Наконец что-то изменилось впереди: какая-то дымка пятнала склоны, будто началась пылевая буря. Она словно ползла навстречу, напоминая занавес тьмы. Приятели замедлили шаги. Остановились. — Что это? — сказал Танцор. — Не знаю — но что-то неестественное, будь уверен. — Здесь все неестественно. — Он вытащил платок, утирая лицо. Келланвед озадаченно посмотрел на него. — Это не просто буря. Она похожа на бурю между Садками. Должно быть, мы пересекаем весьма странный район. — Танцор углядел вокруг мага едва заметное мерцание воздуха, выдававшее открытый Садок. Пыль и песок ударили по ним. Дальхонезец нахмурился: — Это ненормально. Танцор повернулся в ветру спиной. — Еще бы! Келланвед прикрыл глаза ладонью. — Нет. Я говорю, она должна быть либо магической, либо природной. Не обеими сразу. — Сразу? — Да. Я… — Он запнулся, резко поднося руки к лицу. Потом поглядел на Танцора. Глаза были широко раскрыты от ужаса. — О нет… — Что такое? — Танцор поглядел на свои ладони: их покрывала какая-то мелкая пыль цвета ржавчины. Коротышка издал бессловесный вопль и побрел в мятущиеся полотнища бури. Танцор бросился следом, крича: — Да что?.. Молния затрещала, обдав окрестности потоком громадных искр. Тени метались, будто ветер разорвал на части чью-то одежду. Танцор разглядел Келланведа в центре нелепого шторма. Маг кружился на месте, раскинув руки — и, кажется, медленно поднимался. Клочья теней то ли истекали от него, то ли его пожирали, Танцор не понимал, что творится. — Да что такое? — продолжал он вопить в отчаянии. Голос сзади заставил Танцора развернуться. Сквозь бурю пробирался коренастый мужчина, одной рукой он закрыл лицо, другой показывал куда-то дальше. — Выруби его! заревел пришелец. — Повали его, пока он не убил нас! Танцор рванулся к Келланведу, на бегу вытаскивая нож с массивной рукоятью. Парень поднялся так высоко, что за ним пришлось прыгать; Танцор развернул нож и ударил друга по затылку. Келланвед повалился, лишившись чувств. Танцор прижал пальцы к шее: жив, хотя слаб. Ветер начал затихать. Удушающий песок и охряная пыль оседали длинными шипящими знаменами. Семеро вышли из сумрака, все с готовыми к стрельбе арбалетами. Мужчина, первым позвавший Танцора, подошел ближе, снимая тряпку с лица; он был загорелым и грязным, на плечах висела потрепанная кожаная куртка-доспех. Танцор выхватил оружие, встав над телом Келланведа. — Живой, да? — буркнул гость. — Ты мог бы его прикончить. Поверь, это милосерднее. — Что случилось? Мужчина указал на Келланведа. — Колдун, да? Поднял садок, да? Любой дурак подумал бы дважды, прежде чем войти в Отатараловую пустыню с поднятым садком. Теперь его ум улетел. Лучше перерезать ему глотку. — Только тронь, и я убью тебя. Мужлан всмотрелся в Танцора. — Ладно. Но нести его я не стану. — Рука поднялась. — Туда. Танцор взял Келланведа на руки и пошел в указанном направлении. Арбалетчики окружили их со словоохотливым главарем. — Где мы? — спросил Танцор через плечо. — Я же сказал. Отатараловая пустыня. — И где она? — В стране Семи Святых Городов. Слыхал? — Да уж, слышал. — Танцор учил весьма грубый вариант географии. Страна Семи Городов лежала далеко на север от Фаларского архипелага, который сам был к северу от Квон Тали. Они каким-то образом зашли — или были занесены — очень далеко. Он гадал, какие силы смогут вернуть их назад, особенно теперь, когда Келланвед повредился в уме. Отряд пересек несколько дюн, прошел среди утесов из обнаженного темного камня, оказавшись на раскаленном плато. Вдалеке показался неровный палисад. — Там что? — раздраженно спросил Танцор. — Добро пожаловать в рудник Черепной Чаши, — провозгласил провожатый, указывая на прочные ворота в стене. — Да ну. И что вы добываете? Потрескавшиеся губы скривились. — Редкую руду. Ворота открылись, и Танцора провели внутрь. Он понял, что палисад, весьма длинный, ограждает большую открытую яму. В нижней части крутых склонов виднелись мрачные устья тоннелей. Между палисадом и ямой кучились хижины и казармы. — Окажи другу милость, оставь его здесь, — сказал проводник. — Мы устроим достойные похороны. — Нет. А как тебя звать? — Ломовик. Ну, положи друга и сними все снаряжение. Танцор опустил Келланведа и встал, держа руки по бокам. — А если нет? Ломовик оглянулся на сопровождение. — Тогда мы утыкаем тебя болтами и всё равно возьмем своё. Танцор склонил голову, признавая логику. Начал расстегивать перевязи. Сердце болело от необходимости разоружиться, но он сказал себе, что все вернет через несколько дней, когда сбежит. Бросив оружие, он занялся магом. Седельные сумы пропали в буре. Мужчины тем временем подобрали его вещи. Ломовик указал на узкую грязную рампу, что вела вниз, к темным тоннелям. Танцор подхватил Келланведа и пошел туда. Не успел он спуститься, как внизу собралась толпа. На первый взгляд, там были сплошь оборванные, изнуренные мужчины и женщины преклонного возраста. Танцор понял, что легко одолеет всех, если придется драться. Вперед протолкался некто мускулистый, широкоплечий. Ткнул пальцем, указывая на Келлаведа. — Что случилось? — Поднял садок, когда пришел сюда. Все собрание поморщилось и заморгало. Мужчина покачал лысой, сожженной на солнце головой: — Лучше отпусти его, парень. Надежды нет. — Я буду заботиться о нем. Если вы не против. Коренастый провел рукой по влажному лицу. — Ну, по правде, нам плевать. Мы тут тяжело трудимся, каждый должен дать долю руды. Нет выработки, нет еды. Понятно? — Буду работать за двоих. Мужчина фыркнул: — Нет нужды портить здоровье. Он помрет через пару дней, даю гарантию. Или очнется совсем безумным. — Это моя проблема. Узкие глазки еще сильнее сощурились. — Следи, чтобы так и было. Как зовут? — Танцор. — Мужчина недоверчиво хмыкнул. — А ты? Тот улыбнулся алчно и жестко. — Зови меня Хохолком. Танцор глянул на лысину и тоже фыркнул. Поднял Келланведа, спросив: — Есть тут хижина или пещера для нас? Сборище уже разошлось, все были слишком забиты и голодны, чтобы сохранять любопытство. Хохолок указал на стену, где в мягком камне были вырезаны альковы. В некоторых лежали груды тряпья, другие были закрыты полотнищами. Танцор оглянулся на подъем и, подумав "Прости, Угрюмая", начал выбирать пещерку. * * * Картерон, Угрюмая. Арко и Прощай стояли в ряд на пирсе, изучая "Закрученный". Вблизи Картерон был еще сильнее испуган жалким состоянием корабля. Все борта ниже ватерлинии были сплошь облеплены ракушками. — Поглядите, — воскликнул Арко. — Вот доказательство, что дерьмо не тонет. — Не так и плохо, — возразила Прощай. — Почему? — Не утонул. Угрюмая глянула на Картерона; он заметил, что она тщательно скрывает реакцию. — Ты главный. Пусть его вытащат и почистят. Картерон потер шею, почти зажмурив глаза от громадности предстоящих дел. — Придется заменить гнилые доски, проконопатить, просмолить изнутри, перебрать палубу, заменить все паруса… а где взять монету на такие работы? — Выжмем из новых владений. "Придется попотеть", подумал Картерон. — Это будет нелегко. — Мне все равно. Вот наш билет с убогого острова. Почини его. — Ладно… присмотрю, чтобы его вытащили. Женщина обернулась к его брату. — Арко, ты с Прощай будете охранять его днем и ночью. Не хочу чужого вмешательства. Арко хмуро согласился: — Да уж. Постараются поджечь, это вернее Бездны. — Следи, чтобы у них не получилось. — Угрюмая отошла, Картерон за ней. Предполагался приватный разговор.