А предложить-то ей по-прежнему нечего. Хоть на колени падай и проси. А толку-то? Подобное лишь унизит обоих. Карманы пустые, могу вывернуть. Если бы она сказала, что нужно сделать, чтобы простила, — было бы намного проще, но вряд ли мне доступна подобная роскошь. Впрочем, ладно, начинается регистрация. На Санни лица нет, бледная смерть, а не друг у меня. Держись, брат, у меня есть план. Немного осталось. Я ведь пообещал, что постараюсь исправить хотя бы часть ошибок. Вероника Для церемонии бракосочетания выкупили на несколько часов огромный загородный дом с чудесной прилегающей территорией, бассейном, видом на холмы и речушку, на фоне последних установили украшенную цветами арку. Регистратор из ЗАГСа — женщина средних лет в строгом костюме, со сложной прической и безумными синими тенями на глазах — читает небольшую, но трогательную торжественную речь, обращенную к жениху и невесте. Мы все стоим чуть поодаль и смотрим на молодых, затаив дыхание. Красивая пара, редкий случай, когда влюбленные так сильно подходят друг другу и внешне, и по духу. Гости в количестве ста человек уверены, что Санни с Лесей уже расписались и повторяют торжественную часть для друзей и родных. Фотографы без устали щелкают камерами, оператор также не сидит без дела, родители с обеих сторон в первых рядах сминают салфетки в руках. И лишь мне грустно от того, что эти двое не поженились и, возможно, никогда не поженятся. Цвет лица Коли напоминает серую бумагу, отдает зеленцой. Все считают, что он нервничает из-за ответственного шага. Сомневается? Да уж, конечно. Леся в длинном, в пол, белом платье без особых изысков такая милая и уютная, что я не представляю, как Санни вообще держится. В самый ответственный момент на вопрос регистратора: «согласны ли вы…» — Санни эмоционально отвечает, что «конечно»! А Леся… мгновение молчит а потом произносит: «да». Тихо, доверчиво. И улыбается ему, но так грустно, что сердце в груди щемит Он не выдерживает — еще до объявления мужем и женой кидается на невесту и крепко обнимает, прижимает к себе. Так сильно, рьяно, что видно: она — все для него. А Леся начинает рыдать. Искренне, громко, не может взять себя в руки и остановиться. Она то отталкивает липового мужа, то гладит по голове. Не удивлюсь, что это первое их объятие со злополучной, мерзкой, никому не нужной правды. Гости хлюпают носами, перешептываются о том, что происходящее — прекрасно. Самое трогательное, что они видели в жизни. Они думают, что Леся плачет от счастья. Оставаться наедине со своим знанием невыносимо, мне нужна поддержка, иначе сама разревусь из-за этих двоих, еще недавно бывших мне совершенно чужими людьми, а сегодня уже, благодаря Егору, такими небезразличными. Ищу глазами Вику, но она не оборачивается, следующая цель — Озерский, который стоит ко мне в профиль и хмурится. На нем лица нет. Губы поджал. Словно почувствовав взгляд, поворачивается влево, и мы смотрим друг на друга. Оба знаем, что происходит на самом деле, и нам очень, очень грустно, оттого, что все так сложилось. Столько ошибок совершено. Пока остальные умиляются, он медленно мне кивает, я моргаю, показывая, что понимаю. Мы одновременно вздыхаем и переводим взгляды на ненастоящих молодоженов, которых уже поздравляют с их ненастоящим счастьем. Мама, если узнает прибьет меня, но из-за того, что Ксюша не смогла приехать — потому что, как она выразилась: не существует ни единого платья, которое бы сейчас на нее налезло, — свидетельницей выбрали именно… меня. Упс. Свидетель, разумеется, Озерский. Леся заверила, что это не имеет совершенно никакого значения, потому что от тамады в последний момент отказались. Сидеть ровно за столом девушка еще сможет, то участвовать в конкурсах — точно нет, поэтому праздник сильно сократили, упростив до шведского стола и фотосессий. Полина с Василисой, увидев меня, со свадьбы не уходят. Почему-то остаются. Правда, первая всю дорогу что-то нашептывает своему мужу — наверное, запрещая даже смотреть в мою гадкую сторону, чтобы случайно не уйти из семьи. Сжимаю кулаки от злости! Василиса же мечется, пытаясь разорваться между двух огней: и с предательницей рядом на фотках не блеснуть, но и подруге бывшей не упускает случая улыбнуться. А затем, когда к нам с ней, случайно столкнувшимся у закусок, подходит Озерский и протягивает визитку с личным телефоном того самого актера, который Ваське нравится, и намекает прямым текстом, что тот вернулся из Парижа на съемки «Денечков» и… одинок, она и вовсе теряется, опускает глаза и шепчет «спасибо», но почему-то мне, а не Егору. — Позвони ему, — говорит Озер ей. — Как человек, конечно, он дерьмо, но от пары ужинов в компании кумира от тебя не убудет, да? По Василисе заметно, что абсолютно точно — не убудет. — Он совсем-совсем плохой человек? — спрашиваю я, прищурившись. — Ну, типа меня, — говорит Озер. — Только еще и занудлив. — Последнее — однозначно плюс, — отвечаю незамедлительно. Он игнорирует укол. — А как мне ему написать? В смысле, первой. Вдруг он проигнорирует? Подумает обо мне что- то нехорошее. — Смотри, — учит Егор, поспешно дожевывая тарталетку с икрой и вытирая салфеткой губы, — ставишь на аватарку фотографию, где ты в этом платье, — кивает на соблазнительное декольте Василиски, — и пишешь ему: «Привет, — он меняет голос на манер женского, и мне становится смешно. — Я знакомая Егора Озерского, он попросил показать тебе приличный ресторанчик, я как раз знаю один». И ведешь его в «Веранду», у меня там знакомая рулит — Леночка Леонова, умничка-девочка. Ценник приемлемый, и не потравитесь — точно. Космонавтом проще стать, чем поваром в этом ресторане, — закатывает глаза. — Так а… мне платить, получается, раз я приглашаю? Это сколько нужно денег? Он уставился на нее, как на сумасшедшую. — С какой стати? Ты ему покажешь ресторанчик, а заказывать, лопать и платить будет сам красавец наш. Обидит — скажи ему, что один твой звонок мне — и в следующей серии он от геморроя будет загибаться или виагрой траванется, — подмигивает. Василиса смеется и сильно краснеет от удовольствия, я закатываю глаза, понимая, что кое-кто старается. Вечер идет своим чередом, я в основном общаюсь с Викой или Лесей, если те не заняты. Санни на мою скромную персону не обращает никакого внимания, сложилось впечатление, что он крайне далек от слухов и интриг. Если Коле кто-то что-то и намекал про нас с Егором, он настолько поглощен собственными проблемами, что просто-напросто… пропустил информацию мимо ушей. На все крики «горько» радостно подскакивает и целует свою Леську, как в последний раз. Егор отлучается спустя час от начала ужина и появляется под конец в компании рыжеволосой феи, которая смотрит на всех в легком недоумении, словно не понимает, как здесь оказалась и, собственно, зачем. При этом крепко держит Озерского под руку, не отпуская от себя ни на секунду. Красивая молодая женщина, «у Егора хороший вкус», — отмечаю я машинально. Решил заставить меня ревновать таким образом? Ага, давай, еще и на подоконник к себе посади, отличный у меня ракурс — рассмотрю, не сомневайся. Некоторое время он что-то ей объясняет с задорной улыбкой на губах, а затем, когда я возвращалась из дамской комнаты, неожиданно подводит ко мне: — О, ты-то мне и нужна. Вероника, познакомься, это Регина. Не моя сестра, другая Регина. Регина, это Веро. Любовь всей мой жизни, я тебе о ней рассказывал, — и девушка расплывается в искренней улыбке, протягивает мне руку, оторопело ее пожимаю. Слова «любовь всей моей жизни» прозвучали мимоходом, будто ничего не значат и можно ими запросто разбрасываться. — Иди ты к черту, — шиплю этому сумасшедшему. — Вероника, Регина прилетела из Самары специально на свадьбу к нашим голубкам. Она — особенный гость. — Вообще-то сегодня я должна была идти на массаж, — говорит Регина растерянно, — у меня курс, который… никак не планировала прерывать! Искривление позвоночника, которое может потом вылиться в серьезные проблемы, — такое впечатление, что она мне жалуется. — Мы с ней познакомились в ту ночь, когда… ну, все это случилось, — говорит Озер. — И если мы с Санни не помним ничего вообще, то она — пребывала в трезвой памяти, и может рассказать Лесе много информации. — О, я надеюсь, хорошей! — складываю ладони в умоляющем жесте. — Да, разумеется, — отмахивается девица. — Ради плохих новостей я бы в жизни не полетела, даже с учетом того, что Егор наобещал номер в лучшем отеле и экскурсионную программу, — у Регины низкий голос с хрипотцой, она тянет слова и заканчивает предложения высокими интонациями, будто все время спрашивает. — Рада с тобой познакомиться, Вероника, — держит мою ладонь двумя своими. Никак не отпускает. Кажется, она немало нервничает, хотя и пытается скрывать это. — Взаимно, — улыбаюсь в ответ, решив поддержать девушку. — Замечательно, — говорит довольный Егор. — Познакомьтесь пока поближе, а мне надо уделить внимание гостям, все же никудышный из меня свидетель получился. Но, надеюсь, в итоге саму свадьбу я все-таки спасу, — после чего он целует нам с Региной ручки и удаляется вещать тосты и общаться с гостями. Некоторое время Регина рассказывает про перелет, про какие-то свои дела, текущие проблемы, спрашивает, не мятое ли платье — Егор выцепил ее прямо в аэропорту и потащил сюда, не дав даже ополоснуться под душем. А затем, перекусив и немного выпив шампанского, она, наконец, переходит к главному: — Помню я и Илью, и спортсмена, который женится сейчас. Ну, Егора-то, разумеется, не забудешь. Но ты не думай, у нас ничего не было, он жене своей верный. Вернее, как я поняла, тебе, а не жене, если из-за тебя разводится. — Не из-за меня! — в панике. Регина говорит громко, и я боюсь, что кто-то может случайно подслушать. Она, видимо, пока не в курсе, что тут все друг другу кем-то приходятся. — Да мне вообще никакого дела нет, я не из тех, кто осуждает. Кроме того, я тут по поводу Эстеллы — девицы-транса, которая постоянно работает в этом казино, ищет любителей особенных ощущений. Мой бывший был заядлым игроком, — закатывает глаза и содрогается. — Все проиграл до последней нитки, даже часы мои золотые, которые бабушка подарила на совершеннолетие. Снял с меня спящей и в ломбард, представь себе! Никогда, Вероника, не связывайся с игроками, какими бы хорошими они ни казались. — Не буду, обещаю, — мне хочется ее поторопить. — Мы постоянно летали в Сочи поиграть в кости или автоматы. Так вот, — Регина отпивает вина и рассказывает, понизив голос: — более чем уверена, ничего у вашего спортсмена с Эстеллой не было. Она крайне ленива, сама рассказывала, и редко когда работает по-настоящему. Видит, что парень невменяемый: напился или обдолбался, не важно, — помогает проводить его до номера, раздевается и заваливается спать рядом, а потом, наутро, ошарашивает, что все было и требует деньги, а если не дадут — то обещает скандал. А кто хочет скандал с участием голого транса в номере? Все платят как миленькие. Ее, кстати, не очень любит руководство — в прошлый раз, когда я была, не пустили. Обычно после нее некоторые клиенты не возвращаются. — Какое же счастье, если это так и есть! — Нормальный мужик ваш спортсмен, я же вижу. Мне бы такого. Ничего там не было. Я, кстати, хотела предупредить Егора сразу — видела же, как мускулистого медвежонка Эстелла «ночевать» повела. Она хоть и девушка на вид, а сильная не по-женски. Но не стала — думаю, пусть помучается парнишка, полезно иногда, согласна? Урок на всю жизнь. Обычно после такого с разгульным образом жизни быстро завязывают. А он взял и невесте сознался… кто мог знать? — пожимает плечами. — Идиот. К нам подходит Егор. — Все по плану: ребята на втором этаже, ждут. Регина, ты готова? — К чему, Егор? — жеманно спрашивает, глядя исподлобья. — Я устала и еще не наелась. — Повторить все то же самое, только им, — я снова сжимаю ладони вместе. — Да запросто, если это поможет. Боже, какие вы все ненормальные! Жили бы да и жили себе, сами проблемы выдумываете! Идем, Егор, готова я открыть глаза твоему другу на то, что он не гей, раз уж он сам сомневается, — она дергает плечиком, отдает мне пустой бокал и, взяв Егора за руку, проходит с ним в направлении лестницы. Мне остается ждать, затаив дыхание и молиться, чтобы все получилось. Озерский спускается один, минут через пятнадцать находит меня взглядом и показывает большой палец, подмигивает, дескать, все по плану. Я так радуюсь, что едва ли не прыгаю на месте, испытывая облегчение колоссальной силы. На секунду забываю, что мы враги, и улыбаюсь ему в ответ. — Еле отыскал эту девицу, — сообщает мне на одном дыхании, когда подходит близко, — она мне номер оставила, но визитку я выбросил, увы. Ни фамилии, ни адреса… Только имя и город. — И как ты выкрутился? — Она звонила на канал, когда искала меня. Распечатали все входящие за тот день, обзвонил, — выпучивает глаза. — На самом деле там не так много было, около двадцати. — Здорово, что все получилось. Очень надеюсь, что Санни с Лесей помирятся. — Должны помириться. На кого я Санни оставлю? У него, кроме меня, нет настоящих друзей. А так — занят будет, не пропадет. — Умирать собрался? — Нет, — улыбка получилась неловкой, — не планирую. Разве что само собой получится. — Во дурак, — качаю головой. — Еще какой. Прости меня, — вдруг серьезнеет, хватаясь за мое шутливое оскорбление. — Я бы нашел способ уничтожить проблему, если бы не был ею сам. Пожалуйста, прости меня, — когда он произносит это, выглядит не очень. Честно. Маска беззаботности с лица спадает и становится очевидно, что события последних дней спесь с парня сбили. Если раньше он делал вид, что не особо страдает, сейчас я вижу, что скучает по-настоящему. А еще он начинает творить непозволительное: при всех берет меня за руку, заглядывает в глаза. Он гладко выбрит, но я вижу щетину, которая уже успела проявиться после утреннего бритья. Он так близко, что я могу рассмотреть каждую черточку, каждый волосок. — Егор… нас заметят. — И что? Хочешь, я всем объявлю, что… — Егор! — в ужасе закрываю ему рот ладонью, он ее тут же целует, отдергиваю. Кажется, он спятил! — Ты ж не пьяный, прекрати. — Давай откатимся назад? На сколько угодно шагов, как скажешь. Просто переписки… просто будем друзьями. Абсолютно пристойное поведение, как раньше. Скажи, где можно трогать — буду только там. Ладони? Окей, договорились. Ни одного лишнего жеста не будет, обещаю. — Перестань, не время и не место. — Мне понравилось, — он перебивает меня, смотрит в упор. — Давай начнем сначала. Вероника, я скучаю, — он спешит, понимая, что я могу отвернуться и уйти в любую секунду. — Я не знаю, что мне еще тебе сказать, как объяснить то, что чувствую. Меня никто никогда не любил раньше, мне понравилось, — он все время повторяет, что «ему понравилось», — я чудовище, знаю, что хорошего маловато будет, и язык у меня поганый, и поступки неадекватные, но… пожалуйста, хотя бы один шанс, — на нас уже поглядывают, благо большинство гостей фотографируется на улице, в том числе родители Санни. — Помнишь, ты спрашивала про героя в «Божьем Ягненочке»? Про его бесплодие и про то, откуда я так хорошо знаю эту тему. Я тебе лгал… — Стоп, — поднимаю ладонь вверх. — Егор, ты не понимаешь. Мне больше не нужны твои секреты, я не знаю, что с ними делать. Я ничего не хочу с ними делать, — тем же тоном, что увольняла бухгалтера. Он тушуется. Знаю, что одним словом может довести меня до истерики при желании, он сильный, намного меня сильнее, но раз не делает этого — значит, не хочет. Его глаза бегают, он подбирает слова, волнуется. Я никогда не видела его таким раньше. Мне кажется, в вечер нашего знакомства он был меньше растерян. — Прости, я не планировал сегодня. Увидел тебя, ты улыбнулась, и… меня понесло, — смиряется.