– Матушка моя – целительница, я только учусь… вот Натиру не смогла помочь… – Девчонка горько всхлипнула, указывая на лежащего на охапке сена парня. Женщины, помогавшие мужьям в этой страшной битве, не стали уносить раненого в дом, не до того было. – Давно дышать перестал? – положив руки на пробитую мечом грудь селянина, поинтересовалась Элинса только для вида. Она и сама ощущала, что он ещё тут, тепло жизни не угасло, а только поблекло, и, хотя вернуть его будет нелегко, она постарается… ради той крошечной искорки, что горит в теле рыдающей рядом юной целительницы. – Нет, – с надеждой слукавила девчонка и виновато поправилась: – С минуту назад… или две… – Любишь его? – Да. – Слёзы хлынули из глаз травницы. – А он? – Так ведь муж… – ещё горше зарыдала молодая жена. – Ну и люби дальше, только пусть несколько дней отлежится. А снадобья и матушка твоя знает какие давать. Где ещё раненые? – Кузнец ранен был, но он там… – указал восхищённо следивший за незнакомками староста деревни, изумлённо ощупывающий ровный след от своей затянувшейся раны. – Апи, они спят? – спросила Элинса магиню про врагов, краем глаза проверяя, вся ли её семья тут. Вроде всё. Хингред строгим голосом объясняет столпившимся вокруг него селянам, как поступить с пленниками, девушки ловко залечивают последние раны и царапины. – Да, – сообщила магиня, – но там тоже раненые имеются. И даже убитый. А вот кузнец и правда ранен. Сейчас я его достану. Под её заклинанием трава пожухла и начала осыпаться, и сообразивший, что к чему, кузнец, мощный и крупный, как молодой медведь, выбрался на свободу. – Он у нас мужик известный своей силушкой, – решив для себя, кто тут главный, сообщил староста Элинсе, – быка за рога удержать может. Вот и навалились они на него кучей… Кузнец оказался основательно изранен, и за него дриады взялись вдвоём. Но он, казалось, не рад был такой помощи, смотрел хмуро и не благодарил, как остальные. Впрочем, никому его благодарность и не была нужна. – Силы и ловкости я тебе добавлю, – громко сообщила ему Элинса, – пойдёшь с нами. Нужно помочь ещё одной деревне. Куда идём, Хингред? – В Полью. Третий отряд пошёл туда. – Ой, – вскрикнула одна из женщин, – у меня же там дочка замужем… за пасечником, и внучата там. – Быстро идём к зеркалу. – Стоявшая рядом с ней Юниза вцепилась женщине в рукав. – Ты нам и поможешь. Женщина и не отказывалась, сама бежала так, что дриаде пришлось подлечить ей изношенное сердце. – У них ограда крепкая… там лес недалеко, вот и поставили. Раньше-то разбойники так и шастали, – обрадовавшись возможности бегать не задыхаясь, тараторила селянка, свято надеявшаяся, что эти зеленоглазые дивы спасут её внуков, как спасли её саму. Апраксия, ощущавшая её горячую веру в их возможности, темнела на глазах. За те годы, что она была лишена дара, магиня постепенно забыла, каково это так живо чувствовать надежды обречённых людей, а потом считать себя ответственной за то, что они не сбылись. И стискивала зубы от поднимавшегося отчаяния – источник остался слишком далеко. И хотя родной мир намного богаче магией Земного, да и резерв у неё теперь почему-то больше, чем был двадцать лет назад, но ведь и энергию она тратила не экономя. Однако Полья и в самом деле держалась. И это было не столько заслугой высоких бревенчатых стен, которые уже горели в нескольких местах, сколько старого лекаря, привезённого с вечера плотником, ошалевшим от женского крика, к рожавшей жене. Теперь она уже мирно спала рядом с младенчиком, умаявшись от святых трудов, и даже не подозревала, как недолго им осталось бы жить, если в деревне вдруг не появилась бы толпа незнакомых мужчин и женщин. Их заметили выбегающими из дома пасечника, и несколько стариков, которые ждали с косами и ухватами в руках своей очереди подняться на стены, бросились наперерез, но один тут же узнал кузнеца из Овнина. – Стойте, мужики, это же Зарон! – А что, кто-то сомневался? – едко и гулко поинтересовался Зарон и побежал к горящей стене, выхватив по пути у подростков пару бадеек с водой. На бегу выплеснул воду в огонь, отбросил бадейки и ловко взлетел на подмости, замахал своей громадной секирой на длинной ручке, отбрасывая почти перебравшихся через стену воинов и размышляя вовсе не о том, что сеньор просил без нужды не убивать врагов. И не о том, выстоит ли село против нападавших. Выдержит, в этом он как раз был уверен, смешно не выстоять с помощью четырёх дриад. Он своими глазами видел, как вмиг проросли вокруг него все спавшие в земле семена и корешки сорняков. Но сейчас он тревожился о собственной судьбе, ведь не зря старшая так уверенно взяла над ним власть? Знает, кто-кто, а он будет повиноваться и сделает всё, что прикажут. Начинённая ядом стрела пробила простую рубаху, но кузнец только ухмыльнулся: пусть враги думают, что он сейчас помрёт. И одним ударом откинул от стены немудрёную лесенку, по которой лезли сразу трое осаждающих. Удачно откинул, прямо на перину поднимающейся из земли молодой пока и зелёненькой травки. Ну вот и конец битве, теперь осталось решить, стоять тут или ринуться в лес, что тёмной стеной встаёт неподалёку в бледном зареве рассветной зари. – Зарон, помогай подносить сюда раненых. – Приказ старшей дриады прозвучал обманчиво мягко, но ослушаться он не посмел. Не дурак ведь. – Иду, сеньора. Глава 3 – Рассвет… – пробормотала лежавшая на куче мягкого лугового сена, накрытого перинами и покрывалами, Лира, глядя в пустой проём окна, – как красиво. Слушай, сестрица, я тебе уже не завидую. Это не жизнь, а американские горки. – У тех, кто ни во что не вмешивается и никому не помогает, она и здесь ровней зеркала, – устало буркнула Апраксия и поискала взглядом Илли: – А ты что приумолкла, дочка? – Думаю… как ему знак подать. И нужно ли… подавать? – Так, – сразу приподнялась на локте младшая, – ты давай не дури, дорогая. Отдохни часик-два, принарядись, и как будем точно уверены, что он не спит, так начнём искать. Я теперь чувствую себя… такой умелой, что просто жуть. – Не переоцени себя, – насмешливо фыркнула Апраксия, – а то придётся искать по чужим мирам. А ведь далеко не все они такие мирные, как этот. – Я не поняла, кого именно ты назвала мирными: этих воинов, что собирались порубить на куски три деревни, или селян, которые потом придумывали жуткие способы казни?! – Лира от избытка впечатлений явно перегуляла сон и теперь жаждала пообщаться. – А тут вообще хоть какая-то власть есть? Или защита населения? Например, полиция или стражники? Или это тут у них в одном флаконе и сидит вокруг короля и принцев? – Не у них, а у нас. И мы почти на границе, в маленькой деревне, – терпеливо объяснила Апраксия, – а власть тут – староста. Ну и его помощники, лекарь, кузнец. – Кстати… – вспомнила Илли, – а какое необычное тепло от кузнеца… словно он болен. А на вид такой здоровяк. И раны очень быстро закрылись. – Не человек он, – хмуро вздохнула Юниза, – смесок. И жить с людьми права не имел. Вот сейчас посмотрим, что ваша мать насчёт него решит, она его сразу раскусила… я позже поняла. А Элинса именно этим вопросом и занималась на другой половине недостроенного дома, где они попросили расположить их на отдых, чтобы никому не мешать, да и чтоб им никто не мешал. Война войной, а у селян работа без выходных. Скотину нужно утром подоить и выгнать на пастбище, и сегодня эта работа легла на женщин и стариков. Мужчины отправились освобождать и связывать пленных, копать ямы под могилы – Полья не обошлась без погибших. Да и несколько врагов положили, несмотря на то, что те были просто увешаны защитными амулетами. – Ну и кем же ты себя считаешь? – Дриада смотрела не на сидевшего на полу кузнеца, а на улицу, где Хингред, приставив к верстаку чурбачки, вместе с лекарем составлял донесение коменданту ближнего городка. Хотя они вполне могли и особо не торопиться, вестников у старого целителя не было, и создать он сейчас не мог, потому что почти сжег в пылу боя резерв. Разумеется, они его подлечили, хотя магов лечить труднее, чем людей. И значит, послание пойдёт с голубиной почтой… а у них будет более чем достаточно времени отдохнуть перед приездом страж-ников. – Человеком. – И сколько в тебе от человека? – Смотря как считать. Четверть-то есть. – Зарон насупился. – Это ты от бабушек считаешь? И кто же тогда был дед? Оборотень? – Да, – ещё мрачнее признался он, – бабка была из заозёрных ведьм… красавица. Вот и попался тёмный рыцарь. – А тебе от них магия перепала? – Самую малость. Себя подлечить да обаяние. – А отец твой кто? – От оборотня бабка сына родила. – И кто тогда мать? – Из ваших. Колдун выкачал дочерна и пропал, а она в лесу осела, в глуши. Отец и набрёл на неё… в полнолуние. – Где они сейчас? – В герцогстве, где же ещё. У отца там дом. – А ты почему тут? – Нравится, – ехидно ухмыльнулся Зарон. – Не верю. Женщина держит? – Уже нет. Ушла… испугалась. Рассказал я ей всё… сдуру.