– Те, кто придет за вами, не станут разбираться в деталях, – резко произнес Холмс. – Видите ли, господин Воробьев, человеческая жизнь для них ничто. А кровная месть – реальность, в которой они существуют. Надеюсь, вы успеете позаботиться о своей семье. Вас мне не жаль, но… да поможет Бог вашей жене и дочери! – Поздно, Шерлок!!! – вдруг отчаянно крикнул Ватсон, указывая в окно. Холмс буквально вылетел из кресла и одним прыжком пересек комнату. Воробьев следом за ним метнулся к окну. Яростно скрипнув тормозами, поперек улицы остановился тяжелый джип. В белом луче мощных фар наискось летел снег. Прильнувшему к окну хозяину ресторана казалось, во всем мире остался только один звук – его собственное свистящее дыхание. Дверцы джипа распахнулись одновременно. Из машины на мостовую опустились ноги в одинаковых черных ботинках. Даже на таком расстоянии было отлично видно, что ботинки эти гигантского размера. В следующее мгновение около машины уже стояли трое. Они были словно клоны из одного кошмара – квадратные, огромные, с ослепительными белками глаз на черных лицах. Чернокожие гиганты в темно-синих деловых костюмах посреди тихой московской улочки казались абсолютно нереальными. Одинаковые сине-красные галстуки смотрелись как униформа тайного клуба монстров. Дыхание Воробьева сбилось – приехавшие на полголовы были выше крыши джипа. – Мистер Холмс! Спасите меня!!! Сделайте что-нибудь! – взвизгнул хозяин ресторана, намертво вцепившись в полу коричневой парки. – Это я, я… Мулатка предложила мне сделку, что мне было делать?! Она – дьявол! Она умеет искушать… Я умираю от рака, я только хотел обеспечить семью! Оставить деньги, бизнес… Мистер Холмс, помогите спасти хотя бы мою жену и дочь! Я всего лишь выполнял инструкции! – Скорее выкладывайте! Что вы должны были сделать? – Холмс сильно встряхнул Воробьева за плечи. – Я все расскажу, все! Мулатка усыпила мальчишек. Они были без сознания, когда их доставили сюда. Мы отнесли их в разделочный цех за кухней. Что было дальше, я не видел, не смог. Мои парни, водитель и мясник, все сделали сами. Они профессионалы и разбираются… в мясе. Знаете… Я же обычный человек. Надеялся, может мои-то и сдадут меня тут же в полицию. Но их устроила сумма. И всё. Они убили мальчиков и изуродовали головы, как было оговорено. Я не знаю, зачем это было нужно! Я старался не думать… Головы сложили в подарочный мешок и отвезли в особняк. На посыльного с подарками никто не обратил внимания. Ему велели отнести мешок в кладовку, и всё… – А тела? – Холмс смотрел на Воробьева в упор. – О, мой бог… – прошептал рядом Ватсон. Холмс и Воробьев разом повернулись к окну. Не сговариваясь, трое чернокожих неспешно подошли к припаркованному гирдяевскому «Матизу». Они взяли машинку с двух сторон и перенесли на несколько шагов вперед. После секундной паузы бампер желтого «Матиза» отвалился с одного конца и звонко стукнул о промерзший асфальт. Джип, дождавшись, когда уберут досадное препятствие, вздрогнул, тронулся с места и аккуратно припарковался боком к тротуару. Из водительской двери появился четвертый монстр и присоединился к товарищам. Двигаясь парами, они направились к ресторану. – Я их встречу. – Ватсон выскользнул из кабинета. – Времени нет! – Холмс подхватил оседающего у окна позеленевшего хозяина ресторана. – Мулатка?! Как вы с ней связывались? Как ее звали? – Не знаю я, как ее звали! – застонал Воробьев, вырываясь. – Она исчезла! Телефон отключен, и я… В коридоре загрохотали тяжелые шаги. Казалось, вздрагивают даже стены. Воробьев тоненько заскулил, пытаясь отползти по стене в угол. – Где мерзавцы, которые убили мальчишек? – Железной рукой Холмс вернул его обратно. – В кух… Дубовая дверь распахнулась легко, как перевернутая ветром страница. Чтобы войти, незваным гостям пришлось наклонить головы и ссутулить плечи. В кабинете уместились только двое. Стало очень тесно. На несколько секунд воцарилась абсолютная тишина. Бесстрастные черные лица гигантов напоминали маски из ресторанного зала. Первый вошедший сделал медленный скользящий шаг вперед. Холмс попятился. Воробьев сжался в комок и зажмурился, прикрывая голову руками. – Шерлок! – мощным басом взревел вдруг негр и, прежде чем Холмс успел раскрыть рот, с размаху прижал его к красно-синему галстуку. – И ты в Россию? Медведей гонять? – Роберт… – несколько придушенно начал Холмс, но тут же перекочевал в объятия второго чернокожего. – Я не поверил ушам, когда ты позвонил! – На улыбающемся лице сверкали белые зубы. – Чем мы можем помочь старому другу? У нас до сих пор легенды ходят о том, как ты распутал дело с пропавшим кубком. Весь баскетбольный клуб ЦСКА у тебя в долгу, дружище! Джон с тобой? Тоже в Москве? – Он же пошел вас… – удивленно пробормотал Холмс. Невнятные вопли, звуки ударов и грохот падающих предметов прервали его на полуслове. В подсобных помещениях ресторана словно стадо бизонов резвилось. – Скорее! – крикнул Холмс. – Это Ватсон! Этого – с собой! Холмс выскочил из кабинета. Гиганты переглянулись и бросились следом. Последний на ходу одной лапищей прихватил за шкирку Воробьева. По серому кафелю кухни яростно топтались, сцепившись, Ватсон и человек в поварской спецовке. Судя по стремительно наливающейся гематоме на челюсти, Ватсону изрядно досталось. Однако и противник его выглядел помятым. Второй мужчина в куртке с эмблемой ресторана, свирепо матерясь, тщетно пытался отцепить от себя Антона Гирдяева. Тот тащился следом, и ногу противника отпускать решительно не желал. При этом криминалист хватался за все подряд, чтобы хоть как-то притормозить движение врага к стойке с ножами. С полок и столов градом сыпались продукты, посуда и кухонная мелочь. Разгром царил страшный. Коротко размахнувшись, Холмс ударил ребром ладони в основание шеи мужчину в спецовке, который пытался добраться до горла Ватсона. Поперек смазанной цепочки иероглифов отпечатался след удара. Человек без звука повалился лицом вперед, подминая под себя измотанного схваткой Ватсона. Пара чернокожих в идеально сидящих темно-синих костюмах действовали слаженно и быстро, словно проделывали такое каждый день. Один подхватил падающее бессознательное тело нападавшего и уложил на пол. Второй поддержал Ватсона, прислонил к стене и ободряюще похлопал по плечу. Весь еще в азарте боя, Ватсон воинственно озирался по сторонам и тяжело дышал. – Чуть не сбежали… – сипло ответил он на немой вопрос Холмса и откашлялся. – Если бы не Антон… Чудом успел! Между тем шкафоподобный Роберт ухватил противника Гирдяева за плечо, одним длинным движением проволок до ближайшей стены и с размаху приложил головой о кафель. Раздался глухой звук удара, и человек мешком осел на пол. Криминалист, которого протащило следом, остался лежать на полу. Те же двое, что помогали Ватсону, подхватили Гирдяева с двух сторон и поставили на ноги. Один придержал ослабевшего криминалиста в вертикальном положении, а второй широкими лапищами со всех сторон отряхнул с него листья салата, петрушки и белую мучную пыль. Взгляд Гирдяева приобрел осмысленное выражение. Антон осторожно отстранил от себя заботливые руки и, покачнувшись, шагнул к стене. Осмотрел треснувшую кафельную плитку и с уважением покосился на Роберта. – Вижу, мы поспели вовремя! – усмехнувшись, сказал тот. – Что все это значит, Шерлок? Холмс налил в ковшик воды из крана и с размаху выплеснул ее на сидящего у стены работника ресторана. Тот открыл мутные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. – Это значит, друзья, что вы помогли задержать преступников, убивших трех человек. Это ведь они убили парней и уродовали головы? – обернулся Холмс к Воробьеву. Тот лишь молча сглотнул. – Го-о-о-осподи… – изумленно протянул Роберт. – Что за работа у тебя, Шерлок! Ехали в ресторан, думали, посидим как люди, поговорим, перекусим… – Есть тут я бы не советовал, – донеслось сзади. Все обернулись. Перекосившись на один бок и прихрамывая, мертвенно бледный Антон Гирдяев подтащил и бросил на железный разделочный стол фирменный вакуумный пакет ресторана с замороженным мясом. Сквозь прозрачный полиэтилен был хорошо виден кусок, в котором угадывалась верхняя часть разделанного человеческого бедра. В полной тишине на дно железной мойки звонко упала капля из неплотно закрытого Холмсом крана. – Мясо, оно и в Африке мясо, – сипло произнес вдруг человек в поварской спецовке. Сидя на полу и прислонившись спиной к кафельной стене, он оглядел всех холодными стеклянными глазами и равнодушно пожал плечами. Кто-то из чернокожих длинно и шипяще выругался. Синие всполохи полицейских мигалок сквозь окна выхватывали дергающимся светом страшные африканские маски ресторанного зала. Захлопали беспорядочно двери, и темный зал наполнился людьми. Антон Гирдяев отправился вводить коллег в курс дела. * * * – Наше дело в России можно считать законченным. Запись с признанием Воробьева ты передал Гирдяеву. Уверен, результаты экспертизы следов в фургоне, разделочном цехе и холодильнике ресторана позволят следствию доказать вину задержанных по этому делу. Дальше слово за правосудием. – Ватсон блаженно откинулся в мягком кресле гостиничного лобби-бара и пригубил коньяк из бокала. – Думаю, пары недель нам будет достаточно, чтобы осмотреть основные достопримечательности. А потом – домой, домой! Я смотрел прогноз, в Лондоне около нуля. Около нуля, Шерлок, а не минус двадцать! Холмс задумчиво посасывал незажженную глиняную трубку и смотрел в широкое гостиничное окно. По тротуару тянулся бесконечный поток пешеходов, неся на плечах снежные эполеты. – Одного я не могу понять в этом страшном деле, – заметил Ватсон, бережно поглаживая синяк на челюсти и не дождавшись реакции друга. – Как могла совсем молодая женщина задумать и провернуть такое? Что заставило ее пойти на такое изощренное преступление? – Она и не задумывала. – Холмс откинул прядь со лба, положил трубку на стол и взял бокал в ладонь. – Она такой же исполнитель, как Воробьев, и роль у нее была небольшая. Мулатка свела знакомство с жертвами, собрала их в одном месте и усыпила. Она убедила пойти на сделку Воробьева, который умирает от рака и решил, что терять ему все равно нечего. Он в точности выполнил все инструкции, полученные от девушки. Но это не она собирала информацию и раскрыла тайну сэра Уильямса. Не она догадалась, что Марк и Даниил Мельниковы – его сыновья. Это не она разработала весь план, нашла Воробьева и, расставив фигуры на шахматной доске, разыграла партию. О, этот закулисный игрок – человек примечательный. Это человек с богатой, но больной фантазией и широкими возможностями, не ограниченный никакими соображениями морального или этического плана. Преступник, которого не сдерживает ничто. Ему захотелось сыграть со мной на своем поле, в России. Видимо, здешние условия для нашей игры показались ему наиболее интересными. Я, к сожалению, о них могу пока только догадываться. – Игры?! – Ватсон потрясенно уставился на Холмса. – Шерлок, убиты три человека, и все это – только чтобы… поиграть с тобой? – Ватсон, это же очевидно! Никакая организация в Африке не ждала бы столько лет, чтобы отомстить послу. – Холмс раздраженно отставил бокал. – Послание с головами предназначалось не сэру Уильямсу! Тот, кто стоит за преступлением, знал, что с этим делом посол обязательно обратится ко мне, и я не откажу ему как старому другу. Даже открытку послал якобы от меня, чтобы подтолкнуть память Майкла в нужном направлении. Не вижу зла, не слышу о зле и не говорю о нём – это упрек в бездействии, Джон. Должен признаться, в последнее время преступность в Европе угнетала меня своим однообразием. Нет интриги, нет напряжения ума! Я не видел предмета приложения сил для специалиста моего уровня и не скрывал этого, в том числе и публично. Боюсь, я сам спровоцировал преступника на желание потягаться со мной. Это вызов мне лично, Ватсон, и я этот вызов принял! Теперь, если я не поймаю мерзавца, получится, что он победил. А этому не бывать! – Сам того не подозревая, негодяй сделал мне славный подарок, – улыбнувшись, произнес Холмс после некоторого молчания. – Мне нескучно! Друг мой, мы остаемся в России. До тех пор, пока мерзавец не станет четвертой, самой главной, но почти незнакомой людям обезьяной – Сидзару. Обезьяной, не совершающей зла… – Можно я не буду вставать и аплодировать твоей замечательной речи? – возмутился Ватсон. – Прежде чем принимать такое решение, ты должен был посоветоваться со мной! Тут холодно! Чертовски, Шерлок! – Я предполагал, что это может тебе не понравиться. – Холмс невесело кивнул. – В конце концов, уничтожение злодея – мое личное дело. Это может быть опасным. Тебе действительно лучше вернуться в Англию… – Уничтожение злодея – НАШЕ личное дело! – с нажимом произнес Ватсон, решительно выпрямляясь в кресле. – Тем более если это опасно! Я не оставлю тебя в России одного. Это не обсуждается. Но спросить ты меня мог? Именно так обычно поступают партнеры! И потом, должен же кто-то думать о деньгах! – Ватсон покосился на молчавшего Холмса. – Сэр Майкл оплатил нам проезд и проживание, но гонорар ты великодушно брать не стал. Когда со мной связался секретарь Мельникова, Шерлок, я не видел причин отказываться. Отец двух погибших ребят, в безутешном горе… Что может быть естественнее небольшой благодарности за скорую поимку убийц? В масштабах Мельникова это действительно пустяк. Сто тысяч евро. Теперь у нас есть средства, которые поддержат нас на первых порах в России. Думаю, будущие дела, которые мы успешно раскроем, могут принести нам вполне приличный доход. А пока мы можем позволить себе немного попутешествовать. Как ты смотришь на то, чтобы поехать в Санкт-Петербург? Я показывал тебе проспекты Эрмитажа, помнишь? Петергоф, Кунсткамера? – Это что такое? Музеи? – Холмс пожал плечами. – Это твое хобби я никогда не понимал. Но почему нет? Москва, или Санкт-Петербург, или Новгород – для моего противника город значения не имеет. Он оперирует масштабами страны. Холмс дотянулся и хлопнул Ватсона по плечу: – Спасибо за красные варежки с оленями, которые ты мне купил, дружище! Ведь это их помпоны выглядывают из твоего кармана? Ты абсолютно прав, нам пора озаботиться подходящей одеждой. Трудно чувствовать себя как дома, стуча зубами от холода. Тем более что деньги теперь у нас есть. Только договоримся сразу – одежду себе я выбираю сам. Никаких ушанок и валенок, Ватсон! Дело о колье Марии-Антуанетты Людмила Буркина, Светлана Пригорницка «Сегодня казнили королеву. Весь город вышел поглазеть на грубую деревянную повозку, сопровождаемую вооруженными республиканцами. На полу, застеленном грязной соломой, сидела женщина в простом белом платье и в чепчике, прикрывающем обритую голову. Накинутый платок из белого муслина скрывал ее шею и плечи. Повозку трясло на скользких камнях мостовой. Колеса срывались в глубокие рытвины, и грязной водой плескало на ноги конвоиров. Женщину бросало от одной решетки к другой, словно сломанную куклу. В этой больной, измученной женщине было не узнать опальную королеву. Толпа выла в ожидании казни. Люди выкрикивали оскорбления, проталкивались в первые ряды, чтобы плюнуть ей в лицо. В повозку градом летели камни. Женщина склонила голову и плечом отерла со щеки жижу от попавшего в висок гнилого помидора. Зловоние, исходившее от толпы, накатывало волнами и сгущалось по мере приближения к площади. Повозка остановилась на площади Революции. Гильотину на высоком помосте было видно отовсюду. Королеве освободили руки, и, потирая онемевшие запястья, она тяжело взошла на эшафот. На последней ступеньке она споткнулась и наступила на ногу поддержавшему ее палачу. „Простите, месье, я не нарочно“, – тихо произнесла она и шагнула к гильотине. Едва заметным движением королева коснулась груди. Тонкая ткань платка скрывала темно-красный рубин на золотой цепочке. Талисман, в спасительную силу которого королева верила безусловно. И он не помог. Все кончено. В последний раз окинув взглядом беснующуюся толпу, Мария-Антуанетта опустилась на колени и положила голову под нож гильотины. „Королевы больше нет!“ – выкрик глашатая взорвал замершую на мгновение площадь. Оглушительная волна криков и свиста приветствовала палача, поднявшего вверх отрубленную голову. Вдруг что-то скользнуло по его запястью и стукнулось о деревянный помост. Это был большой красный камень, залитый кровью казненной королевы. Рука в синей бархатной перчатке накрыла драгоценность. Палач поднял глаза и наткнулся на холодный взгляд Максимилиана Робеспьера. „Теперь это принадлежит народу“, – произнес диктатор, убирая рубин в карман». Женька закрыл ноутбук и обессиленно откинулся в кресле. Глаза нестерпимо жгло, спину ломило.