– С этим и подавно не выживем, – крикнул один из ушуистов. – Никита Викторович, мы Чубенков подчиняться не будем, – решительно заявил Пак. Ропот усилился. – Кто за то, чтобы командовал Чубенков? – громко спросил Рыбников. Поднялись только руки рукопашников… да и то двое помедлили и проголосовали только после строгого взгляда Щекина. – Кто против? Ответом был лес рук. – Мы не должны разделяться, – с напором повторил Рыбников. – Раскол может погубить всех. – А мы не хотим подчиняться этому, – один из кулачников указал на Чубенков. Вокруг послышались одобрительные голоса. – Тогда мы уходим, – Щекин шагнул назад. За ним последовали ученики. Теперь рукопашники снова стояли в стороне от остальной группы. – Павел, опомнись! – воскликнул Рыбников. – Это же просто глупо. – Это есть единственный путь ко спасению, – объявил отец Никифор, подходя к Щекину. – Истинно православные пусть последуют за нами. Язычников и тех, кто не раскается, что восточными единоборствами занимался и тем бесам поклонялся, мы с собой не возьмем. Рыбников поджал губы. – Ладно, бог с вами. Уходите, если иначе не можете. – Кто с нами, становись в строй, – скомандовал Щекин. Несколько секунд никто не двигался, а потом один из ушуистов повернулся к Жихареву и произнес – Простите, Петр Андреевич. Я иначе не могу. Он подошел к отцу Никифору, перекрестился и жалобно попросил: – Меня возьмете? – От ушу своего отречешься? – спросил явно довольный священник. – Отрекаюсь, – выдохнул парнишка. – В грехах каешься? – Каюсь. – Святую церковь Христову принимаешь? – Принимаю, святой отец. – Становись в строй, – Никифор перекрестил отступника. Следом к нему подбежала девушка-кулачница. – И меня. – От язычества отрекаешься? В грехе отступничества каешься? – Каюсь, батюшка. Церковь святую принимаю. – Благослови тебя Господь. Становись в строй. Антон смотрел на Толю. Тот стоял, покусывая губы, но с места не двинулся. – Больше никого? – крикнул Щекин. Время шло, но к рукопашникам никто больше не присоединялся. – Что же, отряд, нале-е-ево! – скомандовал Щекин. – Шагом, ма-а-арш! Люди двинулись к выходу. За ними последовал чрезвычайно гордый отец Никифор. Только Чубенков остался стоять на месте. – А вы что же, Владимир Владленович? – окликнул его Щекин. – Да я лучше здесь останусь, – чиновник бочком подвинулся поближе к Рыбникову. Антону показалось, что на лице учителя появилось разочарование. Щекин что-то хотел сказать, потом передумал, зло сплюнул и зашагал к выходу. Глава десятая, о схватке с грозным противником После ухода отряда Щекина все пребывали в растерянности. Убийство Васильева и раскол подействовали на ребят и «командиров» удручающе. Однако вскоре послышался зычный голос Рыбникова: – Выступаем через полчаса. Всем умыться и позавтракать тем, что осталось от вчерашнего ужина. Сережа Пак и Толя Иванов, встаньте у дверей и последите за лесом. Не хотелось бы, чтобы наши вчерашние гости застали нас врасплох. – Никита, а с этим что? – Жихарев показал на тело Васильева. – Некогда хоронить, – ответил Рыбников. – Местные позаботятся. Жихарев кивнул. – Никита Викторович, хотел бы напомнить, что я возглавляю экспедицию, – заявил Чубенков. – Конечно, Владимир Владленович, – отозвался Рыбников. – Я просто взял на себя кое-какие технические вопросы. Чубенков удовлетворенно кивнул. Люди начали расходиться, старательно огибая мертвое тело. – Никита Викторович, – прозвучал голос Пака от входа, – а тела-то исчезли. Все бросились к входу и увидели, что оставленные вчера на поляне тела убитых врагов за ночь исчезли. – Ничего себе, – присвистнул кто-то. – А вы думали, что они просто так ушли? – резко спросил Рыбников. – Мы на территории чужого племени и чем скорее уйдем, тем лучше. Всем вернуться в храм и готовиться к выходу. Караульным смотреть в оба. Люди зашумели и быстро укрылись под защитой каменных стен. – Никита Викторович, – Антон подошел к учителю, когда они вернулись в храм, – объясните, зачем вы добивались, чтобы Васильев командовал? – Я надеялся, что это предотвратит раскол, – тяжело посмотрел на него Рыбников. – Увы, напрасно. – Мог ли Васильев нас вывести? – Мог, не сомневайся. Он командовать всегда умел. Рукопашник был замечательный, стрелок превосходный. И главное, понимал, что выходить надо всем вместе, в отличие от этих… Но, видишь, амбиции заели. Это и погубило. Люди всегда создают себе проблемы сами. Дешевые понты нескольких честолюбцев дорого обходятся не только им самим. – Собаке собачья смерть, – процедил Антон. – Дурак, – обругал его Рыбников. – При чем здесь Васильев? Ты что, не понимаешь, что после смерти Васильева и ухода Щекина мы стали вдвое слабее? – У нас есть пистолет, – напомнил Антон. – Это может и спасти, и погубить, – сухо ответил Рыбников. – Ладно, иди к ребятам. Скоро выступаем. Антон подхватил валявшиеся на полу нунчаки и направился к источнику, где выстроилась очередь на умывание. Однако вскоре от входа донесся крик Пака: – Никита Викторович, там люди вооруженные! Все снова бросились к выходу. Антон протолкался вперед и увидел, что на поляну выходит отряд… около десятка воинов в кожаных доспехах и металлических островерхих шлемах. Поверх широких штанов были прикреплены металлические поножи. Все были обуты в кожаные сапоги. В руках щиты и копья, а на боку у каждого по прямому мечу. Отрядом командовал молодой мужчина в кольчуге, перевязанной кожаным поясом с металлическими бляшками. Его оружие составляли два меча, очень похожих на японские, только немного короче. Один был, как и у Рыбникова, заткнут за пояс лезвием вверх, а рукоятка другого торчала из-за спины. Экипировку дополнял солидных размеров кинжал на правом боку. На шее у воина, на массивной железной цепи висела круглая золотая бляшка. Воины выстроились в шеренгу, а их предводитель вышел вперед. Сгрудившиеся у входа в храм люди удивленно смотрели на них.