Дрожащими пальцами набирала я на циферблате номер с бумажки, и сглатывала ком волнения, застрявший в горле. – Слушаю! – ответил мне капитан уверенным тоном. – Доброе утро! Это рядовая из казармы, где Вы проводили комиссию. Возможно, Вы помните меня. После нескольких секунд пугающего молчания, он ответил: – Что у Вас случилось? – Ваше предложение насчёт академии МВД всё ещё в силе? – спросила я дрожащим голосом, чуть не расплакавшись прямо в трубку, вспоминая всё пережитое, и свои чувства к нему. – Увольняйтесь сейчас же и приезжайте на столичный вокзал! Позвоните оттуда по прибытию. Я приеду за Вами и заберу Вас домой. Он положил трубку, а я сжала свою в руке, зажмурив глаза и выдохнув. «Домой! Я заберу Вас домой! Увольняйтесь сейчас же!» – его слова звучали, как сладкий приказ, с надеждой на то, что у меня появится дом. Приказ, который я жаждала исполнить! Глава 35. Прощание с казармой – Что ж, лейтенант, вторую часть истории ты, видимо, дослушаешь в следующий раз. Мне пора, так что я, пожалуй, пойду, а ты поспи! – майор встала из–за стола, и чуть качаясь от бессонной ночи с явным перебором виски, направилась к двери. – Подождите! – остановил я её. – Я вызову вам такси. Какой у Вас адрес? Схватив мобильный телефон, я вопросительно взглянул на неё. – Я поеду в отель. Любой отель в городе. – Отель? – Да, отель! Не домой же мне ехать! – Но муж будет искать Вас! Майор рассмеялась: – Он занят очередной шлюхой, которую красиво называет «командировка». А домой я ехать не хочу, потому что мне там одиноко в холодной постели. Вызови такси до любого отеля! Там хоть люди есть! – Знаете что, – я полез в платяной шкаф, – вот вам чистое полотенце! Примите душ и ложитесь в постель у меня дома. Я лягу на полу, на матрасе. – Нет уж! – замахала она указательным пальцем, тем самым убеждая меня ещё больше в том, что отпускать её в подвыпившем состоянии никуда не стоит. – Я тебе сказала, что не настолько пьяна, чтобы ложиться одной в мужскую постель! – Ванная вон там! – вывел я начальницу под локоть с кухни в коридор, и указал на дверь душевой, никак не прокомментировав её замечание. Убедившись, что она отправилась освежиться, я расстелил себе на полу и лёг ждать её. Вскоре майор вышла из душевой и показалась в комнате. – Ложитесь! – скомандовал я ей, указав пальцем на кровать. Молча она забралась в постель и почти сразу же уснула, а я ещё долго думал обо всём рассказанном ею. Приподнявшись с пола к кровати, я укрыл её одеялом и убрал с личика золотистые кольца волос. Я провёл пальцами по её щеке и поцеловал со всей нежностью и долей жалости в лоб. – Лейтенант, мне страшно! – вдруг проговорила она сквозь сон. – Ляг рядом, дорогой! Я забрался на кровать и, еле уместившись, лёг позади майора, крепко прижав её, лежащую на боку к себе. – Мне ещё никогда не было так спокойно! – повернулась она ко мне лицом и «зарылась» в мои объятья. – Спите. Я рядом! – ответил я и тоже уснул. Проснувшись, я не обнаружил бывшую начальницу в постели, зато с кухни навязчиво тянуло ароматной выпечкой и кофе. Я встал и, приведя себя в порядок в ванной комнате, зашёл на кухню. – Добрый день, дорогой! Я тут похозяйничать решила. Надеюсь, ты не против! – Вовсе нет! Я просто удивлён видеть вас за плитой. – Боже! Это какого же ты обо мне мнения, лейтенант? – Ну, на хозяюшку вы не очень–то похожи. Только что в прошлом, из Ваших рассказов! – честно признался я. – А на кого похожа? – На деловую женщину. – А деловые женщины, по–твоему, готовить не умеют? – легонько ухмыльнулась она. – Какой же ты юный и смешной! Может, ты считаешь, что это мой муж, приверженец традиционных гендерных ролей, готовит нам дома романтический ужин и плотный обед? – майор душевно рассмеялась. – Садись! Положу тебе свежеиспечённых блинов! Хоть поешь по–человечески и по–мужски! Ты же у нас несчастный! Сохнешь по призрачной девице–мечте, и женщин в дом не водишь. Готовить тебе некому… Я улыбнулся её доброй насмешке. – Я, кстати, узнала, что ты сладкоежка, по 2–х литровой банке клубничного варенья, что стоит в холодильнике! Вот, отложила немного к завтраку! – она поставила пиалу с наложенным в неё сладким лакомством на стол. – Очень вкусно! – искренне восхитился я, отведав блинов. – Была бы я лет на 20 моложе, отбила бы тебя у твоей платонической любви и сделала любовью плотской. Как думаешь, получилось бы? Я улыбнулся в ответ, боясь признаться сам себе, что у майора были на это все шансы. – Так что? Готов продолжить слушать мой рассказ? Я кивнул, не отрываясь от вкусной трапезы. Написав заявление об увольнение и, оставив его в регистратуре, я отправилась на обед, в надежде, что это последний раз, когда я нахожусь в армейской столовой. Во всяком случае, в качестве рядового. Ко мне подсела Отвёртка: – Ну, как ты? – Я покидаю казарму. Уеду, как только получу добро с регистратуры. Тебе надо подумать, как быть дальше. Прости, но оставаться здесь я больше не могу, и нашей команде придётся распасться. – Ой, за меня не переживай! Те девчонки, что встали на нашу сторону, останутся верными мне. Во всяком случае, в это хочется верить. Я буду и дальше противостоять Морскому котику и её прихвостням. Я не боюсь её, и я ей не соперница, в отличие от тебя. Это в тебе она видела угрозу своему лидерству, и тебе она боялась проиграть. Во всём! Даже её военная родословная гасла на фоне твоей выносливости, силы духа и способности к обучению. Ко мне цепляться, так как к тебе она не станет! – Очень надеюсь на это, и благодарю тебя за то, что оказалась единственной, кто не предал меня в этом месте хаоса и грязи. Отвёртка понимающе и принимающе мою благодарность, поджала губы и закивала: – А я тебе удачи желаю! И, может, когда–нибудь свидимся! Я приобняла её, а она бросилась на меня и крепко–крепко к себе прижала. «Вы только посмотрите! Какая теплота двух девичьих сердец! Ты уж определись: Отвёртка или капитан с погонами!» – задел меня проходящий мимо Бугай. – Всё никак не успокоится! – заметила моя подруга. – Он нестабилен в своих эмоциях, тем и опасен! Слишком ревнивый и не сдержанный! Обиженный на весь мир, обвиняющий мать в своей обиде. С одной стороны мужественный и благородный, с другой – озлобленный и ненадёжный. И всё же, я желаю ему счастья в личной жизни и успехов в карьере! Он защищал меня, пока другие хотели «сожрать». И за это я ему всегда буду благодарна. – Думаю, ты единственная из женщин рядовых, кто вспомнит его добрым словом. Он женоненавистник, неотёсанный мужлан и хам. Я ухмыльнулась, не зная, что сказать, ведь в словах Отвёртки была большая доля правды, но у неё не было таких сложностей в казарме, какие были у меня, и ей было не понять, что значит нуждаться в защите, и быть благодарной за неё. «Рядовая! Доешьте и на выход!» – окрикнул меня дежурный сержант. Я поняла, что дело касается моего заявления, а потому наспех закончила обед и убрала поднос на стойку для грязной посуды. В этот момент некая ностальгия тронула моё сердце. Я провела рукой по металлической основе этой стойки и осмотрелась кругом, заглянув на кухню. «Сколько нарядов в наказание за проступки я здесь отслужила! Мыла, тёрла, убирала! С кем–то спорила, а с кем–то смеялась. Именно отсюда забрал меня капитан в нашу первую встречу тет–а–тет! И здесь же меня чуть не покалечили битой…» – последнее воспоминание неприятно вырвало меня из ностальгии, и я вышла со столовой за сержантом. Мы дошли до кабинета старшего прапорщика, и, оставшись за дверью, сержант впустил меня внутрь. – Садитесь, рядовая! – приказал командир. – Прежде, чем я подпишу Ваше заявление, хотелось бы узнать, не передумали ли вы? – Никак нет! – серьезно ответила я. – Что ж! Очень жаль терять такие кадры! Вы, действительно, перспективный военнослужащий! – Уверена, что не я одна такая!