- Почему? Я лично считаю, что мне это на руку. Тон его голоса стал выше. - Это не работает на тебя. Неужели ты не видишь, как легко тобой можно манипулировать? - Мной не манипулируют. Тони повернулся на звук открывшихся дверей; она наблюдала, как мышцы на его шее напряглись. Наконец, его слова прозвучали громче, чем до этого, - Каждым можно манипулировать. И самые успешные в этом деле люди, которые ближе всего к тебе. Клэр, ты подпустила всех слишком близко! Клэр попыталась сдержать огонь, который, как она ощущала, разгорался в её глазах: - Тони, я полностью доверяю Филу. Я доверяла ему свою жизнь и жизнь нашего ребёнка. Она выдохнула, смягчила тон и шагнула к бывшему мужу. Взяв его руки в свои, она сказала: - Он доставил тебя ко мне. Я об этом не просила. Это была его идея привезти тебя. Лично я рада, что он проявляет инициативу. - Инициатива – это прекрасно. Но как насчёт его мотивов? - Что вы хотите знать о моих мотивах? Они оба повернулись на звук голоса Фила. Тони вытянул шею, и, одновременно, появился его деловой тон. - Прошу простить, но у нас личный разговор. Фил пожал плечами: - На этом острове всего пять человек. Я могу гарантировать, что все пять могли слышать ваш личный разговор. Я бы сказал, учитывая обстоятельства, он не был личным. На мгновение напряжения Клэр не была уверена, хотела она рассмеяться или спрятаться. Большая часть персонала была достаточно сообразительной и проявила бы должный уровень уважения и изобразила бы безразличие. Независимо от того, касалось это того, чтобы не слышать разборки или не видеть синяков, Тони больше привык к другому типу сотрудников. В это самое мгновение, Клэр поняла разницу. Этот персонал не был его – он принадлежал ей. Её мысли вернулись обратно к Сан-Диего. Прямо сейчас, когда Фил вошёл в комнату, он поступил так, чтобы сделать то, что он сделал той ночью в отеле своей запиской – он вошёл, чтобы удостовериться в безопасности Клэр. Она понимала, что Тони не привык к такому. Она хихикнула, подумав: «Бедный Тони, его мир встал вверх тормашками», и произнесла: - Несмотря на повышенный тон, мы разговариваем. Так как это касается и тебя, я хочу, чтобы ты присоединился. Несмотря на то, что Тони не отреагировал и не опроверг её заявление, она ощущала огонь его взгляда, пока он произносил сквозь зубы: - Да, просим, раз уж уединённость похоже, проблема, присоединяйтесь к нам. Я спрашивал о твоей мотивации в отношении этого предложения о работе в Айове. - Мои намерения – это выяснить планы мисс Лондон. - И какими средствами ты желал бы располагать? Фил пожал плечами: - У меня мало ограничений. Тони сделал шаг вперёд: - Это меня и заботит. Что если она предложит больше денег, чем платим мы? Ты выдашь наше местонахождение? Клэр вмешалась: - Я сказала тебе, Тони, я доверяю Филу. Я верю, что он блюдёт наши интересы от всего сердца. Я верю, что тогда, когда мы начнём беспокоиться, это и будет пределом. Она перевела взгляд на Фила. Он усмехнулся: - Когда дело касается моего нынешнего работодателя – у меня есть ограничения. Я не раскрою ваше местонахождение. Клэр снова потянулась за рукой Тони. - Видишь, он хочет поехать – он хочет нам помочь. Взгляд тёмных глаз Тони перешёл от Фила к Клэр и обратно. Роулингс выдохнул: - Я думаю о тебе, как о человеке, которого я нанял, чтобы присматривать за Клэр. Я должен не прекращать напоминать себе, что ты причина, по которой она находится здесь и в безопасности. Не разочаровывай меня, нас. Фил протянул руку, и мужчины обменялись рукопожатием: - Не разочарую. Они обсудили план, включая то, как Фил будет поддерживать связь. Они также обсудили связь с ФБР. Несмотря на то, что Фил не верил, что их звонки с острова невозможно отследить, он рекомендовал, что если Клэр или Тони почувствуют необходимость связаться с Болдуином или кем-то ещё, звонки таким людям должны быть относительно короткими. Со временем они обо всём договорятся. Остров был безопасным убежищем и лучшим местом для Клэр. Она хотела, чтобы Тони оставался с ней – таким образом, он и остаётся. Быть в безопасности недостаточно; им нужно знать, что происходит за пределами их рая. пузыря. Фил сделает все возможное, чтобы узнать то, что они не могут. Глава 20 Август 2016 - Может, всё, на что можно надеяться – что придёшь к концу с осознанными сожалениями. Том Миллер Клэр не чувствовала мягких ограничителей, прижимающих её тело к движущейся каталке, не слышала звуков приборов. В другое время, в другой жизни, нахождение внутри аппарата МРТ напугало бы её. Возможно, так было бы и сегодня, если бы она осознавала происходящее, но это не так. Да, её тело было распростёрто в холодной комнате, укрытое простыней, но не мягкий хлопок приносил приятное тепло, струящееся сквозь неё. Нет, Клэр была где-то в другом месте. Жар, испытываемой каждой клеточкой её тела, исходил от сильных и, в то же время, нежных прикосновений и направлялся в те места, которые ещё ждали внимания. Закрыв глаза, Клэр наслаждалась ласкающими лучами солнца на коже и запахом прибоя во влажном воздухе. Томный аромат недавно нанесённого солнцезащитного крема баюкал её, успокаивал и вводил в состояние покоя, без тревожных сновидений. И тут вдруг, без предупреждения, большие руки стали ласкать её лодыжки и продвигаться вверх к бёдрам, возродив её к жизни. Тело её покрылось мурашками, а губы расплылись в улыбке. Люди ассоциируют эти маленькие пупырышки с холодом, ей же в этот момент отнюдь не было холодно. Открыв сонные глаза, покрытые солнечными очками, и сфокусировав взгляд на красивом лице перед собой, она увидела дьявольскую ухмылку. Это была улыбка, полная удовольствия и вожделения, при одном только взгляде на которую плавились не только её внутренности, но и весь её мир. Его глаза тоже были прикрыты тёмными очками от яркого тропического солнца, но, когда его улыбающиеся губы приблизились к её, и её улыбка с готовностью трансформировалась для поцелуя, она поняла, какая яркая глубина скрывалась за этими тёмными стёклами. Протянув руку, она приподняла этот тёмный барьер и увидела то, что и ожидала. Но предчувствие не означало, что реальность не подействует. Всё внутри Клэр перевернулось, когда он снял очки и их глаза встретились. Был момент, когда она хотела заговорить, но этот момент был мимолётен. Так много можно сказать без слов. Сегодня утром, когда она проснулась, его уже не было рядом. Мадлен сказала, что он ушёл рано. Клэр не беспокоилась, она знала, что он вернётся, но, после всего нескольких часов врозь, она поняла, что воссоединение не будет таким простым, как «привет, как ты сегодня?» Да, её тело было обласкано прошлой ночью, но тем не менее оно сейчас яростно жаждало того, что в полном молчании ей предлагалось. Страсть прошлой ночи вернулась с удвоенной силой, когда его полные, мягкие губы соединились с её. Лишь мгновение назад её лёгкие дышали сами по себе, а теперь непроизвольные стоны слетали с её губ, и надо было напоминать себе о необходимости дышать. Не столько думать, сколько успевать вдыхать и выдыхать в унисон. В противном случае от его неумолимого напора её тело разорвало бы от избытка задержанного в лёгких воздуха. Когда её грудь, покрытая купальником, стала болеть от необходимости тереться об его грудь, она решила, что важность дыхания сильно преувеличена. Она с радостью поддавалась тому, что настигало её - жажде быть поглощённой огнём, сверкающим в глубине тёмных, проникающих глаз. Если в процессе она забывала дышать, разве это имело значение? Их спальня с открытыми дверями, выходящими на кристально синее море, была лишь немногим более уединенной, чем веранда; однако, это была их комната. Мадлен и Френсис уважали их личную жизнь. Когда купальник Клэр упал на пол, она вспомнила, что им ещё предстоит разговор, но и сейчас они обсудили больше, чем многие пары успевают за целую жизнь. Они поприветствовали друг друга, признали прелесть тропического утра и каждый убедился, что с другим всё хорошо. Лёжа на мягком покрывале, закинув руки за голову, с любимым мужчиной, смотрящим только на неё и большим потолочным вентилятором, гоняющим под потолком влажный воздух, Клэр поняла, что её мир правилен. Планировала ли она такой утренний поворот событий? Нет. Была ли она на него согласна? Без сомнений. Большие талантливые руки клеймили её тело и её душу. Хотя его напор иногда был стремительным, он всегда был нежным. Да, в её голове хранилась память о совсем других временах, но это было так давно, что и не вспомнить. В этот момент, как это было тысячу раз прежде, она с желанием отдавалась воле и желаниям мужчины, который был над ней. Без лишних слов он мог манипулировать и доминировать над ней—переводить ее из состояния спящего блаженства в агонию эротического желания. Так же, как и годы тому назад, в его тёмных глазах горели чувство и страсть, приводя её мир во вращение. Раз он так хотел – всё было в порядке. Без него планета вышла бы из-под контроля, навсегда потерявшись в самых темных глубинах вселенной. Казалось, не имеет значения, что её тело изменилось. Кончики его пальцев не торопясь ласкали её чувствительную грудь. Так мало надо было, чтобы вызвать её отклик – простой выдох воздуха на нежный, влажный сосок, и спина Клэр выгибалась дугой, а внутренности плавились. Поддразнивание так, что она начинала умолять, и удовлетворение её желания было его коньком. Несмотря на то, как она изменилась, как изменилось ее тело, она чувствовала себя желанной и сексуальной, когда он умело ласкал, целовал и сосал, двигаясь вниз по … Клэр потрясла головой и попыталась прийти в себя. Ребёнок – нет – пропал – всё пропало… Она боролась с мыслью – с идеей – нет! Доктор Фаэрфилд с ужасом наблюдал, как пациентка, которая секундой ранее переживала нечто, что никто из их не мог ни увидеть, ни услышать, вдруг начала выворачиваться из креплений. Аппарат не был рассчитан на движение. - Я говорил вам, дайте ей успокоительное! - закричал он в микрофон. Пытаясь сохранять спокойствие, медсестра ответила: - Мы дали, доктор. Она не должна была проснуться. Она не должна была, но это не имело значения – Клэр боролась с удерживающими креплениями со всей мочи. Её рот открывался, но шум аппарата, судорожные усилия сотрудников остановить аппарат МРТ и криками доктора Фаэрфилда, её мольбы о нерождённом ребёнке остались неслышимыми и незамеченными. К тому времени, как все смогли зайти в обшитую свинцом комнату, её щёки были в слезах и только всхлипы слетали с губ. Доктор Фаэрфилд стукнул кулаком по стойке, пока сотрудники давали успокоительное пациентке и снимали её с каталки. Обращаясь ко всем и никому конкретно, он сказал: - Это пятнадцатый день лечения. Вы знаете, сколько времени и средств потрачено на это исследование? И всё впустую. Она едва весит пятьдесят килограмм. Насколько это, чёрт возьми, сложно, правильно рассчитать успокоительное? Задавая вопросы, он не желал ответов. Толкнув дверь в застеклённую комнату так сильно, что та отскочила от стены, он крикнул через плечо: - Когда результаты, которые получатся, будут готовы, принесите их мне. Недавно назначенное доктором Фаэрфилдом лечение было одновременно новым, но опробованным. Были задокументированы результаты с этими лекарствами; но доктор Фаэрфилд пошёл дальше, сочетая лекарства и более интенсивную терапию. Это было больше, чем описано в опубликованных материалах. Это сканирование должно было показать первые результаты. Было очевидно и без МРТ, что пациентка галлюцинирует, но наблюдение нельзя было измерить. Исследование должно было задокументировать повышение мозговой деятельности. Этот инцидент с успокоительным отодвигал всё по меньшей мере на пару дней. Разозлённый, доктор ворвался в свой кабинет. Ведя машину в сторону «Эвервуда», Мередит обдумывала свои цели. Она ведет исследование два с половиной месяца. Скоро её дети приедут из частной школы на короткие каникулы перед новым семестром. Часы, проводимые в клинике, серьёзно помешают, сократят время общения с ними. Стоила ли эта история стольких усилий? Тяжесть в груди сказала ей то, что она и так знала – она не была посторонним журналистом-исследователем, которым всегда хотела быть. Она была другом, тем, кто, - она не находила лучшего слова – «компенсирует» ту боль, которую принесла подруге однажды. Речь шла не об истории, речь шла о спасении Клэр и о превентивном восстановлении гордости маленькой девочки, которая однажды прочтёт про своего отца ужасные вещи. Мередит хотела, чтобы Николь знала, что там было нечто большее, в той истории, вторая страница, как обычно говорил Пол Харви. Не то, что Мередит не верила, что однажды Эмили просветит Николь насчёт Энтони Роулингса, но уверена не была. Просто, несмотря на то, что Клэр сама пришла к ней с рассказом о событиях между ней и Энтони, именно Мэредит написала об этом и сделала достоянием общественности. Если Клэр никогда не поправится, и остальная часть истории никогда не выйдет в свет, как книга, которая принесла Мередит миллионы, как повлияет ли она на маленькую невинную девочку по фамилии Роулингс? Мередит припарковалась на служебной стоянке, расправила свою уродливую белую униформу и выпрямилась; она знала, всё это касается чувства вины и обязательств, а не расследования. Пока она не убедится, что Клэр безнадёжна, она не могла остановиться. Спасибо Господи, муж это понимает. Он сделает для детей двухнедельные каникулы незабываемыми. Может, настанет день, когда не только Николь будет с гордостью носить имя Роулингс, но и её дети будут горды фамилией своих родителей не только потому, что их отец был прекрасным, любящим человеком, но и потому что их мать научилась делать правильные вещи, даже когда это было трудно. Этот урок не был прост. Хотя душа Клэр изранена, Мередит никогда не забудет, что именно она запустила колесо этой истории. Несколько недель назад мисс Бали проинформировала Мередит об изменении протокола лечения Клэр. Будучи в составе команды, занимающейся питанием Клэр, она присутствовала на совещаниях, касающихся мисс Николс. На одном из них она встретила нового ведущего врача, доктора Фаэрфилда. Они не были представлены друг другу, Мередит села и внимательно слушала его указания. По долгу службы она также имела доступ к записям, касающимся Клэр, в том числе о прописанном недавно лечении. Мередит тщательно изучила каждое лекарство. Большинство попадало под классификацию антипсихотические. Мередит заметила, что после введения нового плана лечения Клэр стала более подавленной и возбужденной. В последнее время её было трудно заставить съесть что-нибудь. Теперь она раздражалась при любом изменении в распорядке дня. Даже предложение выйти погулять, то, что она больше всего любила, вызывало гнев. Она не говорила, это было невербально, но её тело напрягалось, а взгляд метал молнии. Послушной пациентки, какой она была два месяца назад, больше не существовало. Мередит убеждала себя, что любое изменение к лучшему, но её сердце говорило обратное. Она задумывалась, насколько происходящее известно Эмили и сколько это ещё продлится. Лучше, чтобы Клэр спокойно существовала в своём собственном мире или была несчастна в реальном? Сегодня смена Мередит начиналась в 16:00, что означало, что она принесёт ужин. По прошествии нескольких дней нового распорядка мисс Бали перераспределила обязанности так, что Клэр стала единственной задачей Мередит. Хотя доктор Фаэрфильд хотел, чтобы Клэр сама ела, надежды на это быстро растаяли, а питание было слишком важно. Сестра никогда бы не позволила оставить её без еды. Без сомнения, Клэр требовался более тщательный уход. Не из-за квалификации Мередит, а из-за позитивной реакции Клэр на неё она получила это задание. Руководство готово было на всё, лишь бы избежать конфликтов. Мисс Николс не жалует изменений, поэтому всё, кроме прописанного доктором, должно оставаться неизменным, включая Мередит. Чем больше времени Мередит проводила с Клэр, тем сильнее она боялась, что Эмили всё узнает. Вот почему она сама попросила вечерние смены с четырёх до одиннадцати вечера. Эмили обычно приходила раньше. Когда Мередит вошла в раздевалку сотрудников, расположенную за кухней, она увидела мисс Бали, которая со всей очевидностью поджидала её. С опаской Мередит спросила: