– Ну да! Я же открываю кинологический центр, и ты по окончанию академии будешь у меня работать. – А тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? Какое ты имел право делать за меня этот выбор? Да как ты можешь вообще распоряжаться моей судьбой? – вновь подняла я голос, чувствуя, как дико бьётся сердце в груди, и как вся злоба, набравшаяся в нём, точно лава, вытекает наружу. – Я думал, ты полагаешься на меня, и что это наша общая судьба. – То есть кинологический центр твой, а не наш, и я там на тебя работать буду, зато судьба у нас общая? Интересно получается! Он резко затормозил машину у обочины. – Что тебя не устраивает? – Меня не устраивает всё! Ты сделал за меня выбор, не посоветовавшись, даже не спросив и даже не поставив в известность опосля. Я уже говорила, что не желаю быть чьей–то вещью! Так поступают с бездушными вещами – решают их судьбу. Я не позволю тебе этого делать! – Я обеспечил тебе будущее! Образование кинолога и уже готовую работу по специальности в кинологическом центре, где ты сможешь расти дальше по карьерной лестнице. Я понимаю, что сейчас в тебе «говорят» гормоны юности, не дающие ясно увидеть, что для тебя лучше, но зато это вижу я! – Ты мне не отец, чтобы беспокоиться о моём будущем и уж тем более предопределять его! Ты мой мужчина и мы на равных. Решения должны быть согласованы! – Будешь учиться на кинолога, и тема закрыта! Срок подачи заявлений на сентябрь истёк. Так что смирись! Больше я это обсуждать не желаю! – он вновь завёл мотор автомобиля. – А я больше не желаю оставаться с человеком, который не берёт моё мнение в расчёт! Придёт сентябрь, и я съеду в общежитие! – Можешь ворчать и дуться сколько сил хватит! Капризная девчонка! – «отрезал» он и на этом дискуссия была завершена. Однако в июле пришло письмо из академии МВД, по которому меня приняли на четырёхлетнее обучение с направлением кинологии, но вот места в общежитие не предоставили за неимением свободного. Это письмо мне хотелось изорвать и выбросить в урну! Меня невероятно раздражал тот факт, что я была обязана учиться на профессию, которую сама не выбирала, учитывая то, что академия предоставляла множество других, намного более интересных специальностей. И возможно, капитан был прав, касательно обустроенного будущего, но во мне говорил ещё и дух противоречия, сопротивляющийся его мужской воле. В свои 19 лет мне было сложно простить возлюбленного за то, что он даже не спросил меня, желаю ли я обучаться работе с собаками, и хочу ли в будущем трудиться кинологом во благо его центра. «Подпалённая» переизбытком эмоций, я очень хотела переехать в общежитие, но даже в этом судьба мне отказала, заставив по–прежнему драить мылом полы, расставлять чашки в верном порядке и видеть своего раздражителя по вечерам. Конечно, в моём сердце ещё теплилась любовь, но обида жгла сильнее. Так вот получив письмо, я сгоряча отправилась в академию и подошла в регистратуру: – Скажите, могу ли я поменять направление? – протянула я письмо солидной женщине в очках с массивной цепочкой, овивающей её не менее массивную шею. – Милочка, а о чём Вы думали, когда подавали заявление? Это Вам не примерочная, чтоб костюмы менять, пока нужный не подберёте! – И всё же! Прошу Вас мне помочь! Любой другой курс! – Это чем же Вам кинология так не угодила? Какая собака Вас укусила? – расхохоталась она над своей же шуткой. Я улыбнулась, ничего не ответив. После долгих ковыряний в разных папках, женщина печально взглянула на меня: – К сожалению, все места разобраны! У нас сейчас большой приток женщин, отслуживших в армии. Идти им дальше некуда, а на военном поприще всё мужиками забито. Так вот они сюда и рванули! Большую часть комиссия «забраковала», но те, что прошли, заняли все места на курсах. У нас теперь перевес в женскую сторону! – захихикала она. – Счастье, что Вы вообще прошли, пусть даже на кинологию свою, ведь конкуренция просто дикая! – Видимо и с общежитием та же беда? – безнадёжно спросила я. – Ой, а туда вообще так очередь на год вперёд! Вас внести в резерв на другой курс и на общягу? – Внесите! На социальную педагогику и юриспруденцию. Спасибо Вам за помощь! – Удачи, милочка! Ждём в сентябре! Я вышла из академии поникшая и расстроенная. Опустив голову, я быстрыми шагами направлялась в сторону метро, как вдруг меня окликнул знакомый женский голос. Я обернулась и расплылась в улыбке. Ко мне с противоположной улицы почти бежала Отвёртка, только выглядела она куда более симпатично и женственно, чем в грубой униформе рядового с затянутыми в хвост волосами. Я двинулась навстречу ей, а поравнявшись, крепко обняла. – Как же я рада тебя видеть! – сквозь стиснутые от объятий зубы, проговорила она. – А я тебя! Боже! Поздравляю с окончанием службы! – Спасибо! – Ты здесь какими судьбами, Отвёртка? – спросила я её, оглядывая с головы до ног и крепко держа за плечи. – Да вот по окончанию армии всё лето бегала, работу искала, как и многие сослуживцы из женского взвода, да без толку! Опыт воинский есть, а вакансии для нас, увы, нет. В охрану женщин неохотно берут, и в контрактники тоже. Даже в тренеры по физической подготовке или в полицейские не получается пойти, потому как дополнительное образование требуют. Ну и на гражданскую работу без образования только уборщицей или рабочей на завод возьмут. Вот я и попыталась в академию МВД поступить, как многие советовали. – Поступила? – К сожалению, не прошла комиссию. Я ж в армии особыми талантами не отличалась. Набрали лучших, таких, как ты. Сама, кстати, учишься уже? – С сентября начну. – Поздравляю! А на кого обучаться решила? – На кинолога, – недовольно ответила я. – А что так выбору не рада? – А я и не выбирала! – обиженная на избранника, я с удовольствием раскрылась подруге. – Мне заявление капитан мой заполнял, который, не спросив, определил мне самолично будущую профессию. Он кинологический центр открывать задумал, вот и решил, что мне как кинологу в его центре работать суждено. – Ну что ж подруга, тебе очень повезло с твоим капитаном! Сегодня каждая отслужившая рядовая мечтает о том, что б её, как тебя, к себе забрали, обеспечили домом, образованием, работу уже на будущее подыскали. Чего сетуешь– то? – Я о кинологии не просила и никогда не хотела быть с ней связана! – злобно скрестила я руки на груди. – У нас и отношения подпортились, потому что ругаю его каждый день. – Да ты просто вредничаешь, своего счастья не понимая! Ты и в армию–то, насколько я помню, идти не хотела, да жизнь заставила. Теперь всё та же жизнь даёт тебе шанс на благоустройство, ещё и рядом с любимым. На твоём месте я бы его зацеловала, а не забранила! – рассмеялась она. – Ладно, я подумаю! – с одолжением улыбнулась я. – Так ты теперь домой поедешь? – Куда домой? Я родилась здесь, в столице. Живу с родителями и младшим братом неподалёку отсюда. Может, в гости зайдёшь? – Зайду! – заулыбалась я радостным новостям, означавшим, что в этом городе у меня теперь есть подруга. – Мне только капитану своему позвонить надо! В известность поставить, где я и с кем. Найдём телефонную будку, и к тебе! – Из моей квартиры позвонишь! Я смотрю, офицер–то твой тебя контролирует! Ревнует, значит? – подтолкнула она меня плечом, и, засмеявшись в унисон, мы двинулись в обнимку к её дому. Меня очень добро встретила мама Отвёртки, приятная женщина, всю жизнь проработавшая швеёй на фабрике. Отца, прораба по строительным работам, дома не было, а младший 12– летний брат весело дал мне «пять», и побежал делать уроки. Их двухкомнатная квартира была небольшой, да и обстановка не богатой, но опрятность и вкусный запах обеда придавали уют и тепло их домашней обители. Мы сели на кухне, и я была угощена ароматным говяжьим супом с хрустящей корочкой белого хлеба. – Моя дочь часто рассказывала о тебе, и о ваших приключениях в казарме! – улыбнулась мне милая женщина, перемывая посуду в раковине. – О, да! Мы с Отвёрткой очень сдружились к концу моей службы! – посмотрела я на подругу и мы тихонько захихикали. – Отвёрткой? – рассмеялась мама. – Это позывной у меня такой был! – ответила сослуживец, и показала мне жестом «молчать», по которому я и догадалась, что мама Отвёртки не в курсе её давней криминальной деятельности. – Она у нас рукастая была! Отсюда и прозвище! – поддержала я подругу, чем вызвала заливистый смех матери. – Слава Богу, что по дому она не «рукодельничает»! – подтрунивала женщина над дочкой. – Я скоро на смену рабочую побегу, а вы тут посекретничайте, девочки! Было приятно познакомиться! – сказала она мне. – Взаимно, и спасибо за аппетитное угощение! – ответила я. Когда мы остались наедине, я шепотом спросила: – Семья не в курсе твоего прошлого? – Нет, конечно! Потому в армию срочно и пошла, когда полиция на хвост мне «наступила». Еле выкрутилась! Отец узнал бы, – из дома выгнал! А не то, чтобы штраф заплатил или от срока отмазал! – Надеюсь, ты с этим завязала! – Завязала! – серьёзно ответила она, своим тоном пытаясь убедить меня, что оставила былое занятие в прошлом. Мы проболтали весь вечер! Говорили в основном о казарме и сослуживцах. Я узнала, что Бугай буквально через пару недель перевёлся служить в морфлот, чем очень расстроил свою новообретённую подружку, которую за роман с врагом и загнобили Морской котик с прихвостнями. Измученная их придирками и подлостью, она покинула армию, не дослужив до конца. Старший прапорщик слово сдержал и наказал Шустрого жёстким выговором в дело. Морской котик же провела остаток службы, ночуя на койке у двери в спальный зал. Правда, демобилизовалась она со званием младшего сержанта за отличие в физической подготовке и стрельбе. Ледышка же вновь сошлась с одним из сержантов и сорвалась со службы. – Мда, ну, в принципе, всё ожидаемо! – подытожила я рассказ Отвёртки. – Ага, но отомстила ты Котику и Шустрому отменно! – злобно ухмыльнулась она. – А вообще, мне кажется, тебе единственной армия «выдала» талон на счастливую жизнь. Тебе свезло сойтись с офицером, пусть и младшего состава. Он у тебя такой серьёзный, мужественный и деловой! За ним, как за каменной стеной! А он тебя оберегает, прям, как папа! – по–белому позавидовала мне подруга. – Всё тоже не так просто…, – начала я, как вдруг встрепыхнулась, взглянув на часы. – Я забыла позвонить ему, а уже девять вечера и он давно дома! – Ругать будет? – Будет! – обречённо ответила я. – Где у вас телефон? Подруга принесла с прихожей серый дисковый телефон, чьего шнура удачно хватило до кухонного стола. – Ты где пропала? – закричал на меня капитан взволнованным тоном. – Я у подруги засиделась. Прости, я позабыла позвонить! – Какой ещё подруги? Адрес давай! Сейчас приеду за тобой! – строго приказал он. – Не надо, я сама…