Посидев на лавочке во дворе и, потолковав о погоде и природе, опера вскоре увидели остановившуюся у ворот «пятерку» Николая. Сев в машину, поехали все к тем же кленам, где, рассевшись на траве, обговорили итоги поездки Двинцова в Розищи. По словам Николая, съездил он удачно. Его брат Валерка оказался парнем в общем и целом неплохим. Они сразу же нашли общий язык, сначала обсудили по старой провинциальной традиции все новости по родне – кто умер, у кого в семье пополнение, кто женился, кто развелся, а в процессе разговора Двинцов ненавязчиво посетовал, что в Мокрове с работой сейчас плоховато, и спросил о вакансиях в охране Розищ. Как оказалось, с этим здесь тоже не очень. Изобразив огорчение, Николай предположил, что рискнет попытать счастья в Ярском или Семибугорье. Согласившись, что в Ярском попробовать стоит, насчет Семибугорья Валерий, отчего-то перейдя на шепот, посоветовал забыть. По его словам, это было чревато всевозможными опасностями. – Коля, если жизнь дорога – лучше туда не суйся! – категорично объявил он. – Про это долбаное Семибугорье парни такое рассказывают! Настоящий фильм ужасов! Там, говорят, можно исчезнуть в два счета. Просто без следа. У одного из наших друг там работал. И все – не стало парня. Родные побежали в полицию. Те им, конечно, не отказали, но его так и не нашли. Объявили, что он пропал по дороге с работы домой. – Ну, а ты как думаешь, куда он мог деться? – спросил Двинцов. – Ходят слухи, что там – база «черных трансплантологов», – все так же шепотом сообщил Валерий. – Людей потрошат в подпольных операционных, а органы продают за границу. Говорят, что на этом бизнесе завязаны некоторые областные шишки. Но только об этом – нигде ни слова. И вообще поменьше интересуйся этим чертовым Семибугорьем. Одно это уже опасно! На вопрос Николая о некоем Пауке брат недоуменно развел руками. Краем уха он как-то слышал такую кличку, но где и при каких обстоятельствах, вспомнить так и не смог. – Значит, Семибугорье пользуется очень дурной славой… – выслушав рассказ Ковалева, констатировал Гуров. – Думается, это не случайно. Чую, база Паука вполне может быть именно там. Сегодня попробуем взять в оборот Шаминского. Послушаем, что он скажет. Если наши подозрения хотя бы косвенно подтвердятся, тогда немедленно начинаем действовать. – Действовать – это как? – спросил Станислав. – Будем проводить полномасштабную операцию, – невозмутимо пояснил Лев. – Пока – имеющимися в наличии силами. Если их окажется недостаточно, запросим подкрепления у Петра. Как говорится, война план покажет. Вскоре прибыл Александр, и вся компания отправилась к лиманам… Когда время уже близилось к вечеру, на телефон Гурова пришел звонок от Максима. Он сообщил, что Шаминский несколько часов назад вернулся в райотдел и сегодня наверняка будет у себя дома. Сунув телефон в карман, Лев объявил: – Шаминский у себя дома. Сегодня ночью будем его брать. Сейчас вернемся, всем отдохнуть и выспаться. Ночь будет очень непростая. Скорее всего бессонная, и стоить будет целого года. В первом часу ночи окольными дорогами в сторону улицы Фрунзе проследовала «Лада», в которой помимо самого Ковалева находились еще и Гуров с Максимом Новиковым. Раза два удачно разминувшись с куда-то спешащими автомобилями гаишников, машина пробиралась третьестепенными улочками и проулками. Наконец Максим объявил: – Лев Иванович, дальше ехать рискованно. Мы сейчас на улице Кленовой, она идет параллельно Фрунзе. Вон там, справа, переулок. Если пройти по нему, то выходим невдалеке от двора Шаминского. Там сейчас должна быть группа охранников. Если они нас засекут, то тревогу поднимут обязательно! Ковалев припарковал «Ладу» в гуще разросшегося молодого вишняка. Гуров, глядя на яркие фонари, выстроившиеся вдоль улицы Фрунзе, спросил у своих спутников, как бы это освещение можно было отключить. – Честно говоря, я вообще не в курсе… – развел руками Максим. – Где-то тут должна быть подстанция, – оглядевшись, сказал Александр. – Но там, по-моему, высокое ограждение и сам рубильник под замком. Лев вышел из кабины и созвонился со Станиславом, который ехал с Николаем Двинцовым. Такую разбивку по маршрутам было решено сделать специально, на случай незапланированной встречи с гаишниками, чтобы не вызвать у них ненужных подозрений. Тот откликнулся сразу же, вполголоса спросив: – Ты где сейчас? Мы рядом с Фрунзе, стоим на улице Столярной. Тут тень, а вот улица Фрунзе освещена капитально. Напротив дома десять – отсюда видно очень хорошо – «бобик» пэпээсников с вооруженной охраной. Я так понял, в нем двое – водила и, собственно, охранник. Оба с автоматами. Обрисовав свое местоположение, Лев попросил уточнить у Двинцова, не знает ли тот, где и как можно отключить фонари. Это позволило бы незаметно подобраться к «бобику» и, выманив из кабины охранников, нейтрализовать их. В смысле, вырубить. – Слушай, Лева, а если мы отключим освещение, они не запаникуют? – засомневался Крячко. – Ладно, ща обсудим… Гуров слышал, как Стас расспрашивает Николая, после чего в трубке снова зазвучал его голос: – Есть предложение оборвать провод тросом. Ну а что? По-моему, нормально: на кабель крюк накинуть, машиной рвануть, да и хрен весь! – И ты думаешь, это удастся проделать бесшумно и незаметно? – усмехнулся Лев. – Сомневаюсь! Ладно, сейчас сами что-нибудь придумаем… Вкратце обсудив с Александром и Максимом, как лучше по-тихому обезвредить охранников, Лев снова созвонился с Крячко: – Будь наготове! Следи за обстановкой на Фрунзе. Как только мы с Максимом возьмем охранников, сразу же бегом к нам! Пару минут спустя из переулка на улицу Фрунзе вышли двое. Насколько это можно было понять со стороны, рядовой сотрудник полиции, с головой, обвязанной марлевым бинтом, на котором проступали пятна то ли йода, то ли крови, держа перед собой пистолет на изготовку, конвоировал какого-то гражданского со связанными за спиной руками. Причем, что сразу же бросалось в глаза, полицейский был в крайней степени опьянения – он шел, с трудом держась на ногах, однако настроен был крайне агрессивно, то и дело тыкая в спину задержанного стволом пистолета и чему-то злорадно гогоча. Тот, ссутулившись, испуганно озирался по сторонам и шел, с трудом волоча ноги. Когда эта странная парочка поравнялась с «бобиком», задержанный неожиданно сумел освободить руки и с яростью набросился на полицейского, выбив из его руки пистолет. Они покатились по асфальту, громко сопя и чертыхаясь. Тут же щелкнули замки дверок автомобиля, и из кабины выскочили двое полицейских с сержантскими погонами. Один из них, подбежав первым, широко размахнулся ногой, намереваясь ударить гражданского по ребрам своим ботинком. Но тот с неожиданной ловкостью, выпустив конвоира, метнулся ему под ноги, из-за чего сержант, споткнувшись о живое препятствие, нелепо плюхнулся ничком, больно ударившись локтем об асфальт. А гражданский, вскочив на ноги, ринулся на его напарника, который успел клацнуть затвором, но, получив мощнейший удар кулаком в челюсть, раскинув руки в разные стороны, грохнулся на спину, на какое-то время в полной мере ощутив, что такое «состояние грогги». Одновременно с этим внезапно «протрезвевший» полицейский без проблем скрутил сержанта с ушибленным локтем и быстро затолкал его в машину. Подхватив с асфальта все еще пребывающего в «нирване» второго сержанта уже вдвоем, гражданский и полицейский забросили в кабину и его. К «бобику» тут же с разных сторон подбежали трое в гражданской одежде – широченный крепыш в потертой кожаной ветровке и двое плечистых хлопцев. Скрывшись за «бобиком», чтобы их не было видно со стороны дома номер десять, все пятеро быстро о чем-то начали совещаться. Обезоруженный и совершенно обескураженный сержант с ушибленным локтем встревоженно вслушивался в отзвуки их голосов. Когда дверца машины вновь распахнулась, в кабину заглянул тот самый «арестованный», которого конвоировал «пьяный» полицейский. Полицейского сержант уже узнал – это был рядовой Новиков, который, судя по всему, чувствовал себя в этой компании своим человеком. Ну а недавний «арестованный», окинув сержанта внимательным взглядом, показал ему удостоверение и лаконично представился: – Полковник Гуров, федеральный Главк угрозыска. – Сержант Резунов… – морщась от боли, тоже представился тот. – Я могу спросить, что вообще происходит? – Операция по разоблачению и нейтрализации банды оборотней, обосновавшейся в стенах мокровского РОВД, – жестко отрубил полковник. – Полковник Шаминский сейчас дома? – Да… – кивнул Резунов. – Он только недавно приехал. Где-то с полчаса назад… На вопрос Гурова о наличии камеры видеонаблюдения сержант пояснил, что таковая имеется, информация с нее записывается на индивидуальный сервер, установленный в доме. А вот связи с сервером в РОВД у него пока еще нет. Рассказал он и о том, что по двору особняка Шаминского сейчас бегают два питбуля – просто так туда не войти. – Ну надо же! В полном соответствии с правилом: мой дом – моя крепость! – рассмеялся Лев. – Значит, сейчас сделаем «ход конем»… Он что-то вполголоса пояснил своим спутникам, после чего сел за руль и завел мотор. Крячко и Новиков тут же поспешили к калитке дома десять и стали по обе ее стороны. Ковалев и Двинцов побежали к своим машинам. Включив передачу, Лев несколько раз на газу проехался по улице взад-вперед, после чего направил «уазик» к ограждению дома и с ходу ударил правым углом буфера в забор рядом с калиткой. На всю улицу разнесся лязг и хруст железа, во дворе истошно залаяли питбули. В окнах особняка вспыхнул свет, хлопнула дверь, и из калитки в пижамных штанах и форменной рубашке с погонами выскочил крупный мужик с пистолетом в руке. При его появлении Гуров пьяно заорал во весь голос: – Видно, не судьба, видно, не судьба! Видно, нет любви, видно, нет любви!.. Закрыв за собой калитку, чтобы не выскочили следом и питбули, Шаминский сердито завопил, потрясая оружием: – Ты что, охренел, что ли? Пьяный, что ль? Да я сейчас с тебя, барана, башку сорву!.. Но его словоизвержение мгновенно оборвалось, как только в его спину уперся ствол пистолета и незнакомый мужской голос строго проговорил: – Не двигаться! Стреляю без предупреждения! Гражданин Шаминский, вы задержаны по подозрению в совершении тяжких уголовных преступлений. Тут же, пискнув тормозами, рядом с ними остановилась «четырнадцатая». Забрав из внезапно ослабевшей руки Шаминского пистолет, незнакомец взял его за плечо и подвел к гостеприимно раскрывшейся задней дверце. Вышедший из «бобика» высокий плечистый мужчина сдержанно представился: – Федеральный Главк угрозыска, полковник Гуров, полковник Крячко. Прошу в «карету» – нам будет о чем поговорить. – Я… Я могу хотя бы как следует одеться? – растерянно пролепетал Шаминский. – Времени нет! – категорично отказал Станислав. – В машину! Затолкав задержанного в салон, он сел рядом и захлопнул дверцу. Лев, подойдя к «бобику», заглянул в кабину и сказал: – До завтрашнего дня вам придется посидеть в подвальчике. Сами должны понимать – операция секретная, и любая утечка информации чревата нежелательными последствиями. Воды и продуктов вам дадим. Коля, Макс, отвезите их на Калинина. По пути возьмите в круглосуточном магазине воды и харчей. Вот две тысячи. Думаю, на сутки им хватит. Сев в «Ладу», Гуров оглянулся и измерил взглядом съежившегося полковника. – Ну что, господин Шаминский, есть настрой на чистосердечное? Я надеюсь, ты сейчас расскажешь нам много чего интересного и познавательного. Не так ли, «коллега»? – Последнее слово он выделил язвительным сарказмом. – Давай, Саш, погнали в сторону Старого карьера! Глава 8 Лихо рванув с места, «четырнадцатая» помчалась по улице. За ней тут же покатила «пятерка», которая вскоре свернула влево и скрылась в темноте переулков. – Чего вы от меня хотите? – с дрожью в голосе спросил Шаминский. – Правдивой, честной информации, – деловито пояснил Гуров. – Я вообще не понимаю, о чем идет речь! Я не понимаю, кто вы такие! Кто дал вам право меня задерживать?! Кто это санкционировал? – выйдя из ступора, задергался полковник. – Я требую объяснить, что, черт подери, происходит? Придержав за локоть расходившегося соседа, Станислав иронично посоветовал: – Нервы побереги! Они тебе еще пригодятся. Кто мы такие? Для особо глухих повторю еще раз: мы – оперуполномоченные Главного управления угрозыска. Что нас интересует? Сущий пустячок: нам нужен некто по кличке Паук, которого вы все тут именуете «боссом». Не в курсе, как его зовут и где он обитает? Шаминский, весьма фальшиво изобразив крайнее недоумение на лице, столь же фальшиво начал доказывать, что ни про каких Пауков он ничего не знает и вообще про всяких там боссов слышит впервые. – А вот это ты зря, гражданин Шаминский! – измерил его изучающим взглядом Лев. – Кому мозги берешься пудрить, иуда? Ничего он «не знает»! А что на это скажешь? Он достал из кармана сотовый и, поманипулировав кнопками, включил аудиозапись допроса прапорщика Жабреева. Сквозь гул мотора в салоне явственно прозвучало: – …Шаминский? Первая сволочь и мразь из всей здешней верхушки. Этот урод еще хуже Пашки Хлямпикова. Тот хоть и хапает, хоть и делает людям гадости, но сам выносить приговоры побаивается. А вот Шаминский, его у нас Питоном кличут, приговоры выносит на раз! Питон приговорил и Самойлова, и его жену. Их обоих убили по его приказу. Он же и Кобру приказал прикончить, потому что слишком много знала. Голос Гурова попросил: – Об этой Кобре – подробнее. – Ее настоящее имя – Кабарина София, она бывший фельдшер, раньше работала где-то в Журавске. Лет пять назад чего-то там накосячила, из-за чего умер ребенок, и ее должны были посадить. Но ее кто-то отмазал, и она перебралась в Мокров, купила себе квартиру. На что жила – не знаю. Но говорили, что работала фельдшером в подпольном цеху Паука – там люди вкалывают, как рабы. Где он находится – я не в курсе, но, по всей видимости, отсюда не слишком далеко. Помимо лечения рабов она еще брала у них пробы на биологическую совместимость. – Для трансплантологии? – Да… На органы резали тех, кто уже выработался или надумал бунтовать. Говорят, были и специальные заказы. С операционного стола не вставал никто. Их потом хоронили по ночам и в Старом карьере, и в других местах.