Он сложил руки и покачал головой, открыто выражая презрение. — Нет. Ничего. Салин кивнула, словно ожидала этого. — Хорошо. Суд будет совещаться. Судьи склонились друг к дружке, перешептываясь. Телло, заметил Тайскренн, оставался безмолвным. Салин собрала мнения остальных и склонилась к блюстителю. Они пошептались, морщинистая голова Салин кивнула. Тайскренн стоял, сложив руки на груди. Смерть есть смерть. На этом этапе он ничего не может сделать. — Обвиняемый, — начала Салин. Тайскренн понял вдруг, что за все время процесса его имя тщательно не произносилось, словно уничтоженное. — Мы выслушали свидетельства относительно вашего характера и воззрений, согласно решив, что они внушают опасения. Однако, — она кашлянула в кулачок, — прямых доказательств преступлений не представлено, так что суд счел вашу вину не доказанной. — Она критически взирала на него, постукивая узловатыми пальцами по каменному столу. — Бремя определения вашего наказания, следовательно, выпало мне. Нехватка доказательств вынуждает меня взывать к окончательному решению Святой Д'рек. Итак, мое решение: вы будете оставлены на суд Великой Богини в Гражданской Яме в праздник Солнцеворота, через… — она склонилась к другому судье, — через полмесяца. — Палец последний раз ударил по камню. — И да помилует Д'рек вашу душу. Судьи завозились в креслах; галерею заполнили громкие шепотки и восклицания. Тем временем Тайскренн следил за Телло и был вознагражден едва заметной гримасой. Блюститель встал. Для него не могло быть лучшего исхода. Соперник устранен, руки свободны, ни к чему дальнейшие интриги и маневры. Так и со жрицей Салин: смертный приговор вынесен, но ответственность снята с плеч. Замечательное бюрократическое решение колючей проблемы. Он едва не склонил голову в восхищении перед столь искусным исполнением нежданной и неприятной обязанности. Теперь его сопровождали двое Клыков; женщина велела идти назад, в дверцу, через которую он и был введен. Он хотел кивком выразить согласие, но замешкался, ища взглядом Зиллу — может, она еще здесь? Однако никаких следов не сыскалось, особенно в толпе покидавших галерею зрителей. Стражница толкнула его рукой в спину. — Не заставляй меня использовать нож. Придя в себя, он заморгал и кивнул. Ощущая крайнее онемение чувств, странное отрешение от себя самого и этих палат, покорно позволил охране вывести себя из суда. Глава 11 Слабый предутренний свет показал воды близ Кауна — пустые, никаких приближающихся кораблей. Порван-Парус ругала напанов за медлительность, как вчера почти готова была сжечь опоздавшего Мока. Где эти синекожие ублюдки? Почему не здесь? Она уже сомневалась, что верно поняла план. Тарел ошибся, выбирая время? Но равноденствие… можно ли тут ошибиться? Она пошла на поиски Мока. Едва флот бросил якоря в укромной бухте совсем недалеко от бухты Кауна, адмирал воспрянул духом и телом. Она обнаружила его на палубе: травит байки с командой, вспоминает одно из последних приключений. Возможно, она была в дурном настроении — ей казалось, что вольные пираты едва слушают вожака. Так дети могли бы одним ухом внимать излюбленному уроку или рассказу дедушки. Едва она помахала ему, мужчины и женщины торопливо разошлись. Адмирал погладил длинные усы, посматривая на колдунью. Он казался вполне довольным. — Где они? — прошипела она, едва сдерживая голос. — Если нужно подойти с рассветом, медлить нельзя. Мок порывисто и беззаботно пожал плечами. Сказал весьма громко, чтобы услышали все: — Если напаны струсили, если у них животы болят перед дракой — что ж, тем лучше нам. Эй, ребята! Будут больше поживы! Ему ответили радостные вопли — на слух Порван-Парус, не столь искренние, как хотелось бы. Она сказала вполголоса: — Мне не нравится. Нужно отступить. Мок чуть не захохотал. — Отступить? Мы на позиции. Каун наш! Она не готова была отказаться от подозрений. — Но почему… Он подошел и заставил ее замолчать, положив палец на губы. Ох, как ее это обозлило! Однако едва он пригласил ее зайти в каюту, Парус последовала, подавляя раздражение. Оказавшись внутри, она набрала воздух, дабы проклясть его — негодяй обращается с ней как с дитем! — Не тревожь команду перед боем, любимая. Он моргнула, сбитая с толка. — Э… — Это стоило бы нам жизней и даже победы. — Верно… но я беспокоюсь… — Как все мы, милая. — Дай договорить, чтоб тебя! Мок отпрянул, поднимая брови. Погладил усы. Кивнул. — Ну ладно, прости меня. Все еще разгневанная, Парус старалась привести в порядок мысли. — Напанов нет. Почему? Что задумал Тарел? Какова его стратегия? Адмирал кивнул еще раз, как бы внушая силу и уверенность. Сжал ее плечи, улыбнулся. — Ах, моя Порван-Парус. Умная девочка. Делай свою работу. Но не тревожься. Думаешь, он это намеренно? — Пират погладил ее подбородок двумя пальцами. — Есть тысяча причин, по которым они опоздали или вообще отступили. Дурное море. Сильный встречный ветер. — Он отступил и зашагал по каюте. — Возможно, Тарел не смог собрать достаточно кораблей, но не желает показать этого мне. А может… — А может, он палит Малаз, пока мы тут болтаемся и болтаем. Мок застыл на месте, развернулся на каблуках. — Ага. Я… не подумал. — Он разгладил усы и зашагал снова. — Но склонен не верить этому. Наш флот остается. Обнаружив измену, мы будем мстить. Зачем ему это после гибели половины Дариала? Флот его слабее нашего. — Именно. Но кости решительно брошены, я чувствую. Мок лишь качал головой. — Ты видишь измену там, где скорее можно ждать неумения и невезения. Оставайся бдительной, следи. Я это ценю. Но сейчас пришла пора действий. — Поцеловав ее в лоб, он открыл дверь каюты. Порван-Парус бессильно сжала и воздела кулаки и вышла. Мок подал знак Эрнолту, рулевому родом из некоей зловещей страны под названием Напасть. Здоровяк решительно кивнул. — Поднять паруса! — заревел он и навалился на румпель. "Невыносимый" застонал, когда мачты окутались надутыми ветром парусами. Окружающие корабли подражали его примеру. Корпуса резали волны, разворачиваясь. Наблюдавшую за всем Порван-Парус что-то грызло изнутри. Через пару часов они войдут в гавань Кауна; тогда станет ясно, не зря ли она позволила страхам овладеть собой — или ее ждет самый грозный вызов за все годы. Она сжала поручень надстройки, следя и ожидая. Чуть позже, когда заря окрасила волны, первый взгляд на гавань заставил ее жалеть о глупых речах. Все выглядело обычным. Ни боевых судов на рейде, ни ощетинившихся оружием защитников на стенах, ни взведенных катапульт и онагров. Похоже, малазанский флот застал добычу неготовой. Первый помощник Марш приказал поднять флаги нападения. Окружающие корабли охотно откликнулись. — Готовить отряды к высадке! — проревел он тут же. Налетчики — все матросы, без которых можно было обойтись на снастях — столпились на палубе "Невыносимого". Многие нацепляли дополнительные доспехи и запасное оружие. Порван-Парус должна была остаться на борту. Мока опять не было видно. Она сочла это неприличным. Однако, едва она решила пойти на поиски, вопль из "вороньего гнезда" заставил ноги замереть. — Паруса на юге! — кричал дозорный. Она обернулась, сердце охватил ужас. "О, умоляю вас, Опонны… нет…" — Какие цвета? — крикнула она. — Голубые! Напанские! "Дрянь!" Она вихрем влетела в каюту. Найдя Мока сидящим, хрустальный кубок у губ. — Опусти! — закричала она. Адмирал подавился, кашляя и стряхивая капли вина с лица. Вытерся сатиновым рукавом. — Что такое, твою… милая? — Напаны — они позади нас! Мок радостно кивнул. — Ну наконец. Как и обещали. — Нет. Ты не понял. Они позади нас. — Пират пригладил усы, этот жест разъярил Парус более обыкновенного. — Позади! Он встал и пошел к двери, веля ей следовать. — Опоздали. Чего еще ты ждешь? — Но… — Не беспокойся, милая. — Отворив дверь, он встал, жмурясь суровому свету, словно пораженный ударом. Порван-Парус настойчиво указывала на юг. Адмирал наконец кивнул и закрыл глаза козырьком ладони. — Да, милая. — Глаза моргали. — Видишь, ничего та… Голос смущенно умолк. Порван-Парус тоже застыла. Шафрановый рассвет обрисовал длинную растянутую линию парусов — от края до края залива. Она смотрела, и сердце неровно, недоверчиво билось. "Ради всех богов! Они блокируют нас в гавани!" Колдунья яростно сжала руку Мока Обманщика. — Мы в челюстях! И тут раздался далекий звук, словно порвалась титаническая струна; яркий снаряд взлетел над стенами города — пылающая смоляная бомба. Порван-Парус беспомощно раскрыла рот. Снаряд поднялся в небо крутой аркой и упал на нос одной из галер, начисто срезав его силой удара. — Тарел нас предал! — прохрипела она. Адмирал наконец опомнился и ощерился, схватившись за усы. — Вполне очевидно, любовь моя. Марш! Свернуть атаку! Сигнал к отходу! — Марш помчался исполнять приказ. Мок подскочил к громадному белокурому Эрнолту. — Крутой поворот. Мы прорвемся и уйдем в море. Мускулистый рулевой схватил линь и принялся привязывать руку к румпелю, громко хохоча. Порван-Парус сжала поручень и призвала Садок Тюр. Казалось, сам воздух горит вокруг нее. "Подлые предатели". Она пошлет их в Бездну. * * * Картерон приводил в порядок снасти на нижнем рее грот-мачты, когда подошла Хаул. — Скоро будем в гавани, — крикнула она. Он рассеянно кивнул. Кто бы ни смастерил эти снасти северного стиля, благодарности ему не дождаться. Сам он предпочитал более жесткие крепления. Менее склонные к разбалтыванию. Он мельком глянул на север — боги, они изрядно отстали! Солнце встает. До Кауна еще больше часа. И к чему вообще туда плестись?