— Что теперь будет, Егор? — она прижала руки к животу. — Ты всем расскажешь, да? — А как ты думаешь? — я помог ей сесть на диван, сам устроился рядом. Переплел пальцы в замок, чтобы куда-то деть их. — Мне очень, очень жаль, — ее глаза снова и снова наполнялись слезами. Искренними, не лицемерными. Печально. На этом диване в этой комнате оказалось вдруг столько печали, что впору плотину для слез ставить да вырабатывать электричество, хоть какая-то польза от нашей беды. На кресле вибрировал телефон снова и снова — Веро что-то писала. — Правда жаль? — спросил не то с насмешкой, не то с надеждой. Сам не понял. — Правда. — Это хорошо. — Ты сможешь меня когда-нибудь простить? — За то, что так и не смогла полюбить меня? — я лег и посмотрел в потолок, пожевывая незажженную сигарету. Впервые за много месяцев мы говорили начистоту. Будто вернулись в прошлое, то время, когда штамп в паспорте не сделал нас врагами только за то, кто мы есть на самом деле. — Я тебя полюбила. Сильно. Если бы можно было вернуть время… я каждый день молюсь, чтобы он оказался твоим. Каждый божий день, Егор! Я в церковь хожу, напрямую к Богу обращаюсь. Он твой, я уверена в этом. Ты мой муж, по-другому просто не может быть. Прости меня… Я… дура, я запуталась. — Скажи, тебе чего-то не хватало? — сам удивился, как смог заставить свой голос звучать бесстрастно. Сердце колотилось на разрыв аорты. — Пожалуйста, не задавай такие вопросы. Не унижайся передо мной, — она встрепенулась, села рядышком. Близко-близко. Провела ладонью по моему лицу, я закрыл глаза. — Ты самый лучший. — Убедилась? — Да, — тихо ответила, и я зажмурился. Ее слезы капали мне на лицо, мы долго вот так полулежали на этом кожаном диване. А потом, спустя где-то час, она произнесла хрипло: — Не бросай меня. Я не справлюсь одна. У меня никого не останется. — Родные тебя не бросят. — Бросят, как узнают, что я сделала. Они любят тебя. Хотя бы до рождения малыша не уходи, ладно? — В каком плане не бросать тебя? — я сел и посмотрел на нее, чуть прищурившись. Красивая. Очень сложно не давать ей то, чего она хочет, что бы это ни было. — Если бы мне было плевать, я бы с удовольствием продолжал трахать твое шикарное тело, даже не думая, что недавно это делал другой. — Я знаю, Санни рассказывал, как вы с ним развлекались с одной девицей на двоих, — сказала она раздраженно, я улыбнулся. — Но тебе не плевать. — Точно. Целый вечер мы провели на диване вместе, я чувствовал, что таким образом происходит наше прощание. Не знаю, как ей, но мне это было нужно. Покой. Немножко покоя перед следующими ударами. Она пообещала, что перестанет бегать за мной по кабакам и ждать чего бы то ни было. Позволит справиться с этим самому, как сумею. Я же в свою очередь продолжу ее поддерживать, пока ей это нужно, и играть ту же самую роль уникального осла, которую исполнял все эти месяцы. Я иначе представлял себе нашу разборку. Думал о битой посуде, истериках, жестокой правде, матом выплюнутой в лицо. О произнесенных вслух мужских именах — именах моих соперников — которые бы гремели громом в моей квартире. Но на это все вдруг не осталось сил. Тишина рассказала о наших разрушенных планах намного больше. Я ублюдок, я знаю. Ублюдок, перетрахавший половину города, пока она беременная ждала меня дома, приходил ночевать пьяный или обдолбанный. Но я согласился помогать ей, потому что она попросила. К полуночи я почувствовал себя почти хорошо. Когда мы встали с дивана, чтобы пойти спать по разным комнатам, она вдруг произнесла: «Но я за тебя буду бороться. Настала моя очередь». — Очередь чего? — прищурился, не понимая. — Завоевывать тебя, — она улыбнулась и подмигнула, а я осознал, что короткое облегчение оказалось мнимым. Ненастоящим, как и все мои отношения с этой женщиной. После нашего разговора ни черта не изменилось. Просто она снова победила. Я в той же самой яме, только теперь виноват сам, потому что добровольно согласился. Ну а прошлая ночь носит имя Забвение. Настолько быстрая и сочная, что раздумьям просто не нашлось в ней места. Я забыл обо всем. В отдельные моменты мне казалось, что я провалился в четырехмерное пространство и смотрю на себя одновременно в прошлом и настоящем, сравниваю… не уверен, впрочем, что это нормально. Боже, хоть ластиком этот штамп долбаный стирай, да толку-то! Бесит-бесит-бесит. Однажды я проснусь и не почувствую боли. Вообще. Я раньше думал, что в это утро рядом со мной будет женщина, но спустя годы мыканий убедился, что искать замену бесполезно. Я буду один. Открою глаза и улыбнусь, потому что — свободен. И дело не штампе даже, хотя на него и принято в моем случае валить все беды. Даже после того, как он исчезнет — легче не станет. Просто был родной человек, а потом стал врагом, и больше нельзя его любить. И защищать. Но ты все равно защищаешь по привычке, теперь уже от самого себя. Больше не любишь, но место в груди, откуда вырвано чувство — болит. Рана там. А с виду и не скажешь, да? С виду кажется, что пофигу на все. А знаете что? Под «лекарством» кокаинового тренера и правда пофигу. Соскакиваю с кровати довольно шустро, ищу на стеклянном прозрачном столике отеля брошюрку, визитку, да хоть что-нибудь, чтобы понять, где нахожусь вообще? Дайте мне ориентир. Все-таки мы не на яхте, а в гостинице. Начнем с определения города. Или страны?.. Горки-Город, Красная поляна. Отель пять звезд, ну да, чего мелочиться, я ж не понимаю, что после развода с Ксюшей ее отец сделает несколько телефонных звонков, после которых вашего покорного слугу не возьмут уже никуда — могу себе позволить не тесниться в средствах. Все же за окном вечер. На несколько часов опоздал освободить номер, теперь придется платить еще за сутки. Настойчивый стук в дверь заставляет вздрогнуть, предчувствие плохое, но робкая надежда, что пожаловала приветливая догадливая официантка со стаканом ледяного пива и минералкой — теплится. Бегло осмотрев комнату на предмет халата, закутываюсь в простынь и открываю. — Привет стойким храбрым римлянам! — салютует Илюха, оглядывая мой незамысловатый прикид, заходит в комнату и прямиком к окошку, рывками раздвигает шторы, распахивает створки. — М-м-м, свежий горный воздух. Не слышал о таком? — Хей, холодно! — поднимаю с пола одеяло и набрасываю на плечи, сам щурюсь с непривычки. — Нифига мы напились вчера, мне приснилось, что я проиграл в казино десять штук. — Тебе не приснилось. Какой холодно? На улице двадцать шесть градусов. Действительно, в памяти проносятся азарт, визг, громкая музыка, веселая рулетка, которая крутится, крутится, как воронка высасывая денежки. Не помню, когда в последний раз столько смеялся. — Да ладно тебе, не грузись. Заработаешь. По клавиатуре шпарить — не кирпичи таскать. Воспоминаются крутятся вокруг быстрее той самой гребаной рулетки: женщины, белый порошок… О, черт, нехорошо. Очень плохо. — Ты скверненько на меня влияешь, — посмеиваюсь. — Какой у нас план? — Как какой? На пробежечку-зарядку, а потом в баню. Утром нас ждет рафтинг! — а он и правда в кроссовках и шортах с майкой. В руках держит несколько масок для бега. — Нужно встряхнуть организм, хорошенько пропотеть, чтобы вся гадость вышла, освободила место для новой порции, — гладит себя по животу. — Вот откуда в тебе столько здоровья? Ты вообще живой человек? Снова стук в дверь, после чего гость, не дожидаясь ответа, заходит в номер. — Привет, мужики, — Санни, Ксюшин брат, выглядит так себе, смотрит озлобленно, но не на меня, а на кокаинового тренера. Садится на кровать и утыкает лицо в ладони. — Я щас сдохну. — Я тебе после пробежки такой коктейль замучу, станешь, как огурец! — смеется тренер. — Пошел к черту, Илья. Мне вообще все это нельзя, как тебе удается каждый раз впарить мне дурь? Поиграли в казино, называется. Егор, ты летишь домой? — А рафтинг? — спрашиваю, приподняв брови. — Какой еще рафтинг? Я едва хожу. — Оставайтесь-ка ребятки еще на сутки, — смеется Илья. — Санни, тебе бы чутка отвлечься, расслабиться перед свадьбой, а тебе, Егор, отдышаться от брака и набраться вдохновения. — Чего? — хмурюсь. — Ты вчера сказал, что начал работать над новым сериалом и нет ни одной идеи, как снова поссорить героев, поменять местами на время, а затем помирить. — Новым сезоном, — поправляю, зевая. — Санни, ну че, домой или остаемся? За гостиницу все равно платить полностью. — У-у-у, вы чего такие скучные? — Просто отвали, — отмахивается Коля. — Егор, давай через полчаса внизу с чемоданами, я пока пойду полежу на кровати лицом вниз, — он приподнимается. — Мужики, когда мы еще потренируемся вместе на свежем воздухе? И что, прилетели, побухали и домой? А спорт? — А маски зачем? — морщусь. — Чтобы вы мне тут ни на кого не дышали. Да и что, зря я их с собой привез? Даже Санни улыбается шутке. — Эм. Ладно, уговорил, это будет заслуженная кара за все, — сдает позиции Коля. Что-то выглядит он совсем плохо, потерянно. — Насчет побегать — не уверен, но хотя бы прогуляться. Я за кроссовками, — он дает мне знак поспешить и покидает номер. В то самое мгновение, как за моим другом закрывается дверь, в номере открывается еще одна. Та, что ведет на балкон или что там у меня находится в этом крутом отеле. Оттуда выплывает рыженькая фея в моем белом халате. Вот он где. — Мальчики, привет, — шепчет она смущенно. — Егор, я уснула в лоджии, представляешь! — мило хихикает. Я тоже улыбаюсь. — Нифига тебе повезло! — закатывается тренер, вытаращив глаза. Мои тоже заметно округлились от шока. — Пять секунд! — и тычет пальцем на дверь. Да уж. Чешу затылок. Если бы Санни увидел ее тут, быть скандалу. Девица тем временем целует меня в щеку, и начинает трясти одеяло на кровати, забирается на нее, доставая смятую одежду из-под подушек и начинает переодеваться. Я отворачиваюсь, чтобы не смущать красавицу, тренер, наоборот, поворачивается, чтобы рассмотреть получше. — Волшебная, ты сейчас куда? — тянет он своим мерзким низким голосом «для подката». — Куда Егор скажет, — звонко отвечает она. Вот блин. Илья смотрит на меня, я показываю, что видов не имею. — По домам пора, — говорю ей. — А давай я тебя подкину? — не успокаивается он. Рыженькая оборачивается — у нее веснушки по всему лицу и даже на груди, зеленые глаза — очень необычная и яркая, мне нравится. Даже под кайфом я выбираю себе прелестных женщин. — Отвали. Егор, вызовешь мне такси? — она совсем не в обиде. — Конечно. Сейчас провожу, — хватаю с пола джинсы и натягиваю на себя. Душ подождет. Первым делом нужно избавиться от девочки, пока не вернулся Санников. Беру ее под руку, она смотрит на меня ласково, гладит по пальцам. — Спасибо, что помог вчера, очень выручил. Может, еще увидимся? Было классно, — подмигивает мне на прощание. — Буду на это надеяться, — отвечаю ей, понятия не имея, о какой помощи речь. Пробежка сейчас явно кстати. Я возвращаюсь в номер, кивая приветливому персоналу, попавшемуся по пути. Пока бегаю, думаю. Погода идеальная для физических нагрузок на свежем воздухе, нет такой бешеной жары, как в городе, легкий ветерок обдувает голые плечи, кажется, что даже тротуарная плитка под ногами пружинит, словно трава на газоне. Дыхание тяжелое и резкое, излишне глубокое, на спор все же побежали в масках. Легкие пылают огнем.