Гриша медленно поворачивает голову и встречается со мной взглядом, в котором на секунду проносится удивление, сменяемое недовольством. Не знаю, что он читает на моём лице, но резко подаётся вперёд и тянет на себя девушку, усаживая на колени лицом к себе. Отвешивает шлепок по её заднице, заставляя прыгать и тереться грудью значительного размера. Брюнетка расстёгивает его рубашку, проводит языком по мужской груди и сползает ниже, прикасаясь пальцами к ремню. Закрываю глаза, не желая наблюдать за представлением, и не могу заставить себя сдвинуться с места, словно пригвождённая к точке. Распахнув взгляд, наблюдаю, как Гриша, откинувшись на спинку дивана, застыл с прикрытыми глазами, позволяя полуголой девице облизывать своё тело, и бесстыже лезть в трусы. И лишь в это мгновение девушка, увидев меня, хмурится и толкает ногой дверь. Преграда медленно затворяется, лишая меня обзора. Срываюсь с места, забыв о том, что хотела в туалет, и провожу ладонью по лицу, только сейчас замечая, что по нему стекают предательские капли, явно дающие понять, насколько я впечатлена увиденным. К горлу подкатывает тяжёлый ком, а руки трясутся, когда я оказываюсь на втором этаже и врываюсь в женский туалет, перед которым уже нет очереди. То, что ворочается у меня внутри, я с трудом могу назвать болью, скорее, очевидное и давно понятное, но отвергаемое мною. Я слишком неинтересна для Гриши в качестве представительницы женского пола, и мужчина предпочитает раскрепощённых, свободных и не опускающих глаза в пол. Таких, как брюнетка, танцующая перед ним в стрингах и без стеснения показывающая все свои прелести. Доступность – основной элемент для Ярова, и я автоматически проигрываю каждой, кто понимает, как заполучить мужчину и задержать возле себя. Я всё это знала, а сейчас лишь подтвердила догадки. Телефон в кармане оживает. Девчонки волнуются, уточняя, где я и скоро ли вернусь. Освежаю лицо, насколько это возможно, и, натянув дежурную улыбку, спускаюсь на первый этаж, издалека вычленив девчонок. Не забываю осмотреться в поисках Гриши, когда понимаю, что по приказу отца сейчас он спокойно может затолкать меня в машину и отвезти домой. Но Ярова не видно, потому что он сейчас занят грудастой девушкой, которая, уверена, для него не только станцует, но и выполнит нечто куда большее. Минуя девчонок, подхожу к барной стойке и прошу порцию текилы, не задумываясь выпивая и закусывая лимоном. И плевать на последствия, если алкоголь ненадолго отключит меня от паршивых мыслей и позволит забыть о мужчине, получающем удовольствие двумя этажами выше. Глава 9 Яров Вопрос какого хера Тася делает в клубе, проскакивает уже после того, как она стала свидетелем представления в приват-комнате. На секунду потерявшись от лицезрения той, кого здесь быть не должно, вовремя очнулся и притянул к себе девку, заставляя скакать на мне и даже расстегнуть ширинку, намекая на продолжение. Удачный момент, чтобы показать мелкой: чувства, которые она себе нарисовала, испытывает не к тому. Я герой не её романа и никогда им не стану. Чем быстрее Тася это примет, тем проще нам будет сотрудничать, или не пересекаться вовсе. Увидела достаточно, а слёзы, прозрачными струйками стекающие по щекам, доказали, что она отреагировала так, как и было рассчитано. Вероятно, теперь я конченый гондон, не заслуживающий даже взгляда красавицы. Принял и смирился. – Достаточно, – останавливаю Эрику, которая уже стягивает с меня джинсы с трусами, приготовившись сосать. – Ярый, в чём проблема? Я провинилась? – наигранно поджимает губы и хнычет, что неимоверно бесит. Сейчас как никогда. – Не сегодня. Застёгиваю рубашку и выхожу из комнаты, чтобы спуститься и найти Тасю. Программа отслеживания показывает, что она ещё в клубе, и если с девчонкой что-то случится, Парето выместит на мне свою ярость. Как она оказалась здесь, да ещё и прошла в клуб? Ответ получаю практически сразу, когда наблюдаю Тасю в компании двух девушек у барной стойки. Девчонки пьют текилу и весело хохочут, привлекая внимание мужчин. Тася то и дело чиркает озадаченным взглядом по толпе в поисках кого-то и явно опасаясь быть замеченной. Но незамеченной в открытом коротком платье быть невозможно, и я замечаю какого-то хера, пожирающего её взглядом и явно имеющего намерение познакомиться ближе. Направляюсь к парочке, но меня сносит компания весёлых девиц, увлекающих за собой, и я теряю мелкую из вида. Подруги на месте, нет лишь Таси, испарившейся на моих глазах. Блядь, это не хватало. Мечусь по клубу, вглядываясь в лица блондинок, со спины напоминающих Тасю, и через десять минут нахожу мелкую в конце синего коридора, прижатой к стенке каким-то козлом, нагло лапающим её задницу и грудь. – Руки убрал! – рявкаю, приближаясь к парочке и приготовившись к сопротивлению. – Пошёл на хуй! Моя девка, найди другую. Мужик не считает нужным сосредоточить на мне своё драгоценное внимание, и возвращается к той, что почти стекает по стене под действием алкоголя. Комментарии излишне, поэтому сразу впечатываю кулак в рожу мужика, который посмел прикоснуться к Тасе. Ещё и ещё, пока он не начинает скулить, скорчившись на полу и кашляя кровью. – Гриш, не надо, – Тася виснет на моей руке, оттаскивая от кавалера. – Что, жалко? – Да я с ним познакомилась пятнадцать минут назад, – мямлит, поглядывая на того, кто ещё минуту назад обрабатывал её. – Ты должна быть дома, а не шляться по клубам в жалком подобии платья, – только сейчас замечаю глубокое декольте, открывающее вид на упругие холмики. – Я имею право развлекаться! – язык заплетается, а многозначительная икота даёт понять, что со спиртным перебор и девчонке пора домой. – Нет. Рыкнув, тяну за собой, но Тася упирается, избавляясь от моего захвата. Закидываю мелкую на плечо и тащу на выход, пока она колотит маленькими кулачками мою спину. – Эй ты кто? Отпусти её! – за мной следом плетутся подруги, призывая остановиться. – Её личная охрана. – Мы тебя не знаем, – рыжая воинственно складывает руки на груди, приготовившись к нападению. – Тася, ты меня знаешь? – разворачиваюсь, так чтобы голова девчонки оказалась направлена на подруг. – Девочки, это Гриша. Он меня домой отвезёт. – Вопросы есть? – жду ответа от подруг, переминающихся с ноги на ногу. – Тогда я везу её домой. Мне вручают пальто и сумку Таси, которая по-прежнему болтается у меня на плече, но особо не сопротивляется, лишь иногда мычит нечто неразборчивое. Добравшись к машине, усаживаю её на переднее пассажирское сиденье, пристёгиваю ремнём и фиксирую в одном положении, пока она трясёт головой и оценивает обстановку. – Я хотела ещё потанцевать. – Натанцевалась. Достаточно, – рычу, давая понять, что спорить бессмысленно и прямо сейчас мы едем домой. – Тебя здесь вообще не должно было быть. – Ты не имеешь права решать за меня. – Имею. По поручению твоего отца обязан присматривать и ограждать от возможных ошибок. Тот хер, которому я сломал челюсть, угощал бы тебя, пока не отключилась, а затем воспользовался бы. – Как? – окидывает меня затуманенным взглядом, с трудом фокусируясь на моём лице. – Выебал бы, – жёстко, но предельно ясно, потому что Тася становится пунцовой от произнесённого мною слова. – Как ты ту девушку? – вздёргивает подбородок, с вызовом ожидая ответа. В тоскливой серости заметное презрение, и я ему рад. Именно это гадкое чувство взрастит в ней ненависть и поможет не совершить ошибку. – Да. Мелкая громко сглатывает и отворачивается в окно, подобрав ноги под себя и став маленькой точкой в глубине широкого сиденья. Я только сейчас понимаю, насколько хрупкая и миниатюрная та, что проявила ко мне симпатию, хранив её в душе много лет. Но вновь срабатывает оглушающий сигнал: нельзя, не трогать, не приближаться, не смотреть. Останавливаю машину, выхожу и открываю дверь перед Тасей, которая распарывает меня заплаканными глазами, из которых тяжёлыми каплями выкатывается влага. На секунду простреливает жалостью и желанием прижать её к себе, поглаживая по голове и нашёптывая нежные слова, но я понимаю, что данный жест лишь усугубит ситуацию, подарив девушке надежду. Поэтому жду, когда Тася обуется и покинет машину, а затем, закутавшись в пальто, побредёт к дверям. И если она думает, что это конечная точка, то я спешу её разочаровать, продолжая двигаться до квартиры, чтобы убедиться, что эта вертлявая задница останется дома. Стою в дверях, наблюдая, как она скидывает пальто, туфли и бросает сумочку на тумбочку. И уже собираюсь выйти, когда в спину прилетает вопрос: – Я уродина? – Что? – Я уродина, да? – смахивает слезинки тыльной стороной ладони, растирая тушь по щекам. – Ну, скажи, так уродлива, что недостойна твоего взгляда? Я некрасивая, жирная, недостаточно фигуристая, с маленькой грудью, в отличие от той девушки, что сегодня перед тобой танцевала? Захлопнув дверь, делаю глубокий вдох, приготовившись к представлению, которое не заказывал. – Я старше тебя на двадцать лет. Ты мне в дочери годишься, понимаешь? – Папа старше маму на четырнадцать, – на меня вываливают аргумент, который, кажется, был приготовлен заранее. – Четырнадцать не двадцать. Это слишком много, Тася. Тебе девятнадцать. Ты молода, невероятно красива, сексуальна, – очевидный факт, но слово выталкиваю с трудом. – У тебя ещё всё будет, маленькая. – Но не с тобой? – Не со мной. Ты заслуживаешь того, чтобы быть чьим-то единственным выбором. Ты ещё будешь счастливой. – А если счастливой меня можешь сделать только ты? Осознаю, что в данный момент за её язык отвечает алкоголь, и, вероятно, трезвая Тася никогда бы не решилась произнести подобного, но от того, как она смотрит, вытягивая из меня внутренности, готовь взвыть. – Тась… – И пока обдумываю, как вложить в эту белокурую головку верные выводы, она приближается почти вплотную. – Поцелуй меня, – шепчет. – Один поцелуй, Гриш. Большего не прошу. Я хочу ощутить, как это могло бы быть. Хочу запомнить. Неосознанно смотрю на эти манящие пухлые губы, которые она прикусывает белыми зубками, провоцируя меня, и готов самого себя пристрелить за слабость, когда заключаю в ладони её лицо, поглаживаю большими пальцами скулы и прикасаюсь к той, что для меня под запретом. Осторожно, не желая испытывать каких-либо эмоций, захватываю верхнюю губу, чуть оттягивая, а затем нижнюю. Сам не замечаю, как раздвигаю языком губы и проникаю в щёлочку, которая гостеприимно меня впускает, позволяя хозяйничать на запретной территории. Язык Таси отзывается, сталкиваясь с моим в диком танце и приглашая зайти дальше, попробовав её. И я пробую, настойчивее проталкиваюсь и изучаю её рот, совсем забыв, что данный момент имеет экспериментальный характер, осуществлённый лишь для сохранения воспоминаний. Время проваливается в пустоту, и я настолько погружаюсь в неё, что тихий стон, который издаёт Тася, действует словно щелчок, возвращающий в реальность. Разрываю прикосновение и делаю шаг назад, упираясь спиной в дверь. Она застыла, тяжело дышит, слизывая мой вкус кончиком языка и заставляя мысленно стонать от того, как это чертовски привлекательно. В который раз за сегодняшний вечер, напоминаю, что я старый козёл, недостойный идеальной красавицы, и в следующий момент произношу то, что уничтожит её, но навсегда отдалит от меня: – Пресно и неумело, – издаю равнодушный нервный смешок. – И да, ты права: для меня ты совершенно непривлекательна. И пока я способен сдерживать грёбаные эмоции, не растворившись в серебристой бесконечности, которую я только что растоптал, покидаю квартиру и уверенно направляюсь к лифту. Откидываюсь на холодную сталь и бьюсь затылком несколько раз до ощутимой боли, которая перекрывает то сногсшибательное, что я почувствовал, когда прикасался к мягким губам Таси. Уверен, сейчас маленький мир одной девушки тонет в адском пламени после слов того, кто является для неё важным. Так будет лучше. В первую очередь, для неё. Просидев в машине двадцать минут и поборовшись со стремлением послать всё к херам и подняться в квартиру, давлю на газ и еду в клуб. Отвлечься и сбросить напряжение помогает Эрика, умело вылизывающая мой член и исполняющая любую прихоть. Трахаю её на автомате, мыслями возвращаясь к той, что для меня является личным табу. Эти чёртовы серые глазищи, которыми она впивается, словно клешнями, проникают под кожу тысячью игл, вырывающих с мясом мою волю. Зачем она приехала в этот город? Я бы всё отдал, чтобы Тася после моих слов, оставила попытки задержаться и вернулась к родителям, подальше от меня и того дерьма, к которому уверенно идёт. – Ярый! – визг Эрики отрезвляет. – Мне больно! Осознаю, что сжал её бёдра так, что на коже проявились тёмные синюшные пятна, оставив отпечаток пятерни. Отпускаю, стянув презерватив, застёгиваю ширинку и без слов покидаю комнату, не удостоив объяснений. Еду домой, и полночи пялюсь в потолок, вспоминая поцелуй, подаренный Тасе, и не знаю, кто из нас хотел этого больше. Глава 10