И ее тяготила не только грусть, – но и гнев. Гнев, что Лекса вообще пострадала, что, несмотря на богов – несмотря на ее собственную божественность, – не было способа побороть судьбу. Потому что Персефона попыталась сделать это и потерпела неудачу. У нее внутри сжался узел, отравляющий богиню чувством вины. Если бы она знала, что их ждет, то никогда бы не согласилась на сделку с Аполлоном. Когда Лекса лежала без сознания, подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких, Персефона впервые начала понимать, каково это – бояться кого-то потерять. По правде говоря, она была до ужаса напугана и сделала все возможное, желая предотвратить то, что оказалось в конечном счете неизбежно. Ее решения навредили Лексе так, что исцелить ее теперь могло лишь время – и вода из Леты. Хотя память подруги была безвозвратно утеряна, Персефона все еще надеялась, что прежняя Лекса когда-нибудь вернется. Теперь она знала правду – горе значило никогда не вернуться назад, никогда не собрать кусочки. Оно значило, что человек, которым Лекса стала после своей смерти, останется таким же до своей следующей смерти. Желчь подступила к горлу. Горе было жестоким богом. Когда Персефона дошла до дворца, ей навстречу тут же бросились Цербер, Тифон и Орф. Три добермана остановились перед ней, энергичные, но послушные. Она опустилась на колени, почесала их за ушами и погладила по бокам. Она начинала понимать их все лучше. Цербер был самым серьезным из троицы и доминировал среди остальных. Тифон был добродушным, но с быстрой реакцией, а Орф был не прочь подурачиться, когда не патрулировал подземное царство, – чем занимался почти всегда. – Как тут мои красивые мальчики? – спросила она. Они заскулили, а Орф застучал лапами по земле, словно едва сдерживался, чтобы не лизнуть ее в лицо. – Вы не видели Гекату с Юри? – поинтересовалась она. Псы завыли. – Отведите меня к ним. Троица подчинилась и ринулась к дворцу, мрачно возвышающемуся впереди и видимому с любой точки подземного царства. Его сверкающие башни казались бесконечно высокими, исчезая в светлом сероватом небе, – демонстрация богатства Аида, его влияния, его верховенства. У подножия замка расстилались сады с зеленым плющом, красными розами, нарциссами и гардениями. Там также росли ивы и цветущие деревья, а между растительностью были проложены аккуратные дорожки. Все это было символом доброты Аида, его способности меняться и адаптироваться, – его искуплением. Оказавшись здесь впервые, Персефона разозлилась, увидев подземное царство таким цветущим, – из-за условий ее пари с богом мертвых и из-за того, что создание жизни должно было быть ее силой. Аид быстро показал ей, что созданная им красота – лишь иллюзия. Даже узнав об этом, она позавидовала его способности так легко использовать магию. И хотя она ежедневно училась контролю, занимаясь с Гекатой и Аидом, – до них она по-прежнему не дотягивала. «Мы старые боги, моя дорогая, – сказала ей Геката. – Ты не можешь сравнивать себя с нами». Она повторяла эти слова каждый раз, когда чувствовала знакомое смыкание когтей зависти. Каждый раз, когда на нее накатывало знакомое отчаяние после очередной неудачи. Персефона делала успехи, и однажды она покорит свою магию. И тогда, возможно, иллюзии, которые столько лет удерживал Аид, станут реальностью. Псы привели ее в бальный зал, где Геката с Юри стояли возле стола с цветочными стеблями, цветовыми палитрами и набросками свадебных платьев. – А вот и ты! – обрадовалась Геката, подняв глаза, когда до нее донесся стук когтей доберманов о мраморный пол. Они бросились к богине колдовства, и та наклонилась, чтобы погладить их по головам, после чего псы развалились на полу под столом, тяжело дыша. – Простите, что опоздала, – извинилась Персефона. – Я навещала Лексу. – Все в порядке, милая, – сказала Геката. – Мы с Юри как раз обсуждали твою помолвочную вечеринку. – Мою… что? – Она впервые слышала о такой. – Я думала, мы встречаемся ради подготовки к свадьбе. – Да, так и есть, – кивнула Юри. – Но нам непременно нужно провести и помолвочную вечеринку. Ох, Персефона! Не могу дождаться, когда наконец назову вас царицей! – Ты можешь назвать ее царицей уже сейчас, – пожала плечами Геката. – Аид так и делает. – Я в таком восторге! – Юри захлопала в ладоши. – Свадьба богов! У нас не было такой уже столько лет! – А кто был последней парой? – поинтересовалась Персефона. – Полагаю, Афродита с Гефестом, – сказала Геката. Персефона поморщилась. Об Афродите с Гефестом ходило множество слухов, и большинство из них о том, что бог огня не хотел богиню любви. Во время разговоров с Афродитой Персефона узнала, что богиня была несчастлива в браке, но не понимала почему. Когда богиня весны попыталась разузнать побольше, Афродита закрылась от нее. И Персефона не могла ее в этом винить. Ее любовная жизнь и страдания никого не касались. И все же у нее сложилось впечатление, что Афродита верила – она крайне одинока. – А ты была на их свадьбе? – спросила Персефона Гекату. – Да, – кивнула та. – Она была прекрасна, несмотря на обстоятельства. – Обстоятельства? – Их брак был договорным, – объяснила Юри. – Афродита стала подарком Гефесту. – Подарком… Персефона поморщилась. Как богиня – да и любая женщина – могла стать подарком кому-то? – Зевсу нравится так говорить, – объяснила Геката. – Но когда она – сирена красоты и соблазна – родилась, ее руки у Зевса просили сразу несколько богов – Арес, Посейдон, и даже Гермес пал жертвой ее чар, хоть он это и отрицает. Зевс редко принимает решения, не посоветовавшись со своим оракулом, и когда он спрашивал о ее свадьбе с каждым из этих богов, оракул предсказывал войну, так что он выдал ее за Гефеста. Персефона нахмурилась: – Но Афродита выглядит такой… свирепой. Почему она позволила Зевсу выбирать, за кого ей выйти замуж? – Афродита хотела выйти замуж за Гефеста, – ответила Геката. – И даже если бы она не хотела, у нее не было выбора. Все браки богов должны быть одобрены Зевсом. – Что? Это еще почему? Я думала, это Гера богиня брака. – Так и есть – Зевс советуется и с ней тоже, но он ей не доверяет. Она готова одобрить любой брак, что положит конец его правлению в качестве царя богов. – Я все равно не понимаю. Зачем нам нужно одобрение брака? – Брак между богами – не то же самое, что между смертными. Боги разделяют власть, у них рождаются дети. Есть много факторов, которые Зевс должен обдумать, прежде чем дать свое согласие. – Разделяют… власть? – Да – хотя я сомневаюсь, что это может как-то повлиять на Аида. Его влияние уже охватывает весь земной шар. Но ты… ты получишь контроль над тенями, над смертью. Персефона поежилась. От мысли, что ей придется снова учиться контролировать и обуздывать свою магию, богине стало немного не по себе. Она пока еще пыталась покорить свою собственную. Конечно, это не будет проблемой, если Зевс не одобрит их брак. Почему Аид ей об этом не сказал? – Есть шанс, что Зевс не одобрит наш брак? – спросила она и прикусила губу. Как тогда поступит Аид? «Дорогая, ради тебя я бы спалил весь этот мир». Эти слова пробежали дрожью по ее коже, шепотом по позвоночнику, – обещание, данное Аидом, которое он незамедлительно исполнит, если придется. – Я не могу сказать наверняка, – ответила Геката, и ее уклончивость разожгла в Персефоне пламя беспокойства – постоянное напряжение, что не покидало ее сердце и пульсировало в венах. Богиня колдовства обычно говорила прямо. Юри подтолкнула Гекату локтем. – Я уверена, что Зевс одобрит, – сказала она. – Какие у него могут быть причины мешать вашему счастью? Персефона знала какие – это была ее сила. После того как она потеряла контроль над собой в Лесу отчаяния и направила магию Аида против него самого, Геката призналась ей в страхе, что вынашивала со дня их первой встречи, – что Персефона окажется сильнее всех остальных богов. Эта сила либо позволит ей занять место среди остальных олимпийцев, либо сделает ее их врагом, – этого Геката предсказать не могла. Юри, казалось, устала от этого разговора и быстро сменила тему: – Давайте начнем с цветовых палитр! – Она открыла большую книгу, лежавшую на столе. Между страницами находились лоскуты ткани. – Что это? – не поняла Персефона. – Ну… это книга с идеями для свадьбы. – Где ты ее достала? – Мы сами с девочками ее сделали, – призналась Юри. Персефона приподняла бровь: – И когда вы ее начали? Щеки души заалели, и она, запинаясь, ответила: – Несколько месяцев назад. – Хмм. У Персефоны сложилось впечатление, что души начали собирать связанные со свадьбой вещи уже в ту ночь, когда она едва не утонула в Стиксе, но богиня промолчала, слушая, как Юри рассказывает о разных цветовых сочетаниях. – Я думаю, сиреневый и зеленый, – говорила та. – Они будут хорошо сочетаться с черным – а это, как все мы знаем, единственный цвет, который носит Аид. Персефона захихикала. – Его выбор цвета тебя раздражает? – В смысле, отсутствие цвета? Мне бы хотелось хоть раз увидеть его в белом. Геката фыркнула, но ничего не сказала. Юри продолжила рассказывать о других вариантах, а Персефона все никак не могла перестать думать о Зевсе и о том, почему они планируют свадьбу, не зная, будет ли их союз с Аидом разрешен. «Может, ваш брак уже благословлен, – возразила она сама себе. – Может, Аид уже спросил его, прежде чем сделать предложение». Это бы объяснило, почему она никогда прежде не слышала о таком архаичном правиле. И все же она непременно спросит его позже… а до этого момента ее будет снедать беспокойство. Персефона утвердила цветовую палитру, и Юри перешла к свадебному платью: