В зале вновь возбужденно заголосили, и судья с силой застучал молотком. – У меня все, ваша честь. – А вот у меня – нет! – Грэм встал со своего места и снова вышел вперед. – Скажите, уважаемый мистер Брексли, совершал ли Серый Кот какие-либо действия с телом вашей дочери, за исключением того, что вынул ее из могилы? – Вот это нет, – растерялся мужик. – Он дочку и пальцем не тронул. Помогал только откапывать гроб да хоронить, а остальное мы с Майки ворошили. – Странно. – На губах адвоката появилась улыбка. – Но, судя по определению некроманта, Коту требуется, как минимум, держать усопшую за руку. – Нет, – покачал головой Брексли. – Не трогал он ее. – У меня все, ваша честь. Судья странно посмотрел сначала на Брексли, потом на меня и нехотя махнул рукой. – Вы свободны, свидетель. Вызывайте следующего. – Следующим свидетелем является эксперт в области магии, великий магистр Паладиус Длиннобородый! Старик встал и, поклонившись публике, важно прошествовал на свидетельское место. – Магистр, – зарокотал Вольф. – Вы изучили материалы дела и свидетельские показания? – Самым пристальным образом, – подтвердил Паладиус. – Нашли ли вы в материалах дела доказательства черной магии и некромантии? – Более чем достаточно. – Поясните подробней. Паладиус Длиннобородый приосанился и неспешно огладил свою бороду. – Есть несколько составляющих колдовства. Первым является объект колдовства, то есть мертвая девица. Вторым является результат, иначе – разговор с ней. Третье же есть финализация или захоронение покойной в ее могиле. Сложив эти три фактора, я могу с уверенностью заявить, что черное колдовство имело место быть. Голос снова подал Грэм: – Магистр Длиннобородый, какую должность вы занимаете в академии магии? Столь неподобающее обращение смутило старика, но адвокат, похоже, этого и добивался. – Последние три месяца я являюсь деканом факультета стихийного волшебства. – А что вы делали до этого? – Вопрос был явно с подвохом, однако ни судья, ни Вольф, ни сам свидетель этого не уловили. – Проводил частные исследования. – И, простите мою нескромность, – Грэм хитро улыбнулся, – в какой сфере? – Погодные манипуляции. Моя диссертация так и называется – «Особенности применения стихийной магии в сельскохозяйственных и транспортных отраслях». – А до этого вы занимались черной магией? – Упаси меня высшая сила! – Паладиус в страхе замахал руками. – Я не практикую мерзкие колдовские приемы. Только белая магия, только на благо людей. – Возможно, вы изучали работы, посвященные данному виду колдовства? Паладиус Длиннобородый впал в ступор. Некоторое время он мучительно соображал, что ответить, и нехотя выдал: – По некромантии не существует трактатов, известных публике. Зал снова возбужденно загомонил. – Но как вы определили, что действия Серого Кота подпадают именно под этот вид колдовства? Лекарское искусство порой связано с усопшими, а часть стихийной магии позволяет общаться с духами при помощи предметов-сателлитов. Если взять того же шамана из Южных земель, то его действия иначе как некромантскими не назовешь, а южан в городе великое множество. – Но, как же… – опешил Длиннобородый. – Протестую, ваша честь! – заревел Вольф, грозно потрясая доспехами. – Адвокат пытается запутать свидетеля. – А мне вот интересно, – вдруг прищурился судья. – Действительно, свидетель. Как? Отвечайте на вопрос адвоката, и да, Вольф, ваш протест отклонен. Глава городской стражи скрипнул зубами и вновь взгромоздился на свою лавку. – Я же говорю, – забормотал в смущении великий магистр. – Есть составляющие… – Которые могут попасть под область медицины и стихийное колдовство. – Протестую, ваша честь! Адвокат отвечает за свидетеля. – Протест принят. Грэм, сформулируйте вопрос подругому. – Хорошо, ваша честь. – На губах Грэма светилась победная усмешка. – Свидетель, вы можете подтвердить документально, на основании чего-либо, кроме собственных мыслей, что Серый Кот занимался некромантией? – Нет… – сник Паладиус. – А правда ли, что вам не предоставили ни одного черновика, ни одной записи или расчета, которыми мог пользоваться Кот в своем колдовстве? Некромантия, как и астрономия, – наука точная. Только гномья магия или магия поганых эльфов может быть стихийно-черной, а каждый расчет, каждый шаг черного мага рода человеческого обязан быть выверен до сотой цифры после запятой. – Правда. – У меня все. Судья иронично покачал головой. – Старшина Вольф, у вас еще остались свидетели? – Нет, ваша честь, – развел руками здоровяк, заехав соседу по носу. – А у вас, защитник Грэм? – У меня остался один свидетель. – И кто же это? – Старшина городской стражи Вольф. В зале повисла гробовая тишина, и скрежетание зубов обвинителя теперь можно было услышать особенно ясно. – Не вижу ничего такого, что могло бы этому воспрепятствовать, – хохотнул судья. – У нас открытое слушание. Вольф вынужден был встать и, бряцая доспехом, отправиться на место свидетеля. По пути он наградил сначала моего защитника, а затем и меня таким полным злости взглядом, что если бы это происходило наяву, а не в моем горячечном бреду в медикаментозной коме, то на мне точно появилась бы дырка. В ходе его шествования я ощутил неприятное покалывание в боку. Ощущение это мне не понравилось по той простой причине, что во сне тебя ничто не должно беспокоить. Ты можешь волноваться, переживать, бояться, в конце концов, но только не испытывать болевые ощущения. Решив наконец проверить свою теорию, я сделал единственное, что мог в тот момент. Прикусил себе щеку изнутри. Как следует прикусил, чтобы ощутить в полной мере, и, спасибо тем людям, что не позволяли мне каким-то чудом разговаривать, ощутил такую боль, что в глазах потемнело. «Это не сон. Вашу мать, это не сон! – пронеслось красной пунктирной линией у меня в голове. – Тогда где же я, кто эти люди и почему я за решеткой?» – Клянусь говорить только правду и ничего, кроме правды! – прогрохотал Вольф, с нескрываемым презрением поглядывая на адвоката. Лоб старшины исчертили уродливые морщины, а на лице ходили желваки. Похоже, глава стражи был не на шутку взбешен, и только публичное место и возможные последствия останавливали его от необдуманных действий. – Ваше слово, защитник. – Судья удобнее устроился за своей кафедрой, скрестив ноги в «веселеньких» штанах, и, похоже, в первый раз за все слушание был воодушевлен и заинтересован. – Спасибо, ваша честь. – Адвокат обратил свое внимание к Вольфу. – Скажите, старшина, когда вы арестовали Серого Кота, при нем были бумаги… – Конечно, были! – Подождите. Это не весь вопрос. Были ли при Коте бумаги, схожие с записями и выкладками магов? Вольф шумно выдохнул через нос. – Не было. – А снадобья, традиционные некромантские снадобья, список которых имеется в разделе запрещенных в любом магистрате или учебном заведении? – Нет. – Присутствовали ли вы, или кто-то еще из здесь находящихся, в момент пробуждения и оживления усопшей? Были ли вы свидетелем того, что усопшая встала, открыла глаза или по-иному проявила то, что ожила? – А как же шар? – опешил от такой наглости Вольф. – Шар – это сателлит, голос, нечто постороннее. С таким же успехом можно было бы обвинить эхо в картавости.