— Да типа вот этого, — продемонстрировал он нам свой щит, круглый и гладкий, словно перевернутый тазик. Сейчас эта деталь защитного снаряжения стояла прислоненной к перилам, огораживающим площадку, а стражник благодушно приглядывал за веселящимся народом. — А, вижу. Вон же внизу целая стопка этих ледянок. А когда их поднимут сюда? — влезла я в разговор, притопывая от нетерпения ногой. Барон Суарес, пользуясь положением и возрастом, потихоньку расталкивал народ на лестнице и преодолел уже половину пути. — Да маг отлучился по нужде, рувиты, — хохотнул стражник. — Придется подождать. Что ж он, не человек? — Человек, человек, — закивала я. — Девочки-и-и! — донесся папин оклик. — Вот же хрын! — в панике пискнула я. Похоже, мой план сейчас накроется медным тазом. Таким же круглым и гладким, как щит стражника. Щит! Круглый! Гладкий! Стальной, правда! Всё, произошедшее дальше, случилось само по себе. Честное слово! Я вообще не собиралась творить ничего такого. Оно как-то нечаянно… Горящими от волнения глазами я уставилась на вожделенный щит. А ведь он прекрасно заменит мне ледянку. Правда, когда меня поймают, то голову оторвут за похищенную у стражника часть оружия. Или щит не относится к оружию? Все эти мысли, как взбесившиеся зайцы, прыгали в моей голове, а руки уже действовали. Они у меня вообще какие-то самовольные. Во всех моих шалостях и проказах виноваты именно они, а вовсе не я. Я — сама благовоспитанность! Левой рукой я сунула длиннущую тугую косу в зубы и закусила, чтобы не орать и чтобы она не моталась и не мешала. А правой — цапнула то, что должно заменить мне ледянку, бросила плашмя и прыгнула сверху. — Ы-ы-ы-ы… — кричать я не могла, рот занят косой, но жутко ведь! Вместо меня орали Инесса и беспринципно ограбленный средь бела дня стражник. Подозреваю, сестра изобразила панику и вцепилась в единственного стоящего поблизости мужчину, демонстрируя, как сильно испугалась за меня. Так испугалась, ужас как испугалась! Ведь сейчас по ледяному полотну вниз летела сидящая на щите девица с вытаращенными глазами, зажатой в зубах длинной рыжей косой и сумкой, прижатой к животу. Ветер бил в лицо, пришлось закрыть глаза, и от этого было еще страшнее, потому что я не видела, куда лечу. А скорость-то развилась ух какая! Что-то эти маги не рассчитали. Точно говорю. Ну вот не верю, что можно выпускать живых людей на такой смертельный ледяной аттракцион. Потому что мчалась я быстрее этого самого ветра, заставившего меня зажмуриться. — Ы-ы-ы-ы! — Сто-я-я-ять… Верни-и-и… — ревел стражник. — Эля-я-я! — визжала Инесса. И тут вдруг на нас с тазиком сзади кто-то напрыгнул, громогласно выругался и лязгнул зубами, заставив меня испуганно распахнуть глаза. А в следующую секунду я выплюнула косу и заорала во все легкие. Этот ненормальный усач не смог вытерпеть несколько минут и бросился догонять свое удирающее имущество. Только вот вместо того, чтобы спуститься как все вменяемые и адекватные люди по лестнице и побежать к мешкам с песком, где я должна была притормозить, этот болван ласточкой сиганул за мной по ледяному скату. Наверное, рассчитывал, что его металлические доспехи заменят ему ледянку. Ну… В общем-то так оно и получилось. Стражник настиг меня практически в прыжке, всем своим весом плюхнулся на свободный край щита за моей спиной, но… Настичь-то он настиг, только не уцепился за его поверхность, а сработал грузом, подкинувшим легкую меня вместе с моей стальной надеждой и опорой. Оставшееся расстояние до земли я и щит летели по воздуху и орали как ненормальные. Ну ладно, ладно. Орала я, щит молчал и летел. Вот всегда я говорила, нужно учить физику. Даже я учила, хотя и не понимала, зачем она благородной рувите. Но симпатичный молодой учитель преподавал нам с сестрой предмет интересно, показывал опыты, которые прямо как магия, но на самом деле банальная наука, а потому мы исправно посещали уроки, не прогуливали и зубрили формулы и правила. И вот сейчас я точно знала: из-за того, что нас подкинули (меня и щит), мы не притормозим у мешков с песком. Не-а! Мы их перелетим и полетим дальше. К арке стационарного портала… Вот и верещала я, приближаясь по воздуху, словно метательный снаряд, к остолбеневшим магам-телепортистам и светловолосому мужчине в походной одежде и с сумкой через плечо. — Сто-о-ой! — орал сзади стражник, скользя следом на пузе. Ну, вероятно. Могу только предполагать. Ой, дяденька-а-а, я бы остановилась, если бы знала как! — Элисса-а-а-а! — А вот этот благородный рёв уже принадлежит моему горячо любимому родителю, барону Суаресу. — Элька-а-а-а! — Ну, это Инесса визжит. Оглянуться я не успела, да и не стремилась. Потому как, неблагородно вопя, врезалась в того самого светловолосого мужчину, сбив его с ног. — Ы-ы-ы-ы-ы! Клац! — заткнулась я, прикусив язык, когда на меня сверху грохнулась весьма не легкая, как выяснилось опытным путем, туша незадачливого типа. Следующие звуки и крики вообще слились в какофонию. — Стоять!.. — Не настроен!.. — …! — Тут нецензурное, пересказывать не буду. — Какого хрына?! — Это сверху, от моей жертвы. Ну и помимо человеческих голосов еще было «Бум!», «Бам!», «Дзинь!», «Хрясь!». Вот с этим последним «хрясь» я, мой таз (то есть щит) и наша с ним добыча врезались во что-то твердое. Полежали, приходя в себя. Щит подо мной вибрировал, зубы мои стучали, растрепавшиеся волосы стояли дыбом и трепетали, а мужчина сверху дергался и ругался. — Да отпусти же ты меня!!! — рыкнул он, не выдержав. — Н-не отп-пущ-щу! — честно призналась я. Мужик затих. Я тоже, вот только икать начала. — Почему? — вкрадчиво спросил меня голос похищенного мной человека. — Н-не м-могу. — А глаза открыть можешь? — М-могу, — открыла я очи и встретилась с гневным взглядом. — И что это было? — вопросил индивидуум, лежащий в моих крепких объятиях. Ну… Сказать мне было нечего, поэтому я только моргнула. — Убери с меня свои ноги и руки! — приказал он, но я только снова моргнула и скосила глаза. Ой. Оказалось, я с перепугу обвила руками шею упавшего на меня парня (он явно не намного старше меня, максимум года на три), а ногами обхватила его за талию. Как удачно, что у меня под многочисленными юбками надеты брюки. А то сверкала бы сейчас трусами. — Н-не м-могу, — помолчав, призналась я и снова икнула. — Н-не слуш-шаются. И правда, и руки, и ноги проявили похвальную любовь к жизни и искали надежную опору. А потому в нашу с ними жертву вцепились накрепко и выпускать отказывались. Причем это они сами. Я-то девушка приличная и честно попыталась приказать своим конечностям разжаться и обмякнуть. Издав какое-то совершенно неприличное рычание, больше похожее на незнакомое мне ругательство, блондинчик попытался разжать мои руки. И я, и мои руки наблюдали за его попытками с интересом. Мы, может, тоже не горим желанием обнимать всяких белобрысых (пусть и симпатичных) незнакомцев. Даже если они наша честная добыча, поскольку мы ее похитили на глазах у сотни людей из центра города, да еще с риском для жизни. — Свело, что ли? — уточнил разгневанный типчик, не справившись. Я смущенно кивнула. Самой стыдно, но поделать ничего не могу. — А ноги? Ну а что ноги? Похоже, их тоже свело, поскольку моим приказам они подчиняться отказываются, а продолжают нагло обвивать талию парня. — И ноги, — призналась я и вздохнула. Было так неловко, что я даже икать перестала. Одарив меня испепеляющим взглядом синих глаз, страдалец завозился, уперся в землю руками и встал на четвереньки. Эх! Хорошо стоим… висим… Даже не болтаемся… Вернее, Блондинчик стоит на четвереньках и прожигает меня глазюками, я… Ну а я вишу у него под пузом. Руками держусь за его шею, ногами — за талию. А между нами моя сумка, зажатая животами. Нет, подозреваю, приложи незадачливый путешественник больше усердия, ему бы удалось от меня избавиться. Но, похоже, благородство сыграло с ним злую шутку. Он ведь понимал, что, если начнет разжимать мои конечности с силой, мне будет больно. А ни один воспитанный и порядочный мужчина не может сознательно причинить страдания женщине. — Вот же ж рыжая напасть! — в сердцах буркнул парень. — Извини, — улыбнулась я дрожащими губами. Напряглась и с трудом, но все же выдавила одну слезинку. Все знают, что мужчины не выносят женских слез и начинают чувствовать себя виноватыми. Вот и пусть чувствует виноватым себя, а не меня. Так оно как-то безопаснее. А на «рыжую напасть» я совсем не обиделась. Папа тоже так частенько говорит, я привыкла. — Я сейчас перевернусь на бок и попытаюсь выбраться из твоих объятий. А то, если я начну разжимать твои руки с силой, тебе будет больно. Поняла? Вот, я же говорила.