— Разберемся. Ужин на двоих. Вина не надо, взвара сладкого или компота. И умыться бы с дороги. — Сейчас Тальда всё принесет, — кивнул трактирщик и ушел, ловко поймав в огромную, как лопата, ладонь две серебрушки, которые ему кинул мой спутник. Дверь захлопнулась, и я снова открыла рот, чтобы высказаться, но… — Ни слова, Рыжая. Просто молчи. Не доводи меня. — Но как же?.. — ткнула я пальцем в единственное спальное место. — Разберемся! — повторил он и, сверкнув на меня синими глазищами, устало присел на сундук, уступив мне стул. Прыткая, хотя и вульгарная служанка принесла нам кувшин воды и тазик, чтобы умыться. Что мы и сделали поочередно, пока она ходила за едой. А потом было не до разговоров. Курица! Большая, жирная жареная курица! И картошка вареная. И еще пирог с капустой! И два яблока. И кувшин с ягодным взваром. В это мгновение я простила свою удачу, которая вдруг повернулась ко мне спиной и закинула хрын знает куда. Правда, меня не сразу допустили к еде, отодвинув мои жадно подрагивающие загребущие лапки в сторону и поводив над подносом рукой. — И? — нетерпеливо спросила я. — Проверил. А то мало ли чего могли подсыпать. Амулет, — показал мне невзрачное колечко Марко. — Ешь. Есть пришлось руками. Еда была отменная, несмотря на неказистость трактира в целом, но вот приборы служанка забыла принести, а мы оба так умотались, что идти самим сил не было. Да и желания. В конце концов, мы все еще в походных условиях. И если мы слопали и не поморщились подбитую мной в лесу птицу, зажаренную без соли на костре, то и сейчас справимся с помощью наших кинжалов. Я сыто отвалилась от стола, гипнотизируя пирог, но съесть еще хоть кусочек не могла. А потому тоскливо и осуждающе наблюдала за своим белобрысым попутчиком, у которого вместимость желудка была намного больше, чем у меня. — Ну что еще? — не выдержал он. — Завидую, — честно призналась я, после чего отломила кусок пирога и утащила в сторонку. — Утром съем. Меня одарили очередным не слишком дружелюбным взглядом, закатили глаза, но слов не нашли. Ну и правильно. Негоже укорять девушку, попавшую в трудные житейские обстоятельства. Ужин закончился, я начала уже коситься в сторону постели, прикидывая, как пройдет наш ночлег, но неугомонный Марко заявил: — Спущусь вниз. Нужно узнать, куда ты нас забросила, какой ближайший город и сколько до него добираться. А ты сиди в комнате и не высовывайся, поняла? — Поняла, — зевнула я, прикрыв рот ладошкой. — Гребешок дай, а? Я хоть причешусь, пока ты ходить будешь. И постарайся недолго, ладно? Я одна боюсь ложиться спать. Гребень с громким стуком опустился на стол. Я явно бесила кое-кого, но ему воспитание не позволяло высказать мне много ласковых слов. А потому Марко только повторил: — Сиди здесь и не высовывайся! — и ушел. Ну и ладно, не очень-то и хотелось мне с ним. Это мужское дело, заботиться о слабых женщинах. Вот пусть идет и добывает нам транспорт. Я-то его уже покатала на своем летающем тазике. То есть щите. И из леса вывела, сам-то он не додумался у лешего помощи попросить. И от мавок я его спасла. И птицей, честно добытой, накормила. И от медвелаков отбила. Уау! Да я страшная женщина! Настоящая воительница! Вот Инесса завидовать будет, когда я ей всё расскажу… Улыбаясь, я с трудом разобрала и расчесала спутанную гриву волос, заплела тугую косу и встала, чтобы проверить мягкость постели. И тут в коридоре раздались громкие мужские шаги. Ой! Это, кажись, по мою душу. И Марко нет! Оё-ёй! Не раздумывая, я зашвырнула под кровать сумки, свою и Марко, и ласточкой нырнула за ними. Пришлось повозиться, чтобы протиснуться, но я справилась и притаилась. Хлопнула дверь, напротив моих глаз замерли чьи-то ноги в пыльных сапогах. Их владелец потоптался, явно ища кого-то в комнате и не находя. — Ну и где эта рыжая зараза? — тоскливо вопросил в пространство голос Блондинчика. — Я тут, — отозвалась я и чихнула. Служанка явно не утруждала себя уборкой, пыли под кроватью было… много. Кашлянув, парень опустился на четвереньки и заглянул ко мне. Лицо у него было непроницаемое, но глаз дергался. Правый. — И как там? — вопросил он. — Пыльно, — снова чихнула я. — Даже спрашивать боюсь, что тебе там понадобилось, — помолчав, выдал он и добавил: — Вместе с нашими сумками. — Я думала, что это не ты, а кто-то другой. — Покаявшись, я подалась вперед, чтобы выбраться из-под кровати, потыркалась и… — Оё-ёй! — Что еще? — буквально простонали сверху. — Я застряла, — смущенно улыбнулась я, вскинула голову и стукнулась о днище макушкой. — Ой! Марко молчал. Смотрел и молчал. Только глаз начал дергаться, но уже другой. Левый. А правый перестал, утомился, наверное. — Вытащишь меня? — заискивающе попросила я. — Рыжая, ты меня бесишь. Я дождаться не могу того светлого мига, когда избавлюсь от тебя. Надеюсь, боги будут милостивы, и я больше тебя никогда не увижу. — Да ладно тебе, Белобрысый. Ты просто пока не привык ко мне. Всё же хорошо, я тебя к людям доставила. В пути кормила и оберегала, ты цел и здоров. Глаза у некоторых белобрысых живут своей тайной жизнью. Точно говорю. То один дергается, то другой. А то оба сразу… Их хозяин встал, отодвинулся и, схватив меня за щиколотки, выволок из-под кровати. Рывком поставил на ноги и даже отряхнул. И всё это не говоря ни слова, но с дергающимися по очереди глазами. Да… — Ляг и спи! — слегка подрагивающим пальцем ткнул он в постель. — И молчи! — А ты? Ты где ляжешь? — не вняла я приказу. Ну а чего мне рот затыкать? Я ведь ничего плохого не сказала и не сделала. — А я на полу. Потому что, если я окажусь рядом с тобой, то за себя не ручаюсь. Могу и придушить во сне, когда контроль над собой потеряю. — Не, душить меня не надо, — прикрыла я шею руками, а потом оживилась: — А я тебе свое платье дам напрокат. Оно очень мягкое. — Что-о-о? — Вместе с глазами у некоторых впечатлительных начала дергаться щека. Правая. — Ну платье. Оно шерстяное, теплое. И у него куча нижних юбок. Ты же видел, как я на нем в лесу спала. Вот. Выдаю его тебе напрокат на сегодняшнюю ночь. Левая щека дергаться не начала, но правая взволновалась еще сильнее, так что я пожала плечами и сама расстелила на полу боевое платье. Вид у него, конечно, уже так себе. Но за неимением других нарядов, а также плаща, куртки, подушки, одеяла и тюфяка — это вещь очень полезная. Я, может, его сохраню для потомков. Буду внукам рассказывать, как важно для девушки иметь в гардеробе правильно пошитые платья. — Постель готова, — указала я на ложе. А сама бочком пробралась к кровати, разулась и легла прямо в одежде поверх одеяла. Марко молчал. Вот опять он. Смотрит и молчит… — Ну хорошо, хорошо! — не выдержала я. — На тебе еще и подушку. Но одеяло не отдам. Возмущенно сопя, я взяла подушку и аккуратно положила ее в изголовье расстеленного платья. Ну там, короче, где голова должна быть. Наконец мы оба улеглись, и вот тут Блондинчик соизволил сообщить мне добытые им новости: — Мы на тайной тропе лешего потеряли ровно сутки. Там время как-то иначе течет. Так что сегодня закончился не пятый день, а шестой. Завтра последние часы приема на бесплатное обучение в магические школы и академии. — Что-о? — подкинулась я и свесилась вниз, чтобы видеть лицо собеседника. Света луны, падающего из окошка, для этого хватало. — Да. Я поражен не меньше тебя, Рыжая. Но вот так. Хочешь еще одну новость? — Разумеется! Ну? Ты узнал, где мы? — Ты, кажется, хотела к морю? Поздравляю. Ты туда попала. — Не может быть! — потрясла я головой. — Это же совсем на другом краю Фелисии. Мы не могли перенестись на такое расстояние. Ни один стационарный портал не отправляет так далеко. Да даже до столицы нам из Легариса пришлось бы добираться с четырьмя остановками. А до моря еще дальше и в другую сторону. — Ты можешь гордиться собой и своим летающим корытом, Лисса. Мы в полудне езды верхом от города Товильдо. И завтра последний день приема. — Это не корыто, а таз. То есть боевой щит. И где же нам взять того, на ком мы верхом?.. — сникла я. — Я выкупил лошадь у наемника. Могли бы еще к крестьянам напроситься. Но на их телеге в лучшем случае к вечеру доберемся. — Ты ж мой герой! — обрадовалась я. — Когда выезжаем? — Утром! — отрезал Марко и демонстративно отвернулся от меня. Утро наступило как-то очень быстро. Вроде только что я еще смотрела на внушительную гордую спину своего Блондинчика, и вот уже сонно хлопаю глазами, бессмысленно таращась в потолок и пытаясь понять, что этому типу от меня нужно. — Если ты сейчас же не встанешь, я уеду без тебя. Выбирайся тогда сама из этой дыры, — подстегнул он меня к подъему. — Не-е, я с тобой… — проскрипела я, с трудом садясь на кровати.