Встретив такой неожиданный отпор, Незнайка разинул от удивления рот, а поэтесса, воспользовавшись его замешательством, повернулась к нему спиной и не спеша зашагала к лестнице. — Как она сказала? Кто она такая? — спросил Незнайка, растерянно показывая пальцем в сторону лестницы. — Поэтесса. Стихи пишет, — объяснили малышки. — А… — протянул Незнайка. — Невелика важность. У нас тоже есть поэт, мой бывший ученик. Когда-то я учил его писать стихи, а теперь он и сам умеет. — Ах, как интересно! Значит, вы тоже были поэтом? — Был. — Ах, какой вы способный! Вы и художником были и поэтом… — И музыкантом, — важно добавил Незнайка. — Прочитайте какое-нибудь ваше стихотворение. — Потом, потом, — ответил Незнайка, делая вид, что ему страшно некогда. — А как зовут вашего поэта? — Его зовут Цветик. — Ой, как интересно! — захлопали в ладошки малышки. — Вашего поэта зовут Цветик, а нашу поэтессу зовут Самоцветик. Правда, похоже? — Немножко похоже, — согласился Незнайка. — Вам нравится это имя? — Ничего себе. — А какие она стихи пишет! — говорили малышки. — Ах, какие замечательные стихи! Вот пойдите наверх, она, наверно, будет читать свои стихи. Интересно, как вам понравится! — Что ж, пожалуй, можно пойти, — согласился Незнайка. Когда он поднялся наверх, Тюбик уже заканчивал портрет Синеглазки, а Самоцветик сидела на диване рядом с Гуслей и беседовала с ним о музыке. Заложив руки за спину, Незнайка принялся прохаживаться по комнате, бросая по временам косые взгляды в сторону поэтессы. — Что вы все ходите тут, как маятник? — сказала Самоцветик Незнайке. — Сядьте, пожалуйста, а то от вас даже в глазах рябит. — А вы тут не распоряжайтесь, — грубо ответил Незнайка. — Прикажу вот Тюбику, чтоб не рисовал ваш портрет! — Вот как! Он на самом деле может вам приказать? — обернулась Самоцветик к Тюбику. — Может. Он у нас все может, — ответил Тюбик, который старательно работал кисточкой и даже не слышал того, что сказал Незнайка. — Конечно, могу, — подтвердил Незнайка. — Все должны меня слушаться, потому что я главный. Услышав, что Незнайка пользуется такой властью среди малышей, Самоцветик решила задобрить его: — Скажите, пожалуйста, это вы, кажется, воздушный шар придумали? — А то кто же! — Я когда-нибудь напишу про вас стихи. — Очень нужно! — фыркнул Незнайка. — Не скажите! — пропела Самоцветик. — Вы ведь не знаете, какие стихи я пишу. Хотите, прочитаю вам какое-нибудь стихотворение? — Ладно, читайте, — милостиво согласился Незнайка. — Я прочитаю вам своё недавнее стихотворение про комара. Слушайте: Я поймала комара. Та-ра, та-ра, та-ра-ра! Комаришку я люблю, Тру-лю-люшки, тру-лю-лю! Но комарик загрустил — Жалко комаришку. Нет, поймаю я себе Лучше муравьишку. Муравьишка тоже грустен, Тоже любит погулять… Хватит с ними мне возиться — Надо книжку почитать. — Браво, браво! — воскликнул Тюбик и даже в ладоши захлопал. — Очень хорошие стихи, — одобрил Гусля. — В них говорится не только о комаре, но и о том, что надо книжку читать. Это полезные стихи. — А вот ещё послушайте, — сказала поэтесса и прочитала стихи, в которых говорилось уже не о комаре, а о стрекозе и которые кончались уже не словами о том, что «надо книжку почитать», а о том, что «надо платье зашивать». Потом последовали стихи о мушке, которые кончались словами о том, что «надо руки умывать». Наконец были прочитаны стихи о том, что «надо полик подметать». В это время Тюбик окончил портрет Синеглазки. Все столпились вокруг и наперебой стали выражать свои восторги: — Чудесно! Прелестно! Очаровательно! — Миленький, вы не можете нарисовать меня также в синем платье? — обратилась Самоцветик к Тюбику. - Как же в синем, когда вы в зелёном? — спросил, недоумевая, Тюбик. — Ну, миленький, вам ведь всё равно. Платье зелёное, а вы рисуйте синее. Я бы надела синее платье, если бы знала, что Синеглазка так хорошо получится в синем. — Ладно, — согласился Тюбик. — И глаза мне, пожалуйста, сделайте голубые. — У вас ведь карие глаза, — возразил Тюбик. — Ну, миленький, что вам стоит! Если вы можете вместо зелёного платья сделать синее, то почему вместо карих глаз нельзя сделать голубые? — Тут есть разница, — ответил Тюбик. — Если вы захотите, то можете надеть синее платье, но глаза вы при всём желании не вставите себе голубые. — Ах, так! Ну, тогда, пожалуйста, делайте карие глаза, но нарисуйте их побольше. — У вас и так очень большие глаза. — Ну, чуточку! Мне хочется, чтобы были ещё больше. И ресницы сделайте подлиннее. — Ладно. — И волосы сделайте золотистые. У меня ведь почти золотистые волосы! — молящим голосом просила Самоцветик. — Это можно, — согласился Тюбик.