Нет. Не может быть! Я проснулась и уставилась в отсыревший потолок. Когда я была маленькой, у нас дома был кот… А я почему-то этого не помню… Одно из имен, которое я знаю… Я стукнула рукой по стене. Откуда мне знать, как звали кота? Я тогда под стол пешком ходила! Странно, но, когда смотрела свои немногочисленные детские фотографии, котом даже не пахло. В переносном смысле. В прямом тоже. – Итак, моя дорогая невеста, – раздался голос короля, выводя меня из состояния задумчивости. Ключ повернулся в замке с душераздирающим скрипом. – Пойдем! Да чтоб вас так будили! «Вставай, вставай! На казнь не опоздай!» Или: «Подъем! Подъем! Тебя пытать идем!» Я встала, стиснув зубы. Когда я была маленькой, у меня был кот… И мы спали с ним в обнимку… Вот почему он так настойчиво требовал, чтобы я взяла его в кровать. Как его звали? Может, из какого-нибудь детского мультика? Нет, вроде все перебрала. Раньше мне тоже иногда снилось что-то похожее, но я никогда не придавала этому сну особого значения. Детство я вспоминать не люблю. На меня надели ржавые кандалы и повели по коридору. Нет, я не так себе представляла поход к алтарю. К нашей процессии тянули исхудавшие руки какие-то узники, но стража молча игнорировала их. «Зеленая миля и Синяя Борода». Смотрите во всех кинотеатрах. Я впервые за долгое время увидела солнечный свет. Меня отмыли, почистили, привели в порядок, нацепив на меня достаточно скромное по меркам королевской свадьбы белое платье. Волосы украсили венком из белых цветов. И все это под неусыпным взором целого почетного караула. – Простите, – прошептала я служанке, дергая ее за рукав. – Ваш король собирается меня убить! Помогите мне сбежать, я вам отплачу… – Эй! Стража! Невеста требует, чтобы я помогла ей сбежать! – крикнула служанка, накручивая мне какое-то гнездо на голове. – Свяжите ее сейчас. Руками я заниматься не буду. Все равно там будет веревка… Мои ноги связали, так, чтобы я могла ходить мелкими шажками, как стреноженная лошадь, а потом связали руки, задекорировав веревку цветами. В зеркале отражалась симпатичная невеста, держащая букет цветов двумя руками. Странно, а вдруг я букет захочу бросить? Так сказать, передать эстафету? Или здесь невесты букеты не бросают… Наверное, не бросают. Примета плохая… Я сразу представила, как бросаю букет, а девушки разбегаются в разные стороны. Мы с женихом вышли на балкон, где нас поприветствовал радостными криками простой люд. Жених, широко улыбаясь, приветливо махал публике одной рукой, а другой обнимал меня, упираясь острием кинжала мне в спину. Просто идиллическая картинка. Подмывало крикнуть что-то в стиле: «Люди! Ваш король – убийца!», но кинжал намекал, что лучше не рисковать. Тем более толпа орала так, что перекричать ее было бы невозможно. – А теперь мы отправляемся к алтарю. Все, как ты хотела, – обрадовал король, поправляя корону на голове. Вокруг нас стоял почетный караул. Я пыталась распутать веревку на руках, но король – многократный вдовец – уже имел горький опыт, поэтому стража была начеку. Интересно, он уже дал задание перерисовывать атласы или еще нет? – А теперь подписывай договор, – процедил новоиспеченный супруг, протягивая мне единственный экземпляр. – Сначала подпись, потом церемония! Я отрицательно покачала головой. По его лицу ползла отвратительная улыбка садиста. – Сама напросилась. Я планировал оставить это удовольствие на первую брачную ночь, но, увы! – рассмеялся монарх, давая страже понять, что мы отправляемся в свадебное путешествие в казематы. Жутко романтичное место, скажу вам честно. Меня привели в пыточный зал, напоминающий музей инквизиции. Испанский сапожок, дыба, какие-то клетки шипами вовнутрь. Испанским сапожком меня вряд ли испугаешь. Не в первый раз покупаю себе обувь в магазине китайского конфиската. А вот остальное… Ладно, шутки шутками, как зовут кота? На него последняя надежда. Король тем временем снял с себя нарядный камзол, закатал рукава сорочки и попросил стражу удалиться за дверь. Ну да, мало ли, слабонервные попадутся, пока он будет искать новый оттенок серого, а я – пятый угол. – Итак. Я не хочу тебя сильно калечить. Лицо постараюсь не трогать, руки мы прикроем цветами, а тело платьем, – со знанием дела заметил он, беря в руки кнут. – Так что в гробу ты будешь выглядеть очень красиво. Никто даже не заподозрит, что тебе пришлось пережить перед смертью. В жизни меня наказывали физически только один раз. Все детство я только и слышала: «Настенька, Настюша, Настена». Настеньке нужно то, Настеньке нужно это. «Отдай Настеньке куклу». А ничего, что эту куклу мне подарили на день рождения? «Юля! Почему Настя плачет?» А ничего, что она плачет специально, чтобы мама пришла и наказала меня за то, что я не дала сестричке кубик? И когда меня в очередной раз наказали за то, что «плохо присматривала за Настенькой и обидела ее», я сильно разозлилась. В юности моя мама увлекалась фигурным катанием, поэтому на стене висела куча грамот и медалей. Я взяла фломастер и почеркала мамины грамоты. И за это мама меня выпорола. Король подошел ко мне и погладил по щеке свернутым кнутом. Я скривилась, молча вспоминая тот день, когда уже проходила унизительную процедуру порки. – Ну? Я жду! – сказал король, ухмыляясь. – Знаешь, мне нравится причинять боль женщинам. Это так волнительно и приятно. Тебе нравится боль? Отличный вопрос! И тут за его спиной я увидела, как из темного угла отделилась знакомая тень. – Только чужая, – заметила я, лихорадочно соображая. Фигурное катание? Возможно… Тройной тулуп, дупель, дуга… Нет, реально смешно, если кота зовут Дупелем. – А мне нравится боль. Мне нравится ее причинять… Это просто восхитительно… Истязать, мучить, терзать и наслаждаться агонией, – прошептал маньяк, поглаживая меня кнутом. – Какой бы гордой ни была красавица, пара ударов кнутом заставляет ее валяться на полу и просить о пощаде. Интересно, сколько ударов понадобится тебе, чтобы осознать, что ты – ничтожество? Тут в дверь постучали, и она открылась, впуская немного света в наше темное царство боли. На пороге мялся какой-то слуга, пряча глаза. – Простите, ваше величество, я так понимаю, вы заняты… Но вас срочно хотят видеть… – промямлил слуга, бросая мельком взгляд на меня. Король чертыхнулся сквозь зубы и вышел. Кошачья тень мелькнула на стене. И вот он уже сидит на пыточном столе, вопросительно глядя на меня. – Тулуп? – предположила я. Кот смотрел на меня такими глазами, что я сразу поняла, что он не Тулуп. На кошачьей морде было явственно написано, что Тулупом его можно назвать только один раз. – Двойной тулуп? Котейка склонил голову набок, понимая, что с интуицией у меня все плохо, зато с фантазией отлично! – Дупель? – с надеждой спросила я, прислушиваясь к шагам за дверью. Глаза кота округлились, как два блюдца. Бедный, даже закашлялся. Судя по его виду, он чуть разрыв сердца не схлопотал. «Кто назовет меня «Дупель», получит в одноименное место!» – читалось в его офигевших от моей фантазии глазах. – Аксель? Арабеск? Я тогда даже говорить толком не умела! Откуда я могу помнить твое имя? – простонала я, усиленно вспоминая то, что еще не называла. Кот отрицательно замотал головой. Дверь со скрипом открылась. Я вздрогнула. Король вошел, отдавая распоряжения страже, а кот снова растворился во тьме. Я услышала, как в замке проворачивают ключ, закрывая дверь в камеру пыток снаружи. – Ненавижу, когда меня дергают! Тем более по пустякам! – процедил король, с ненавистью глядя на меня. – Хорошо, что есть возможность сорвать на тебе злобу. Итак, на чем мы остановились? Король щелкнул кнутом, а я стиснула зубы, прикрывая лицо руками и закрывая глаза. – Страшно? – с издевочкой спросил маньяк, снова щелкнув кнутом в воздухе. – Это я еще не начинал… Я промолчала, с надеждой пытаясь отыскать глазами знакомый силуэт, спрятавшийся в темном углу. – Давай договоримся так. Ты подписываешь договор, и я убиваю тебя сразу. Если не подписываешь, я растяну удовольствие на пару дней! – заметил садист, глядя на колесо с цепями. – Как насчет колесования? Я попыталась сопротивляться, но руки и ноги были связаны, поэтому максимум, что я могла сделать, так это толкнуть его плечом. Меня силой бросили на колесо и зафиксировали цепями. Отличное начало замечательного конца. На черной отсыревшей стене позади палача появилась светящаяся надпись: «В эфире капитал-шоу «Поле Чудес». Вращайте барабан!» Я простонала, чувствуя, что вращается не только барабан, но и я вместе с ним. Давненько я на карусели не каталась. «Слово из девяти букв», – успела прочитать надпись на стене. Девять букв? Все, выносите черный ящик. Я сразу сыграю в него. «Ладно, семь!» – появилась надпись. Я страдальчески посмотрела на кота, который смотрел на меня, как акушер-гинеколог, мол, рожай давай! «Четыре!!! Четыре долбаных буквы!» – мелькнула последняя надпись. Я простонала. «Сектор приз на барабане. Буква?» – А! – простонала я, глядя на кота. Кот тяжко вздохнул, прикрывая лапой морду. Пока я вращалась вместе с барабаном, у меня из декольте выпал медальон. – Она так любила меня, Анабель, – заметил садист, разглядывая золотую висюльку. – Она была настоящей красавицей, поэтому прожила чуть дольше, чем остальные. На пару дней… Ладно, не хочешь, тварь, по-хорошему, будет по-плохому! Кнут взвизгнул в воздухе, я зажмурилась, но удара не почувствовала. – Мышка, я тебя ненавижу! – с нескрываемым раздражением заметил знакомый голос. Я открыла глаза и увидела, что рука, которая должна была меня ударить, замерла на месте, потому что ее сжали когтистые пальцы. Король побледнел, когда вторая рука Фея сжала его горло. – Итак, знаешь, как правильно вычислить одинокую девушку? – шепотом на ухо садисту заметил Фей. – Рассказываю. Если ты ее ударил, а тебе за это не свернули шею, значит, она действительно одинока. Но боюсь, что применить полученные знания на практике тебе уже не удастся. – Кто здесь? – вздрогнул маньяк, пытаясь обернуться. – Я не велел никого пускать! Стража! – Не волнуйтесь, – с издевочкой заметила я. – Это мой кот. И ты ему очень не понравился! – Стража! – заорал король, косо глядя на дверь. По его шее потекла кровь. Когти Фея с наслаждением впивались в нее. – Да, они там, за дверью, но мяу… Дверь не откроется, пока я ее не открою. Пусть хоть пальцы в замок суют или то, что на уровне замка. Кстати… Тебе нравится боль? Просто я очень люблю ее причинять. – Глаза Фея сверкнули. Крестный резким движением развернул короля лицом к себе, вырывая кнут. Положил руку на лицо Генриха, впиваясь когтями в щеки, и припечатал его к стене. Все это сопровождалось гаденькой улыбочкой. Фей явно наслаждался процессом. – Кстати, Мышка, – поинтересовался он, продолжая смотреть на трясущегося садиста. – Не хочешь сходить замуж? Минут на пять-десять? Не больше… А я пока подержу жениха, чтобы он не сбежал. А то иногда женихи сбегают со свадьбы… Веревки, которые связывали мои руки и ноги, мгновенно ослабли. Я выпуталась из цепей и сползла на пол. На столе валялся брачный договор. Подпись жениха уже стояла. Оставалось только поставить мою. «После свадьбы все земли, принадлежащие жениху и невесте, становятся единым государством. После смерти одного из супругов все земли переходят во владение второго». Я обмакнула перо в чернильницу и подписала. – Дорогие молодожены! Примите мои искренние поздравления! – сладко сказал Фей, отпуская садиста, который с ужасом смотрел на нас. – Итак, мы плавно переходим от договора к приговору. Я не сильно тороплю события? Нет? Король трясся, как осиновый лист, затравленно озираясь по сторонам. Его взгляд остановился на мне. – Милая, любимая, единственная! – бросился он ко мне, вставая на колени и цепляясь за мое свадебное платье. – Я же пошутил! Я действительно влюбился в тебя с первого взгляда! Я просто боялся упустить свое счастье… Прости меня, пожалуйста… Я боялся, что ты сбежишь и разобьешь мне сердце. Прости, любовь моя… Я все для тебя сделаю… Я буду целовать землю, по которой ты ходила… – Целовать – нет, грызть – да, – лениво заметил крестный, глядя, как садист судорожно цепляется за мой подол. – Радость моя, солнышко мое, прелесть моя… Ну зачем же так жестоко? Я люблю тебя всей душой… Да, согласен, свадьба неудачная… Но мы все исправим… Я буду на руках тебя носить! – Король смотрел на меня красивыми глазами, в которых застыли слезы. – Я… я… же пошутил, понимаешь… Я люблю тебя! Я бы никогда не посмел тебя обидеть… Посмотри на меня! Посмотри, прошу тебя… Мы с тобой будем счастливы! И твой котик будет жить с нами… Генрих резко дернулся в мою сторону, я успела отшатнуться. А через секунду своими глазами увидела, как Фей схватил хвостом руку «страдальца от любви», из которой со звоном на каменные плиты выпал кинжал. – Ты не подумай, что я хотел тебя убить… Я просто хотел разрезать веревку… А ее уже развязали… – пролепетал кровожадный монарх, снова заглядывая мне в глаза. – Вот неловко получилось… Мое сердце принадлежит тебе… И только тебе… И тут в зале стало очень и очень темно. Тьма сгущалась, постепенно подбираясь к нам со всех углов. – Мышка, – раздался голос из темноты, прерываемый истошными криками. – Стой на месте… Тебе… хм… «любящее сердце» надо или можно выбросить? Я даже сначала ничего не поняла. Все звуки стихли. И через пять минут тьма рассеялась. На полу лежало окровавленное тело короля с медальоном на шее. Судя по его виду, жениться он больше не сможет. Предлагать нечего. – Мадам, – с издевкой заметил крестный, протягивая мне договор. – Примите мои соболезнования. Ваш супруг только что скоропостижно скончался. Сердце не выдержало. Надеюсь, что скромное наследство немного облегчит боль утраты…