– Да неразумное оно, – ехидно поделился Коба. – Было бы разумным, не пугало бы честных людей, а тут, ну право слово, серьезный же зверь, а ведет себя будто котенок… На поверхность мы выбрались к ночи. Сначала сторонившийся Сатану Фалько потом настолько заинтересовался инфернальной кошкой, что всю дорогу до поверхности расспрашивал ее обо всем подряд. Откуда тот взялся, есть ли еще на свете такие, как он видит этот мир и к какой бы партии примкнул, если бы предстояло выдвигаться в городскую управу. Ответов на многие вопросы Сатана не знал, отвечал по мере сил и, похоже, тоже питал интерес к принцу. Как позже он признался, воин так и не перестал бояться Сатану, и тот, шагая рядом, ощущал постоянное чувство сытости. На поверхности уже и солнце закатилось, отдавая этот мир ночи, сырости и пронзительному ветру, но, что удивительно, это было мне в радость. Впервые за долгое время я оценил все очарование открытого пространства, колышущиеся на ветру травы и движение воздуха, приятно холодившее лицо. Путь наш пролегал по тропе, ведущей на главный тракт, с которого мы должны были стартовать в страну болот, вечной сырости и необходимых ингредиентов, однако за пару часов до главной дороги было не добраться, тем более пешком. Фалько предложил наколдовать транспорт, а я в свою очередь поинтересовался, где он забыл своих лошадей. Сошлись на том, что доберемся до ближайшего постоялого двора, который располагался в нескольких часах ходу, и переночуем там, а поутру постараемся раздобыть лошадей. К гномам в этой местности привыкли, и Коба, не скрываясь, бодро вышагивал рядом со мной, а вот Сатана, по понятным причинам, отстал. – Встретимся на тракте, хозяин, – сказал перед этим зверь. – Понимаю, неприятности не нужны. – И в три огромных прыжка скрылся в ближайшем лесу. Дорога до постоялого двора внимания не заслуживает. Кочки, корни, мелкий гравий и плохая видимость потрепали мой костюм и самолюбие. Принц, так позорно проигравший инфернальной кошке, шел по тропе, будто по асфальту, казалось не замечая препятствий, а мне приходилось сосредоточиться на том, чтобы, в буквальном смысле, не ударить в грязь лицом. Однако всему приходит конец, и вскоре лес стал редеть, дорога становилась все прямее и чище, а потом воздух наполнился умопомрачительным запахом жареного мяса. В моем желудке протестующе заурчало, мы с принцем и Кобой переглянулись, явно придя к какому-то ментальному консенсусу, и ускорили шаг. Вскоре появился и источник запаха. Огромный дом, больше напоминавший крепость, сложенный из толстых бревен и с крохотными окнами, похожими на бойницы, располагался на перепутье трех дорог. Рядом с ним, во дворе, примостилось с десяток телег, повозок и бричек, а в стойле, бывшем неподалеку, фыркали и прядали ушами сытые лошади. Запах доносился от большой жаровни во дворе, на которой, закрепленный на вертеле, жарился то ли барашек, то ли поросенок. Крупный бородатый малый, раздетый по пояс, обливаясь потом, вертел ручку вертела, то и дело поливая тушу из бутылки. Каждый проход по мясу заканчивался парой глотков, после чего мужик крякал, вытирал мокрые усы и продолжал работу. – Эй, любезный! – Фалько поднял руку в приветствии и, поймав его взгляд, незнакомец тряхнул бородой. – Куда это мы забрели? – Постоялый двор «Зеленый чертополох», господин, – поделился мужик, с интересом осматривая нашу необычную троицу. – А есть ли в этом доме две свободные комнаты и добрый ужин? – А как не быть! – Мужик вновь приложился к бутыли. – Идите внутрь, там, в зале для гостей, встретитесь с хозяином, моим братом, Клайвом. Он всегда рад гостям, особенно если в кармане у тех водится звонкая монета. Тяжелая дверь с вдетым в железную скобу кольцом поддалась на удивление легко, и мы, стуча каблуками, вошли внутрь, мгновенно оказавшись в огромном, человек на сто, зале. С десяток длинных скамей около таких же простых, но сработанных добротно, широких столов, пустовали, и только за несколькими небольшими группками сидели люди. Сам зал освещался люстрами, которыми служили три старых тележных колеса, подвешенные цепями за крюки, вдетые в потолок. На ободах колес густо выстроились свечи, однако их света не хватало, чтобы осветить все, так что зал для гостей был погружен в уютный полумрак. Огромный камин, выложенный серым, в прожилках, камнем, ярко пылал, поглощая сухие дрова, по стенам были развешаны чучела зверей, которых я раньше только в страшных снах и видал. Чудищ тут было великое множество, но главенствующую роль занимал огромный череп с вывернутыми зубами. Кто-то даже сделал ему специальную полку над камином. Зверь, которому мог принадлежать такой череп, должен был быть не меньше слона, однако пустые глазницы, расположенные не по бокам, а спереди черепа, и выдающиеся клыки говорили о том, что животное было хищником. При виде этого экспоната меня пробрала дрожь, а гном и Фалько, казалось, даже не обратили на диковинку внимания. Длинная стойка, проходившая почти по всей северной стене строения, отгораживала бар от посетителей, а заодно преграждала дорогу в хозяйственные помещения, откуда слышался плеск воды и звон посуды. Большая винтовая лестница, такая же, как и все тут вокруг, добротная и без изысков, уходила на второй этаж, и последний ее пролет скрывался в кромешной темноте. Оттуда тоже доносились голоса, но больше женские, кокетливые, а порой слышалась песня и тонкий, почти на ультразвуке визг. За стойкой, лениво протирая и без того чистую поверхность, стоял здоровенный детина, точная копия парня во дворе. Отличались братья только тем, что бармен был лыс и торс его прикрывала серая тканая рубаха, перехваченная на талии веревкой. При виде нас он оживился и приветливо оскалился в щербатой улыбке. – Доброго вечера вам, путники! Смотрю, вы устали и проголодались. В нашем постоялом доме за каких-то десять серебряных монет вас напоят, накормят, спать уложат, а лошадям вашим дадут достойный уход и овса. Подойдя к барной стойке, Фалько покачал головой: – Что-то дороговато берешь, милейший. В славном городе Илиноре я дом могу снять за такие деньги, а тут койка. – Так то в городе, – не теряя добродушия, парировал бармен. – А у нас все по-простому, без особых претензий. Хочешь крышу над головой, да добрый ужин – плати. Фалько отошел прочь и недовольно кивнул. – Чего тянем, ваше высочество? – поинтересовался я. – Мы при деньгах. – Не нравится мне это. – Фалько хмуро обвел зал взглядом. – Ломят такую цену, будто проверить хотят, водятся ли у нас деньжата. – А тут место глухое, – подал голос гном, – хоть и на распутье. Вон и народу не много. Я осмотрелся и признал, что для постоялого двора клиентов и правда недоставало. Совсем рядом должен был проходить торговый тракт, и людей вокруг должно быть видимо-невидимо. – А если мы откажемся платить? – пожал я плечами. – Выпрут же на улицу, и глазом не моргнут. Не ночевать же на голой земле под открытым небом? – Нежные вы, маги, – ехидно посетовал принц. – Ладно. Я сейчас с этим типом поторгуюсь. Лошадей у нас нет, так, может, собью часть цены, а вы посидите пока в зале. Мы с Кобой подхватили скарб и, не сговариваясь, облюбовали местечко, около камина. Как ни странно, но стол рядом с пылающим очагом был свободен, и, разместившись, мы начали отогревать озябшие руки. – Слышал, что творится, в королевстве? – донеслось с соседнего столика. Я осторожно обернулся, решив рассмотреть сидящую рядом компанию. Сплошь суровые, обветренные лица, красные руки и тяжелые, стеганые одежды. – Пастухи, – подсказал мне Коба в ответ на мой удивленный взгляд. – Перегонщики. Ведут скотину из одного конца страны в другой, а потом отправляются за новой партией, если не нашлось работы у заказчика. – Да нет, не слышал, – вновь донеслось до нас. – А ты послушай, Барри. – Седой пастух с бородой, сплетенной в бесчисленное множество косиц, положил огромные ладони на стол, отодвигая от себя опустевшую кружку. – Неладное. Поговаривают, будто некромант отыскался в окрестностях Илинора. Я сам с неделю как оттуда. Войск понагнали, железа там больше, чем на дне морском. – Виданное ли дело, – охнул Барри, обращаясь к седому. – Видали мы таких некромантов. Его Красный Сокол враз испепелит. – Видать, не в раз. Стулья за столом сдвинулись, заскрипев ножками по доскам пола, и пастухи сомкнули круг. – Слышал я, – продолжил пожилой, что не простой это маг, а сын самого Горта, «Извечной тьмы» королевства. Будто бы не справиться магам с ним, и потому они людей зовут. Крестьян, рудокопов, ремесленников и торговцев в свои ряды кличут. Городские старшины золото сулят, если в войско короля Альберта вступишь, да за правое дело будешь воевать. – И много ли сулят? – Десять золотых монет! – Десять! Иди-ка! Да что же мы тут сидим! Последняя фраза потонула в возгласах недоумения, но пастухи быстро затихли, тревожно озираясь по сторонам. Некоторое время седой изучал меня и гнома, пока мы делали вид, что нам плевать на чужие разговоры, и под конец, успокоившись, продолжил: – А еще люди поговаривают, будто бы Альберт, король наш нынешний, руку к убийству батюшки приложил, и неведомые силы ему сына Горта в наказание послали. Так что, извините, мужики, но в войско я ни ногой. Пусть его величество сам расхлебывает кашу, которую заварил. – Смел ты, Матын, – покачал головой плечистый молодой парень с копной рыжих волос, выпростанных из-под овечьей шапки. – Что так его величеству пеняешь или забыл, что за это бывает? – А ты меня не стращай! – Матын тряхнул косицами на подбородке. – Стар я, чтобы смерти бояться, да и шельмовство вижу вперед тебя, Илан. Ты еще молод, всего не уразумеешь. Думаешь, все так просто? – А что не просто? – Плечистый удивленно покачал головой. – Гони себе лошадей по тракту да получай деньгу. – А то. – Матын поманил рукой, и круг вновь сомкнулся. – Что черным стало все, даже светлые маги. Ты вспомни, сколько было веселья, праздников, цветов. Нынче же, поговаривают, что урожай плохо взошел. Там, где лили дожди, теперь засуха, где крестьянин пас скотину, дикий зверь ходит, где девицы хороводы водили да удальцы через костер прыгали, теперь разбойничьи ватаги лютуют. Думаешь, Красный Сокол, Желтый Нетопырь да Зеленый Полоз об этом не знают? Почему людей не защитят? Почему жизнь человеческую в монету определили? Может быть, и поделом нам, наивным. Сын Горта Черного расставит все на свои места. – Да что тебе эта мразь далась? – начал свирепеть Барри. – Я вот слышал, что Фалько, принц истинный, брат нынешнего короля, на него с войной собирается. Все уши мне на базаре прожужжали. – Знамо ли дело! – понеслось над столом. – Брат на брата! Кровь на кровь. Рядом со мной присел Фалько и, вытянув ноги к огню, произнес: – Плохи дела, маг. – Хозяин не сбил цену? – подивился я. – Да нет. – Принц отмахнулся. – Цену-то сбил, да еще в три раза меньше вышло. Нам половину этажа отвели. Не сезон ведь. – А что же тогда плохо, сиятельный? – осторожно поинтересовался Коба. – У пастухов длинный язык, – короткий кивок в сторону компании за соседним столом. – Так и что же? – Все еще не понимая, удивился я. – Разве нельзя выражать свои политические взгляды и озвучивать сплетни? – В той местности, где родился ты, возможно, однако только не при Альберте, – нехотя пояснил принц. – У батюшки по всей стране сотни шпиков было. Все они трудились на благо королевства, выискивая заговорщиков. Строчили доносы телегами. Сеть эта перешла Альберту, а он, несмотря на то что казна и так пуста, утроил им жалованье. – И что с того? – А ты посмотри вглубь зала, – печально вздохнул Фалько. – Аккурат туда, где тени больше. Это и есть они, шпики короля. Один уже убежал куда-то. Видать, королевский разъезд недалеко. За каждого инакомыслящего Альберт посулил по золотой монете, так вот и стараются. – И что же теперь будет? – Придут солдаты, – пожал плечами принц, – арестуют пастухов, а после повесят. Главное, чтобы они на нас внимания не обратили. Предлагаю поскорей убраться в свои комнаты и затаиться, пока заваруха не пройдет. Внимание солдат и шпионов нам ни к чему. Я осторожно взглянул туда, куда указывал Фалько. Трое сухих, поджарых людей в серых рубахах и легких кожаных сапогах, кутаясь в плащи, будто бы ничего не замечая, цедили пиво из пузатых кружек да иногда забрасывали в рот полоску вяленого мяса с круглого блюда, разместившегося в центре стола. Головы их были опущены, разговоров компания не вела, и лишь изредка они перебрасывались короткими фразами, однако, как только я попытался рассмотреть их лица, сразу почувствовал на себе холодный колкий взгляд и спешно отвел глаза. – Их надо предупредить, – произнес я сквозь сжатые губы. – Это же простые люди, хоть и глуповатые. Они не должны умирать из-за длинного языка одного из своих товарищей. – Предупредим – привлечем внимание, – холодно возразил Фалько. – А там за нами начнется такая охота, что будет не до смеху. Или ты так силен, что сможешь перебить целый королевский гарнизон? Он тут недалеко. В одном переходе, по Северному склону. – Принц дело говорит. – Коба затеребил меня за рукав. – А ну, уйдем-ка отсюда, хозяин, от неприятностей подальше. – Поздно. Делаем вид, что мы просто путники, – обронил Фалько и опустил глаза. Глава 22. Когда вера в чужую ложь может выйти боком