— Напишем торговцам, они сразу пришлют, — успокоила женщина, а Вайрес вдруг передумал уходить. — А какая именно одежда тебе нужна? — Вопрос магистра был почти откровенным предложением перемирия. — Дорожная, — суховато огрызнулась в ответ. — И заодно шатер с одеялом. — Все это у купцов найдется, — миролюбиво кивнул он. — Но тебе будет неудобно ездить по городу в штанах и сапогах. А далеко от города магическое ограждение все равно не пустит, пока совет старших магистров не выдаст разрешение. — Какая еще ограда? — не сразу поверилось мне, а в сердце уже вонзилась ледяная стрела. — Вельена, — вмиг оказалась возле меня Дирна, — это просто защита, на всякий случай. Мы ведь не ездим в империю на лошадях или в повозках, в горах опасно, тропы крутые, встречаются обрывы и оползни. Мы даже товары переносим порталами, хотя многое выращиваем и изготавливаем сами. — А магический путь для меня закрыт, — сам собой стал ясен единственно возможный вывод, и осталось лишь двинуться дальше. Раз все пути перекрыты, тем более нужно переодеться. Не стоит и дальше ходить по городу в своем платье, одной толпы поклонников мне вполне хватило. Отныне все мужчины должны понимать с первого взгляда, что как женихи они мне не интересны ни грана. У меня уже есть муж, и я не сменяю его ни на кого другого. Гардеробная оказалась комнаткой с большим напольным зеркалом и двумя рядами вешалок, на которых, как в лавке, висели в рядок всевозможные наряды всех цветов и фасонов. Однако того, который собиралась носить я, среди них не было. — Ничего не подошло? — осторожно осведомилась магиня, наблюдавшая за тем, как я отворачиваюсь от светлых шелков, муслинов и шифонов. — Может, посмотришь в моих шкафах? Там есть совершенно новые платья. Когда-то я помогла талантливому портному, и теперь он всегда присылает мне на одобрение свои новые работы. — Дамский портной-мужчина? — Немыслимый по имперским правилам случай никак не укладывался у меня в голове. — В Саркане большинство женщин не работают, — печально улыбнулась хозяйка. — Нас ведь мало, и мы — ценность. Магини занимаются только любимым делом и только самые сильные. Так хочешь посмотреть одежду? Я молча кивнула и принялась перебирать платья совершенно другого типа, чем принесенные для меня. Постепенно начиная осознавать, как неверно до этого дня представляла себе жизнь магов и как мало еще знаю, чтобы делать хоть какие-то выводы. — Можно вот это? — Разумеется. Мне кажется, я начинаю понимать, что именно ты задумала, — вздохнула Дирна. — Но, боюсь, здесь это не пройдет. Впрочем, все нужно испытать на себе, ведь верить чужому опыту мы не умеем. — Я верю своим наставницам, как себе, — ответила ей, снимая с вешалки очень простое темно-серое платье, и уточнила: — Ведь они спасли меня от жадного дяди и злобной мачехи. — Мне рассказали твою историю, — не стала скрывать Дирна. — И поэтому я согласилась тебе помочь. — Вернуть моего мужа? — Этот вопрос теперь стал у меня своего рода проверкой собратьев Танрода. — И это тоже. — Магиня смотрела мне в лицо строго и открыто. — А главное — научиться жить в Саркане и понимать его хозяев. Еще я хотела сказать тебе две вещи. В моем доме можно говорить обо всем откровенно, я выбила у совета это право. И второе — Вайрес тебе не враг, если ты хорошо подумаешь, то и сама это поймешь. А теперь переодевайся и приходи пить чай, я уговорю его остаться. Кстати, если нужно будет что-то отрезать — режь, не сомневайся. Ножницы в шкафчике у зеркала. И можешь брать все, что только понадобится. Развернулась и ушла не оглядываясь, с гордо, как у принцессы, поднятой головой. — Легко сказать «не враг», — бурчала я, надевая выбранную одежду и привычно превращая два платка в монашескую накидку. А для чего тогда, зная, что за стеной подслушивает совет старших магистров, выводил меня на откровенный разговор? Они и сами могли бы спросить меня обо всех интересующих их деталях, есть же среди них маги, которые чувствуют ложь? Но предпочли слушать исподтишка, и во двор Дирны тоже пришли неожиданно, хотя им могли обо всем рассказать ученики и родичи. Так и не найдя ответа на свои вопросы, закончила переодеваться и с тяжелым сердцем направилась в столовую, догадываясь, что вся моя жизнь в этом городке станет одним непрерывным экзаменом, если не сказать допросом. — А где Вайрес? — первым делом оглядев просторную комнату, совмещавшую кухню со столовой, спросила у Дирны, и та печально улыбнулась. — Ушел домой. Говорит, сегодня ты еще слишком встревожена и обижена, девушки в таком состоянии не могут рассуждать здраво. — А завтра мне будет лучше? — сорвался с моих губ едкий смешок. — Тогда, следуя этой логике, послезавтра я вообще должна запеть от счастья и отправиться выбирать себе десяток поклонников. — Это считается верхом ветрености. Достаточно троих, — мягко улыбнулась женщина, указывая мне на стул. — Вот здесь будет удобно. Поешь, я пока расскажу тебе последние новости. Твои поклонники ушли, но оставили свои букеты. Все до единого, шестьдесят четыре штуки. — С ума сойти! — вырвалось у меня. — Значит, с утра нужно заказывать телегу и грузить мусор? — Можешь меня ругать, но я вызвала сегодня троих природников, — сообщила Дирна и пояснила, видя мое недоумение: — Каждой женщине дается пять желаний в месяц, а я уже полгода не брала ни одного. Маги только недавно закончили работу, но сегодня пока рано любоваться, а вот утром посмотри в окно. — А можно поподробнее? Кто такие природники, что они сделали с цветами и самое главное — где мой Кыш? — Природники — это маги, которых слушают земля и растения. Цветами они засадили мой двор, раньше там росла только травка. А ург спит на веранде, ему объяснили, что по цветам пока ходить нельзя. — Но ведь они срезанные, — удивилась я, уже понимая, как удобно здесь живется женщинам. Особенно если у них есть в запасе несколько неиспользованных желаний. Можно вызвать магов, и они покорно вырастят корни тысячам цветочков и рассадят их по двору. — Тебе не понравилось мое самовольство? — огорченно смотрела мне в душу Дирна. — Напротив, это же твой двор, — отодвинула я тарелку, сразу потеряв аппетит. — Просто… обидно. Цветы вы жалеете, а людей… — Людей мы всегда жалеем, и себя, разумеется, тоже. Ты думаешь, почему совет следил сегодня за тобой? Ты уже известна необычной сообразительностью и неожиданной смелостью суждений, а они за последние годы успели перебрать десятки способов, как исправить сложившееся положение и не потерять при этом привычных нам удобств и прав. Старшие маги разделились на три лагеря, постоянно спорят и подсчитывают выгоды и убытки, но никак не могут сойтись на чем-то одном. Для принятия решения за него должны бросить белый камень двадцать один из двадцати восьми высших магов, но такого до сих пор не случилось. — Дирна, моя наставница говорит, — осторожно произнесла я, — невозможно испечь высокий каравай, если впервые видишь муку. И еще — на ошибках учатся. А ваши магистры хотят найти самое лучшее решение, не сделав ни одного пробного шага. И еще… Я сегодня поняла, как по-разному мы живем и насколько отличаются наши беды. Поэтому, прежде чем принимать решение, которое заденет и Саркан, и империю, почему бы вам не пригласить, хотя бы тайно, умных и честных людей, не имеющих способностей? Ведь многих, теперь я уверена, волнуют те же вопросы. — Ты задала сложный вопрос, и я не знаю на него ответа, но завтра посоветуюсь с Вайресом. А тебя хочу попросить — не отказывайся от его содействия, он хочет помочь. — У меня нет причин ему доверять, он же не пожелал признать наш с Танродом союз, — непримиримо поджала я губы. — А потом спровоцировал на разговор о судьях, которые подслушивали из соседней комнаты. — Зато он их тебе показал, — магиня явно была другого мнения о произошедшем, — иначе бы ты ничего не узнала. А отказать друзьям он тоже не мог, они делают общее дело. Ну а с твоим мужем и того проще. По нашим законам ваш союз пока недействителен. Нет, подожди, я не говорю, будто он тебя обманул, просто должен был сначала получить разрешение. Разумеется, это разрешение ему могли бы дать и задним числом, если бы Танрод не поспорил с советом. Даже поругался… и сбежал. И теперь его ждет более серьезное наказание. — А где он? — не поняла я. Да и зачем Танроду нужно было сбегать, если он шел сюда сдаваться добровольно? — Никто не знает, — с жалостью глянула на меня Дирна и опустила взгляд. — Они устроили ему допрос, и одному из магов показалось, будто Танрод солгал. Они до сих пор спорят, ошибся он или нет. А твой муж вдруг вскочил, крикнул что-то непонятное и ушел порталом, так, как умеет только он, мгновенно и неожиданно. — Дирна, тут что-то не так. Он сам, добровольно ушел в Саркан, сказал — иначе за ним придут. Ну подумай сама, у него ведь было бы время спрятаться. А раз никто больше не может ходить порталами так же хорошо, как он, то никто его и не нашел бы. Зачем же ему было убегать, когда один из судей всего лишь высказал подозрения? Так поступают только нервные, морально больные люди, а Род совершенно здоров и уверен в своей невиновности. Не зная, что именно муж сказал судьям про Кэрдона и Гили, я изо всех сил старалась не сболтнуть лишнего и потому говорила медленнее обычного, но Дирна ничего не замечала. — Я же тебе объяснила, они все время совещаются и спорят. А портал Танрод и в самом деле открыл три раза подряд, и теперь никто не может понять, куда он проложил последний путь. Но его амулет магистра не отзывается, хотя старшие дают клятву никогда их не снимать. Извини, — присмотревшись внимательнее, вдруг с досадой выдохнула она, — хотела тебя успокоить, а получилось наоборот. Но я уверена, он обязательно вернется, когда узнает, что ты здесь. — Как он сможет это сделать? — огорченно смотрела я на эту взрослую женщину, иногда рассуждавшую наивно, как ребенок. Танрод не станет расспрашивать обо мне у Луизьены, чтобы не расстроить тетушку, да если и решится, она ничего не скажет без моего разрешения. Так как точно знает — под его видом к ней может прийти кто угодно. Разумеется, для таких случаев у нас с тетушкой есть и тайное слово, и условный знак, но мы с мужем договориться о паролях просто не додумались. Ведь никто из нас не предполагал такого поворота событий. — Ну вы же связаны святым союзом? — с легким сомнением произнесла Дирна. — Значит, ваши браслеты настроены друг на друга. А для мага, тем более такого сильного, как Танрод, это ярче маяка. — Спасибо, о такой тонкости я даже не подозревала. — Спрашивай обо всем, что интересно, для того я и привела тебя сюда, чтобы помочь побыстрее разобраться в нашей жизни. — Мне интересно абсолютно все, но вот так сразу и не соберусь с мыслями, — глянув в темноту за окном, призналась я. — Слишком нелегким оказался сегодняшний день. Хотя должен бы стать одним из самых счастливых в моей жизни. Вернее, он и был таким с утра… но потом пришло письмо. Ладно, не будем об этом, я верю, все еще наладится. Не совсем же злодеи ваши верховные маги, раз целыми днями думают, как исправить вековые традиции. Но есть вопрос, который я задала сегодня Вайресу, и он сразу обозлился. — Какой именно? — О детях, которые рождаются неодаренными. — Умеешь ты находить самые больные точки, — попыталась улыбнуться Дирна, но улыбка получилась жалкой. — Но раз я обещала, то расскажу. У каждой семьи, где случилось такая беда, есть два законных выхода — отказаться от младенца или уехать из Саркана и самим воспитывать свое дитя, но сначала дать клятву не пытаться вернуть его сюда. А чтобы матери и отцы не привязывались к несчастному ребенку, им его не показывают даже на мгновение. Сразу же уносят в империю, там есть очень хороший приют, и если родители за месяц так и не решатся покинуть родной дом, то малыша отдают приемным родителям. Лучшим, тут правила жесткие. Из сотен семей, желающих усыновить младенца, выбираются самые обеспеченные и добрые. Магиня говорила вроде бы спокойно и даже суховато, но ее тонкие пальцы, нервно скручивающие в комок батистовый платок, выдавали сильное волнение. Я уже пожалела, что спросила ее об этом, но никак не могла найти повода прервать разговор. — Я тебе говорила, что я эмпат? И к тому же уже магистр? — вдруг остро взглянула она мне в глаза. — И это значит — я чувствую все ощущения окружающих. Не мысли и не воспоминания, а эмоции. Вот сейчас ты меня жалеешь и мучаешься раскаянием, а ведь я повинна в гибели самого дорогого мне человека. Даже двух, только осознала это далеко не сразу. И слишком поздно поняла самое страшное — ничего нельзя ни вернуть, ни исправить, ни объяснить. Дирна сжала губы от внутренней боли и отвернулась, не желая показывать глубину старинного горя. Не выдержав, я поднялась с места, встала у нее за спиной и положила руки на худые плечи. Легкие круговые движения, немного размять напряженные мышцы, мысленно посылая успокаивающее тепло. — Танрод неверно определил твой уровень дара, — вдруг сказала женщина почти спокойно. — Или он еще растет? — Не знаю, — невольно улыбнулась в ответ. — Мне как-то все равно. Так с чем мы пьем чай? — С моим рассказом, — не пожелала она пойти по предложенной мной тропке в обход больной темы. — Он не очень длинный. Когда-то я приняла после турнира букет у очень симпатичного молодого мага, которому подчинялся металл, и теперь могу признаться честно — хотя я и присматривалась к нему заранее, однако особой любви не питала. В то время мне больше нравился другой, но он взял ленту у моей соперницы. А мой муж после свадьбы окружил меня такой нежностью, вниманием и заботой, что вскоре я считала себя самой везучей и почти счастливой. А потом родилась дочка, и никакого дара у нее не нашли. Как и всех таких детей, ее отправили в приют, и мой муж начал собираться. Паковал вещи, продал мастерскую и дом. И каждый вечер уговаривал меня — нежно, терпеливо и настойчиво. Однако мне было страшно, особенно после довольно трудных родов, когда сильнейшие магистры еле смогли помочь. Не могла я оставить уютный дом в Саркане, кучу родственников, друзей и ехать в небольшой провинциальный городок, где не будет ни магии, ни привычной жизни. К стыду своему, я не чувствовала к дочке никакой любви, как потом поняла, из-за послеродовой слабости и споров с мужем. Лишь злилась на его упорство. В конце концов он ушел один, но через несколько месяцев погиб… вместе с дочкой. А я после расставания с ним чувствовала себя обманутой и брошенной и на осеннем турнире попыталась отдать свою вдовью ленту другому. Как вдруг отчетливо поняла, что не могу этого сделать и никогда не смогу. Мой Стефан оказался единственным для меня во всем мире, и теперь предать его память выше моих сил. Но горше всего знать — если бы я со своим даром была с ними, то он и сейчас был бы жив… они оба. — Но ведь ты говорила, там хороший приют, неужели муж решился поселиться отдельно вдвоем с ребенком? — силилась я понять, как могло такое произойти. — Дочь из приюта он сразу забрал, — рассказывала Дирна тихо, рассматривая свои руки. — Купил маленький домик и мастерскую. В империи магии, конечно, меньше, но Стефан был хорошим мастером и вполне мог заработать изготовлением кинжалов и луков. Днем за ребенком присматривала соседка, а ночами он нянчился сам, надеялся, что вскоре я одумаюсь. Однажды ночью дочка заболела, это поняли позже по беспорядку в доме и рассыпанным по столу зельям. Стефан завернул ребенка и пошел к целителю, но заблудился. На улице была непогода — сильный ветер и ливень с градом. Мы ведь здесь привыкли, что над городом всегда стоит защитный купол и в крайнем случае всегда можно прикрыться тепловым пологом. А там он слишком мало прожил и еще не понимал, насколько опасна жизнь у неодаренных. Дирна горько всхлипнула, и я, проклиная себя за неуместное любопытство, снова принялась гладить ее плечи. — С тех пор прошло семнадцать лет, — сквозь слезы пробормотала она. — За это время мне ни разу не захотелось посадить во дворе хоть цветочек, не заслуживает такая мать, как я, красивой жизни. ГЛАВА 14 Уснула я, едва добравшись до выделенной мне спальни, и почти сразу увидела Танрода. Он таскал какие-то камни, похожие на обломки разрушенного дома, и, едва заметив меня, сел прямо на такой кусок. Отряхнул грязные руки и уставился мне в лицо с прежней печалью и укоризной.