– Ему! – возвестила я. Динар попытался узреть тех несчастных, которые не успели сбежать при появлении стражи, после чего поднялся и, передав меня на руки Хантру, заплетающимся языком попросил: – Подержи… я сейчас! Обняв своего охранника, я зевнула, закрыла глаза и с чистой совестью постаралась заснуть. Какой-то шум, крики, треск ломающейся мебели и разбитого стекла несколько отвлекали от данной задачи, но затем я услышала: – Все, мы спать! – И меня кто-то попытался забрать из рук Хантра. – Эээ, айсир Динар, вы на ногах не стоите… а давайте спать, а? Ребята вас донесут… – Мое! – прорычал даллариец и, выхватив меня, понес куда-то. – Собственник, – зевнув, сообщила я рыжему. – Знаю, – совершенно трезвым голосом ответил Динар. Возвращение во дворец почему-то вылетело из памяти, сохранив в воспоминаниях лишь сильные, нежно сжимающие меня руки Динара. Кажется, я просыпалась, когда он нес меня по лестнице и ругался со взбешенным отцом. Потом меня кто-то раздевал, и это были не мои служанки… А потом мне приснился ласковый голос рыжего и слова, которые он просто не мог произнести: – Спи, мое совершенство… * * * Моя бедная голова… открыть глаза боюсь, уже раз пробовала, так балдахин тут такие пляски устраивал… и почему я сплю в рубашке, причем не в ночной? – Ваше высочество! Кому неймется расстаться с жизнью? Нет меня… умерла или умираю… кажется, умираю… плохо-то как! Стук в двери повторился, барабанной дробью отозвавшись в моей больной голове. – Ваше высочество, айсир Динар требует срочной аудиенции… он настаивает! Ну уж нет! Я тут умираю, мне плохо, и, кажется, я знаю, кто в этом виноват… – Меня ни для кого нет, – прохрипела я и потянулась за подушкой, намереваясь накрыться с головой и поспать до тех пор, пока балдахин не прекратит изображать уличного танцора. Дверь распахнулась с таким грохотом, что даже подушка не помогла, и я застонала от боли. И застонала громче, когда раздался отвратительно бодрый голос Динара: – Утырка, распитие спиртных напитков не освобождает тебя от ответственности и данного мне лично обещания! Поднимайся, нас ждут великие дела! – Чтоб ты сдох! – искренне пожелала я, корчась под одеялом и мечтая протянуть подушку между ушами, но только бы не слышать громких звуков. Потом вспомнила вчерашнее и добавила: – И желательно, чтобы сдох всеми теми способами, которые тебе убийцы вчера предложили! – Жестокая, я же для тебя столик отвоевывал! – попытался воззвать к моей совести даллариец. – Уйди, рыжий, – мой стон был полон мольбы, – и без тебя плохо! Блаженная тишина вновь наполнила мою спальню, позволяя, наконец, провалиться в спасительный сон… Сон был прерван внезапно исчезнувшим одеялом, а затем меня взяли на руки. – Шенге, – пробормотала сонная я, – Утыррка хотеть спать… очень-очень… – А нечего было вчера столько пить! – ворвался в мое сонное состояние голос рыжего, а в следующую минуту я полетела куда-то… Выныривая из ванной, я была уже в совсем отвратительном настроении, а уж узрев довольную рожу рыжего… – А! Чтоб тебя волки задрали! Чтоб тебя на совете Прайды унизили! Чтоб Илери на тебя досье собрал, а затем на представлении уличных актеров его забыл! Да чтобы… Раздался тихий смешок, и даллариец объявил: – Мокрая рубашка… мм… какое зрелище! Прикрыв грудь руками, я попросту приказала: – Вон! Динар, облаченный в походный серо-зеленый костюм, нагло рассмеялся и, уходя, сообщил: – Одежду для тебя я оставил на постели, служанок разбудил сам, лично, цени. У тебя не больше десяти минут, после чего я войду и помогу тебе одеться, причем сам и лично. Завтракать будем после рассвета, а выезжаем немедленно. И тут я осознала сказанное: – После рассвета? А сейчас что, ночь? – Ее вторая половина, – невозмутимо ответил даллариец, захлопывая двери. Ненавижу его! Зевающих и сонных служанок оказалось девять, но все очень оживились, увидев меня, и торопливо пытались помочь одеться… я их понимаю, когда я уеду, они снова спать лягут… Холодно, голова болит, спать хочется так, что сил нет на ногах стоять, а этот… Ну, подожди, я тебе устрою! Я неожиданно вздрагиваю, недоуменно глядя на рубашку, протянутую служанками… Динар мне костюм у орков взял? Удобно, конечно, особенно для путешествий, но все же… И вышивка темная, странно. В холщовую седельную сумку две служанки под моим чутким руководством запихивали нижнее белье, три костюма для верховой езды и тот орочий костюм, что подарил Аршхан. Мои влажные после незапланированного купания волосы собрали в косы, которые затем переплели. Так хотя бы о прическе три дня можно не думать. Дверь распахнулась, являя до омерзения довольного собой далларийца. – Рыжий, – устало поинтересовалась я, – ты никогда не хотел стать палачом? У тебя просто врожденный талант, должна признать. – Мне вообще много чего досталось от рождения, – признался даллариец, – но вот терпение никогда не обреталось среди моих добродетелей. Дамы, вы свободны! Поднявшись, я сама натянула высокие мягкие сапоги, тоже подозрительно напоминавшие ракардовские, и только после этого накинула на плечи теплый плащ. – А сумки сам возьмешь, раз такой нетерпеливый! – и, позевывая, я направилась вниз, к конюшням. У выхода обнаружились отец, секретарь Свейтис и даже министр Авер. – Я вас приветствую, – заявила я, приближаясь, – чем вызвано ваше ночное бдение? Отец хмуро посмотрел на меня, невесело усмехнулся: – Испытываю почти неконтролируемое желание взять розги и… воспитать кое-кого… особенно после вчерашнего дня… – Лору? – съязвила я. – Кстати, что ты решил? – Она в Гильдии Магов, поживет пока там у Варгоса. – Разумно, – согласилась я. – У тебя двенадцать дней, – он передал мне свиток с документами, – поторопи советников в Верейске. – И уже значительно тише: – Никаких приключений с далларийцем. После того, как ты ему все… сообщила, ваш брак невозможен, а Лоре потребуется сильный муж, способный ее контролировать. Отец произнес то, что я и сама знала, но почему-то стало неприятно. – Поняла, – сухо ответила я… наверное, просто голова болит, отсюда и раздражение. Динар издал нервное «хм», явно пытаясь поторопить, но я вообще-то есть хотела: – Рыжий, может сначала позавтракаем? Хоть чаю выпьем! – Мы выезжаем немедленно! – убил мою надежду даллариец… ненавижу его. Теплый плащ, был единственным, что защищало меня от порывов далеко не теплого ночного ветерка. Мы выезжали в ночь, кутаясь и стараясь не дрожать от холода, но, едва выехали за пределы дворцовых стен, Динар аккуратно выдернул меня из седла, посадил перед собой и, обняв, почти приказал: – Спи. Недовольное сопение сбоку, и голос Хантра: – Его величество запретил… – Жить хочешь? – ласково поинтересовался даллариец, и больше возражений ни у кого не было. А я погрузилась в сон, радуясь предоставленной возможности.