– Утырка, – прохрипел Динар, продолжая держаться за голову, – мы еще… поговорим. Судя по его шатающейся походке, разговор откладывался. Меня уложили спать в каморке с зарешеченным окном и дверью, которая запиралась только снаружи. Ночь прошла относительно спокойно, если не считать лекаря, которого все же вызвали спустя несколько часов для обследования пострадавшего при падении Динара. * * * Утро началось с унижения. Заикаясь и путаясь в словах, управляющий Ирено сообщил, что я буду исполнять обязанности… личной горничной Динара. Он самоубийца! Вообще день был на удивление полон открытий. Оказывается, служанки убирают в комнатах, когда там никого нет, и вваливаться с тряпкой и ведром, когда «господа», а точнее, Динар, изволят переодеваться, не только неприлично, но еще и запрещено. Несмотря на вышесказанное, покидать комнату даллариец уже не спешил, видимо факт моего унижения доставлял его больной и перевязанной голове удовольствие. Лично мне доставляло удовольствие как раз лицезрение его обмотанной бинтами головы. Еще выяснилось, что пол мыть я не умею, а у медноволосого достаточно времени, чтобы обучить меня этому и проконтролировать процесс. – Динар, – меланхолично заметила я, когда от указаний он перешел к изучению моего вида сзади, не забывая давать команды типа «еще вон в том углу вымыть», – как тебе эта мысль пришла в голову? – Какая? – лениво поинтересовался даллариец. – Сделать меня своей личной горничной. – Я продолжала пачкать чистый до моего здесь появления пол. – Сам поражаюсь своей гениальности, – сообщил ублюдок, – теперь еще сменишь белье на постели, а после заката придешь лично уложить меня в кроватку. – Как пожелаете, мой господин, – почти ласково ответила я. Заподозрил что-то… Но чье-то срочное донесение вынудило отложить подозрения. Тем лучше. Медленно встаю, долго и мучительно меняю наволочки, простыни и воюю с пододеяльником. Непросто наследной принцессе заниматься подобным впервые в жизни! Но, едва завершив, королевским жестом отбрасываю верхнее покрывало и опустошаю ведро с грязной водой. Мусор с совка следует сверху, затем все это благопристойно маскируется покрывалом и остальными спальными принадлежностями. Динару, прежде чем поручать мне подобное «унижение», следовало бы выяснить, за что меня так «любят» наши придворные. Когда я вышла с самой счастливой улыбкой, от моего оскала вздрогнули оба стражника, охраняющие покои далларийца. Величественно проплываю мимо, держа ведро и веник с совком, с таким же благожелательным оскалом вхожу на кухню. – Ута, деточка, – старуха слышала обращение ко мне далларийца и сократила прозвище на свой ласкательный манер, – вынеси мусор. – Куда его? – нерадостно смотрю на вонючую кучу всяческих объедков. – Там в стене люк, его солдаты тебе откроют, туда и выбросишь. – А почему через люк? – интересуюсь скорее из желания поговорить, чем узнать ответ. – Так чтобы по стене не попадало, – сообщает старуха, – там во рву и муравьи, и крысы, и пакость всякая, вот чтобы по скале не полезли вслед за мусором, через люк и выбрасываем. Шенге, ты будешь гордиться мной! Ты будешь очень мной гордиться! Я сама буду собой гордиться! Остаток дня прошел в скучных поручениях, словно задавшихся целью продемонстрировать, насколько я косорукая, и… приятных приготовлениях, на которые ушли три кувшина медовухи. И если на первый старуха отреагировала понимающей улыбочкой: «Господину хочешь приятное сделать? Правильно, он у нас хороший, не то что прежний лорд», на второй – «Ох ты моя косорукая, разлила, да?», то на третий уже хмурилась: «Ух, девка, лупить тебя надо. Плетьми лупить!». Стражники на мое появление в комнате Динара с третьим кувшином подряд тоже отреагировали нерадостно. Пришлось поставить тару на столик и с самым невинным видом удалиться. Вечер обещал быть запоминающимся. Динар вернулся на закате, когда я упорно вспоминала повадки насекомых, быстро поел, внимательно следя за тем, как я подаю ему салат, наливаю вино, а после сытного ужина приказал: – Ванну мне, – затем нацелил на меня кость от какой-то чрезмерно огромной курицы и добавил: – А ты, Утырка, потрешь мне спинку. – Как вам будет угодно! – надеюсь, мерзкую ухмылочку он не заметил. – И в купальне будут стражники! – почему-то добавил Динар. Да-а… видимо, вчерашнее купание бывшего правителя Далларии не впечатлило. * * * Вот странно и нелогично – от красивых мужчин я обычно теряю дар речи, а тут даже к телу прикасаюсь – и ничего. И вот еще странность – когда увидела его в первый раз, красивого до умопомрачения, в черном, расшитом серебром костюме, тоже реагировала спокойно. – О чем думаешь? – прикрыв глаза от удовольствия, спросил Динар. – О вас, – ласково улыбаюсь. Не верит, но подобное явно приятно. – Ты понимаешь, что сегодня произойдет? – лениво интересуется медноволосый. Я понимаю и представляю, и тебе это точно не понравится, урод рыжий. – А вы… – идеально имитирую испуг девственницы, с благодарностью вспоминая умыкнутые у Лорианы книги, – не сделаете мне больно? – Ну что ты, – Динар совершенно расслабился и от вина, и от теплой ванны, – я буду нежен. Стражники разом заржали, совсем как кони! – Ах, – надо бы с него выбить обещание, – поклянитесь, что не будете меня бить… – Утырка, – Динар внезапно напрягся, – я же не ублюдок! А, это он оскорбился, а не напрягся. Ну-ну, ты не ублюдок, ты мерзавец. – Ах, – всхлипываю, – дайте слово… Дал мне как-то один придворный свое слово при свидетелях… с тех пор долго думал, прежде чем совершить подобную глупость повторно. – Даю слово, что не ударю тебя, – внезапно серьезно произносит Динар, а в следующее мгновение проводит рукой по моей щеке и губам. – Что вы делаете? – вытирая губы, я вскочила. – Утырка, полотенце подай! Да, нельзя таких злить. Что-то предстоящее уже не кажется мне столь забавным. Медленно беру полотенце, подхожу и протягиваю. – Нет, не так, – Динар встает, переступает через край ванны и требовательно приказывает: – Вытирай! Судя по тому, как задрожали мои руки, дар речи все же утрачен. И я смотрю не на смазливую рожу, не на широкую грудь и плечи и даже не на покрытый кубиками мускулов живот. Я смотрю на… ЭТО! – О боже, какая гадость! Меня сейчас вырвет! – Полотенце полетело в ЭТО. Хохот стражников вывел Динара из оцепенения, но вопль «Пошли вон!» я услышала, поспешно выбегая из купальни. Далеко убежать мне не дали, остановили у ворот. Скрутили, связали руки, под конвоем ввели в знакомую комнату медноволосого. – Тварь! – высказался Динар при моем появлении. – Лучше быть тварью, но женщиной, чем носить вот такую гадость между ног! – гордо ответила я, искренне убежденная в своей правоте. Динар нахмурился, повернулся ко мне спиной, развязал халат и, чуть согнувшись, посмотрел на то, что у него там. – Странно, – задумчиво произнес он, – вполне даже… остальным нравится. И, выпрямившись, повернулся ко мне… не завязав халат. Мои глаза начали метаться повсюду, но почему-то неизменно возвращались к этой мерзости. – На что похоже? – поинтересовался даллариец. – На мочалку с ручкой, – не задумываясь, ответила я. – Ммм, хочешь потрогать? – лукавое предложение, и Динар сделал два шага ко мне. – У меня руки связаны! В буквальном смысле! Он хмыкнул, достал нож. В неравной борьбе пало мое платье, и лишь затем веревка на руках. – Я могу быть нежным, – голос Динара внезапно изменился столь сильно, словно это сейчас говорил один из поклонников Лорианы, ну, я однажды подслушала, как ей в любви признавались.