиром, – продолжал я, стремительно теряя терпение. Расчет мой был прост. Мои магические способности работали в том лишь случае, когда я раздосадован, разозлен, расстроен или просто не в духе, и именно для этого и служил мой наряд. В будущем стоило попрактиковаться, заставив магию работать, когда нужно, а не когда я в печали, но сейчас оставался только этот вариант. – А вы посмотрите на его клячу, – взвизгнул одноглазый, закутанный в меха узкоглазый оборванец. – Она, того и гляди, подохнет под этим ряженым! Давайте, парни, пощекочем его ножичком, то-то будет потеха! Благодатная злоба наполняла меня, как пустой сосуд. Ощущение было интересным, распаляясь все больше и больше, я тем не менее не терял связи с реальностью и сохранял способность мыслить здраво. В горле появилось неприятное жжение, тело наполнила легкость, и дальше я действовал по наитию. Левая, нормальная рука поднялась, и вокруг кулака сгустилась тьма, черная, непроглядная. Ударил холодный ветер, небо, еще несколько секунд солнечное, заволокло свинцовыми тучами, и повеяло такой тоской и отчаянием, что даже меня проняло. Смех мгновенно прекратился, бандиты как завороженные уставились на сгусток тьмы у меня в кулаке. Ухмыльнувшись, я поманил белой конечностью узкоглазого, и тот, очевидно против своей воли, сделал ко мне шаг. На лице разбойника отразился ужас, в глазах сверкнула паника, однако тело, безвольное, кукольное, продолжало свой обреченный марш, пока не оказалось рядом со мной. Свесившись с Черныша, я улыбнулся и отпустил тьму, а та приземлилась ему на голову. Как он кричал, господи! Я никогда не слышал такого отчаянного вопля обреченного существа. Мрачное колдовство, окутав тело бандита, закружилось в вихре, набирая обороты и стремительно превращаясь в смерч. Где-то громыхнуло, ветер усилился и начал пронизывать до костей, вой истязаемого перешел в визг и вдруг затих. Солнце выглянуло из-за туч, стало теплей, мое колдовство рассеялось, и на месте, где когда-то был человек, появилась окровавленная груда костей. Был человек, и нету. Все просто. Все по Дарвину. Глава 14. Когда все довольны, кроме тебя Все были довольны, кроме меня. Коба безумно радовался, ходил гоголем и был безмерно горд за хозяина. Вообще он выступал вроде заботливой наседки, переживающей за своего цыпленка-некроманта, и тем немного меня смущал. Принц радовался, что на его стороне появился великий маг и волшебник, способный и человека убить, и дождик устроить. Солдаты опального Илинорского гарнизона были преисполнены мне благодарности за то, что выходка, безумная, но «выгоревшая», позволила им не вступать в заведомо проигрышное сражение. Бандиты и те были чему-то рады, и кого-то вздернули на суку, на радостях. Одному мне было невесело. Причиной грусти был механизм колдовства, понять который полностью я не мог и потому искренне его опасался. Я отчетливо понимал, чем чревата сила в неумелых руках, а ее, как показала практика, у меня было немало. По факту я попал на пульт, запускающий баллистические ракеты и делающий кофе, и первая часть кнопок на нем отвечала за ароматный напиток, а вторая за уничтожение цивилизаций. Интуитивно я продолжал варить кофе, но стоило неловко повернуться, зацепить что-то локтем, и можно было организовать новую Атлантиду. Отчаянно требовалась инструкция или бывалый служака, способный пояснить, что тут к чему. Все, по крайней мере, известные «инструкции по применению» хранились в библиотеке Илинора, куда мне, по понятным соображениям, хода не было, а из наставников были только белые маги. В лучшие времена я бы, возможно, обратился и к ним, но сейчас это было равносильно самоубийству. Был, впрочем, один опальный товарищ, находящийся в заключении. Звали его Черный Ворон, и нужно было только найти его темницу, вызволить несчастного да набраться от него магической мудрости и техники дела. Мертвец тоже недвусмысленно намекал мне на него, говоря от имени Горта, однако и тут была очевидная проблема. Я решительно не понимал, с чего начать поиски. Кот спрашивал мертвецов, он это умел, а вот я пока что импровизировал, и все это происходило без желаемого результата. – Чего такой грустный, хозяин? – Коба подошел совершенно незаметно, как это свойственно гномам. Я вздохнул, присел рядом, прямо на траву, и выдал низкорослику все начистоту. Гном слушал внимательно, иногда кивал, даже кое-что записывал в крохотный блокнот, доставая его из сумки на поясе, и под конец уверенно кивнул. – Можно твоему горю помочь, хозяин. Есть один маг, живет он глубоко в горе и очень не любит незваных гостей. Чтобы его задобрить, надо очень постараться. – А что это за маг? – заинтересовался я. – Черный, белый? – Гномий, – развел руками Коба. – Самый что ни на есть. Люди гномьей магией брезгуют, говорят, что она слишком примитивна, однако у нас она в почете. – А как этого мага найти? – Это в трех днях пути от лагеря. Надо обогнуть гору, зайти с секретного хода и там, в молчаливых чертогах и обитает Дурин Каменистый, самый мудрый и самый старый гном во всем подземном царстве. – Решено, – кивнул я. – Завтра поутру поедем к этому Дурину. – Напрошусь к нему в ученики. Вечером у меня состоялся разговор с Фалько. Заручившись его поддержкой, я получил снаряжение и даже лошадь. Выделили мне опять Черныша. Те коняги, что проделали с нами весь путь от дома Кроса до долины, сразу пошли под седло, и кроме строптивой скотины отдать мне было нечего. Еще я получил набор сухого пайка в виде упаковки сухарей, двух кусков вяленой оленины и бурдюк с водой. Мне хотели выдать и оружие, однако гном отсоветовал. – Зачем тебе, хозяин, меч? Возьми вон шлем с перьями. Ты в нем солидный, а с острой сталью в руке, не ровен час, драться придется. Бой на мечах в мои планы не входил, так что я ограничился охотничьим ножом. Утром проснулся от запаха крепкого кофе и, выбравшись из палатки, с удивлением обнаружил кружку с напитком, кусок мяса и вареное яйцо. Рядом сидел Коба и уминал за обе щеки свою, существенно меньшую порцию. – А, ты проснулся, хозяин? – Перестань звать меня хозяином. Чувствую себя каким-то рабовладельцем. – Я выпрямился во весь рост, сладко потянулся и направился к стоящему тут же тазу воды. Умывшись, почистив зубы и вытершись чистой тряпицей, я уселся за угощение. – А как же мне тебя называть, маг? – Коба громко хрустнул огурцом и, вопросительно взглянув на меня, отлил из кофейника немного ароматного напитка в кружку размером чуть больше наперстка. Выглядело это так, будто человек нормального роста наливает себе напиток из бочонка. – Ну, называй магом, если тебе так хочется, но можешь и Сергеем. Это мое настоящее имя. Гном неодобрительно зацокал языком. – Негоже мага странным именем называть. Неуважение. Кто услышит, засмеет. Убедить гнома в обратном у меня не получилось, и на протяжении всех моих злоключений он не переставал называть меня хозяином. Первый день путешествия оказался для меня сущим испытанием. Черныш не желал идти под седлом и периодически проявлял свой норов, из-за чего я дважды рухнул на землю и чудом не переломал кости. Гном какое-то время наблюдал за этим, сидя на крупе Черныша. Конь его почему-то не сбрасывал и, казалось, просто не замечал. Когда я в третий раз вывалился из седла и, поднявшись, принялся отряхивать свой наряд, Коба ловко перебрался на шею животного и что-то зашептал ему в ухо. После этого странного разговора Черныш стал будто «шелковый». Шел ровно, слушался повода и забросил всяческие попытки сбросить седока. – Что ты с ним сделал? – с любопытством поинтересовался я у гнома, но тот только пробурчал что-то невразумительное о гномьих наговорах, да на том и ограничился. Второй день путешествия прошел почти гладко. Пришлось форсировать одну неглубокую речушку, да и только, а вот третий день принес несколько сюрпризов. Сразу поутру мы выбрались в ущелье, по которому мы могли срезать солидный отрезок пути, и тут мой гном начал волноваться. – Неспокойно мне, хозяин, – пояснил Коба, боязливо озираясь по сторонам. Я отлично понимал низкорослика. Место, где мы оказались, было не из приятных. Серые камни, вертикальные стены, уходящие куда-то в небо, блеклые краски и холод, пронизывающий до костей, не располагали к пикникам и песням. – Ты устал, парень, – попытался я успокоить приятеля. – Доберемся до мага и отдохнем. Выспимся, отъедимся. Может, примем по паре капель местного бальзама. Есть у гномов спиртное? – Да куда без него. – Гном немного приободрился, но все равно был насторожен. – Бывает, выкатит батя бочонок, сядем за столом, я и мои братья, и как затянем песенку. К вечеру бочонок дно и покажет. – А сколько вас? – Родных-то мало. Трое всего, а вот разных двоюродных, троюродных да семиюродных великое множество. Бывает, нагрянут гости с соседних штолен, так и положить-то их толком некуда. Рядком на полу так и спят. Да мы, гномы, народ привычный. И тут я впервые почувствовал неладное. Будто холодный ветер осторожно тронул мое лицо. Стало зябко, неприятно, тревожно. – Ты знаешь, Коба, – признался я. – И я что-то чувствую. Дурное тут место. – Место нормальное. – Гном поежился и, вскарабкавшись на мое плечо, ухватился за воротник. – Вот только не должно тут быть плохо. Это моя страна, гномья. Тут мне хорошо должно быть. – Может, орки какие или гоблины? – резонно предположил я, вспоминая истории профессора английской литературы, однако у Кобы было свое мнение. – Орки сюда не суются. Охотники из них дрянные, а грабить тут некого. Гоблины же слишком неповоротливы при дневном свете. Не смогут они спрятаться в камнях, да и запах от них стоит такой, что хоть портянкой закусывай. – Кто же тогда? В мгновение ока моя правая рука без воли хозяина взметнулась вперед и в кулаке ее по чудесному стечению обстоятельств оказалась изящная стрела с серебряным наконечником и белоснежным оперением. – Эльфы! – охнул Коба и стал похож цветом на мою волшебную конечность. – Тикаем хозяин, эти стрелами нашпигуют как ежа, и скажут, что так и было!