— Нет, Егор, клянусь, не в этом дело. — Я не хочу угрожать тебе или… какие-то претензии предъявлять, просто… — он задумывается на мгновение, — наверное, я слишком сильно этого боялся, вот и сбывается. — Я об этом даже не думала. Наоборот, все это время мне кажется, что все твое окружение пытается тебя образумить и помирить с женой. А ты сам начинаешь сомневаться, что в моей голове совершенно не укладывается после ее отношения к тебе! Он хмурится, словно вообще не понимает, что за фигню я несу: — Причем тут Ксюша? Вероника, ты с ума сходишь, да? Я ушел от нее. Я всем объявил, что живу с тобой. — Я тебя люблю. — Я очень устал, если честно, от непрерывных выяснений отношений, от проблем с друзьями и на работе. Кстати, вчера мне написала Регина, ей жаль, но «Ягненочка» сбрили. Попробуем в следующем году. Она, правда, хочет подсунуть текст еще одному режиссеру, но там вообще три шанса из сотни, он не любит иностранцев и общается с писателями исключительно лично. У меня обломы по всем направлениям. Кладу ладонь на его спину, осторожно поглаживаю. Не сбрасывает, но напрягает плечи, будто в ожидании удара. Со спины. От меня. Продолжает: — Не знаю, Веро. Не осталось сил гадать, как удивить тебя или порадовать. У меня сейчас самооценка на нуле. Ни денег, ни работы, зато в наличии бесплодие, которое никуда не денется. — Перестань уже говорить на эту тему. — А ты поклянись, что ни разу за все время об этом не думала. Поклянешься здоровьем матери? — слегка насмешливо. — Вот дурак. — Вот именно. Тебе любой психолог скажет, что все мои психи от неуверенности на этой почве. Я сам это понимаю. Борюсь, но с переменным успехом. Надо курить, — он достает сигарету и зажигает ее прям в комнате. Затягивается. Несколько минут мы сидим молча. Он смотрит в пол, я — на его профиль, сильную шею, твердые руки. Замечаю, что костяшки пальцев покрасневшие, как после драки. Беру его ладонь, рассматриваю: — Что-то случилось? — Спарринг с Санни. — Лжешь. У тебя есть проблемы посерьезнее, да? Не хочешь поделиться? — Хозяева продают эту квартиру, — нарушает он молчание после очередной затяжки. — Дали неделю, чтобы съехать. Я уже сказал родителям, что поживу некоторое время у них, — он прочищает горло. Я вздрагиваю всем телом. Он переезжает не ко мне, а к ним. Хотя ко мне ближе. И правильнее. — Мы расстаемся? — Сама мне скажи. — А как иначе-то? От вас Ксюша не вылазит! Если ты съезжаешь к своим, это значит, что вы снова будете постоянно видеться. Я… я просто не понимаю, почему нельзя сказать, чтобы она больше не приезжала? — Стоп, — от его тона замолкаю мгновенно. — Мы сделаем следующее. То, что происходит между нами сейчас — фигня полная, согласна? Посмотри на меня. На меня смотри! Молодец. Теперь слушай. Мы с тобой не будем торопиться. Мне нужно решить много проблем и окончательно развестись. После этого мы с тобой начнем сначала. Потому что вот так — не выходит, согласен, — я отрицательно качаю головой, но он продолжает: — Я вижу, для тебя это слишком сложно. И я пытаюсь тебя понять, честное слово. Ты была права, из семьи уйти чертовски трудно, и по времени — долго. По крайней мере, быстро у меня не получается. Подожди меня. Я закончу дела и приеду за тобой. Я все разрулю, в том числе и с Ксюшей. И тебе больше не придется переживать о чем-либо. — У нее опять неприятности? — Да. И не только у нее. Там действительно серьезные проблемы, Вероника, мы даже подключили полицию. — Это из-за денег, что она должна Тренеру? Почему бы ей просто их не отдать? Зачем тебе вмешиваться? Ты теперь живешь со мной, с какой стати снова помогаешь ей? Он тихо выругался. — Опять двадцать пять! Я не помогаю ей. На данный момент я не могу сказать тебе больше. Нужно подождать. — Почему? — Потому что если ты узнаешь, то мы точно поругаемся. — В таком случае я тебя не отпускаю, — говорю с железной уверенностью. — Вероника. А я твоего мнения не спрашиваю, — он склоняет голову набок. — А если я твоего не буду? — прищуриваюсь. А потом меня охватывает паника: — Егор, а как же я?! Я так не могу. Теперь у тебя с Санниковыми общие от меня секреты. Я снова будто… без места в твоей жизни. У меня вообще когда-нибудь оно появится? Законное? — Иногда мне кажется, что тебя интересует только статус. Ты хочешь замуж в принципе или конкретно за меня? Это разные вещи. — Так не должно быть. Егор, пойми, закончится эта история, начнется следующая… Ксюша — магнит для приключений. Да, она необычная и яркая настолько, что вдохновила тебя на шедевр, но… Пожалуйста, я тебя умоляю, в этот раз выбери меня! В последние дни, признаю, я вела себя несправедливо по отношению к тебе. Но это изменится. Я осознала ошибки! Клянусь тебе, больше ты никогда не увидишь недовольную жизнью Веронику! Родной, ты должен хотя бы в этот раз выбрать меня. Мы смотрим друг другу в глаза. Его сотовый вибрирует. Егор бросает короткий взгляд на экран, сбрасывает входящий вызов и поднимается. Я тоже встаю, смотрю на него снизу вверх. — Это снова ультиматум? — говорит с невеселой усмешкой. — Понимай как знаешь. Если ты еще хоть раз сделаешь для нее хотя бы что-то, мы расстанемся. Он наклоняется, проводит руками по моему телу, обнимает. Быстро клюет в щеку, и шепчет на ухо: «Я вернусь к тебе, как закончу дела. Не делай глупостей. Я очень тебя люблю. Только тебя. В моем отношении к тебе ничего не изменится». Он уходит. С балкона наблюдаю за тем, как он садится в машину к Санни, который увозит моего Егора, снова выбравшего их семью. А не ту, что мы хотели создать вместе. Отчего-то я уверена, что он сам решил отказаться от этой съемной квартиры, слишком уж удачное совпадение с продажей. Он принял решение. Не в мою пользу. После того, как эта женщина его ни во что не ставила, унижала перед друзьями, едва не уничтожила, он снова летит за нее заступаться! Паранойя, безумие. Зависимость, с которой невозможно бороться. Сажусь на пол у Галкиного аквариума и закрываю лицо руками. Моя мама в очередной раз по первому зову побежала за отцом, и я, получается, сделаю так же? Папа ведь подобную лапшу на уши вешал: «Я вернусь, скоро все изменится…». Все восемнадцать лет вешал, пока не ушел окончательно. Озерский скоро вернется. Ну разумеется, вернется, даже не сомневаюсь. Когда исполнит все Ксюшины требования, когда снова спасет задницу этой гребаной суки, у которой по-прежнему официально на него больше прав, чем у меня! И я снова его прощу и буду рядом. Пока его законной жене вновь не понадобится помощь. Развод может затянуться на год и больше. Всегда найдутся причины — в виде друзей детства, родителей, карьеры — видеться с этой гиперактивной женщиной. А она, не сомневаюсь, превзойдет себя, сделает все, чтобы превратить наши с ней жизни в вечную борьбу за его внимание. И если ей подобные сражения даются легко, как развлечение, то из меня жизненную силу высасывают без остатка. Мне так больно, что сдержать в груди это просто невозможно. И я не знаю, кому позвонить. Лежу на полу и загибаюсь от ужаса, понимая, что происходит. Там замешана полиция, деньги… Боже, возможно, он поехал рисковать жизнью из-за нее. И ему плевать, что я тут лежу и умираю от страха за него. О моих чувствах он не подумал. Только я, в отличие от своей мамы, даже ребеночка себе родить не смогу. В моей жизни не будет отрады в виде малыша от любимого мужчины, которому можно подарить всю нерастраченную любовь. Егор будет уходить ее спасать, а я каждый раз вот так лежать на полу и ждать. И даже ребеночка не будет. Конечно, у него всегда найдутся причины. Он ответственный. Всегда будут причины. Я ведь читала его «Ягненочка», ради этой женщины он готов на все. Это не любовь, это болезнь. А с болезнью никому не справиться. Позвонить некому. В голове навязчивое желание — отправиться в бюро, лечь в гроб и умереть. Знаю, что скажет мама. При мысли о дяде становится нестерпимо стыдно, ведь несмотря на все его старания, я веду себя как тряпка. Сижу весь вечер и жду его. Вдруг вернется? Передумает? Сижу и жду. А он не едет. Он занят. Набрать Сашу? Лесю? Выбираю из списка последнее имя: — Что случилось опять с этой тварью? — выдаю вместо приветствия. — Минуту, — говорит она. Шаги, пауза, какой-то шорох, стук закрывающейся двери: — Привет, — шепотом. — Прости, что тихо, тут вся семья в сборе. Короче, Ксюха вляпалась по самое не могу. У нее были какие-то дела с Ильей, помнишь, Саша рассказывала? Она хотела с его помощью рассорить вас с Егором или еще что-то… В общем, она посчитала, раз вы не расстались, значит, ничего ему не должна. А он думает иначе. Он задолжал огромную сумму за героин, его избили до полусмерти, а долги возвращать надо. Ей уже угрожали. Сумма там космическая. — О Боже. И что, у ее папаши нет денег? — Если честно, я не в курсе, что они там думают. Все разговоры — за закрытой дверью. Девочек не посвящают. Подожди, попробую ночью расспросить Санни. Ну или, уверена, Егор сам тебя наберет чуть позже. Они с Санни в бешенстве просто. Если совсем честно — я пока просто боюсь их трогать. Весь день на работе чувствую себя полупокойницей. И самое страшное в ситуации — понимание, что эта нервотрепка не закончится никогда. Написала Егору, спросила, как дела. Он не ответил. От страха за него и перед всей ситуации прихожу к выводы, что медленно схожу с ума. Вечером первым делом еду в его квартиру — оказывается, он успел забрать вещи, даже черепаху. А вот пару бутылок крепкого алкоголя в холодильнике — оставил. Возвращаюсь к себе и сижу одна-одинешенька весь вечер, пытаюсь звонить то Лесе, то самому Егору — первая недоступна, второй — не отвечает. Пью виски из его бара и начинаю катать ему гневные сообщения. Плачу и пью, снова плачу, снова пью. И ничего, совершенно ничего не могу поделать. Вдруг он в беде? На душе тревожно. Эта ненормальная могла вляпаться куда угодно и потянуть его следом. Мне даже и спросить-то больше не у кого. Безызвестность мучительна. Едва попадая по кнопкам, пишу в директе «Инстаграма» Ксюше вопрос: не знает ли она, где Озер? «Конечно, знаю. Он дома. Что-то передать?», — и присылает фотографию, где Егор в той же одежде, что был вчера днем, курит на кухне в квартире, которую обещал ей оставить. Интересно, Галку он тоже к Ксюше привез? Когда я понимаю, что плакать больше нечем, при этом воды не хочется, а виски закончился, пишу парню, с которым когда-то изменила Генке по просьбе последнего же. Он отвечает незамедлительно. «Между нами все кончено. Я так не могу. Это вынести невозможно», — отправляю Егору. Доставлено, прочитано, но снова без ответа. Целый час без ответа. Видимо, он считает, что всегда сможет появиться и вернуть меня. И, видит Бог, так оно и есть. Практика показала, что я буду прощать его снова и снова. Кажется, я напилась до такой степени, что едва стою на ногах. Пошатываясь, выхожу из подъезда навстречу ожидающему такси. На данный момент мне известен только один способ, как навсегда отвадить от себя этого до одури ревнивого озлобленного идеалиста. Всего лишь один способ. Часть V. Отрывок 5.5 Уборка квартиры крайне благоприятно влияет на настроение, а также помогает навести порядок в голове, как бы странно это ни звучало. Перебираешь вещи на самых верхних полках шкафов, вытираешь пыль там, куда обычно руки не дотягиваются, да и просто не доходят. Натираешь до блеска кухню, плинтуса, зеркала, любовно проводишь специальными влажными салфетками по экрану телевизора и монитору ноутбука. Играет громкая быстрая музыка, я пританцовываю, радуясь тому, что наконец-то нашла время отгенералить свою квартирку, которая кажется крошечной и тесной в любой другой ситуации, кроме как когда дело касается уборки. Несколько часов вкалываю не покладая рук, а работы меньше не становится.