Вова открыл бардачок и достал оттуда темно-синюю бархатную коробочку. – С днем варенья, Женек. Внутри отказался красивый браслет из тонкого золота. Женя не удержалась и шмыгнула носом. – Спасибо. Можно я тебя обниму… как друга? – Не можно, а нужно. И эй, мокроту не разводить! Как не разводить, если завершился огромный период её жизни. Если откинуть то, что происходило последние месяцы, многие годы, она день за днем жила рядом с Вовой. – Малыш, ещё такой момент. Я оплатил квартиру на два месяца вперед. В качестве извинений. Деньги-то всё равно заработал за эти дни, – Вова усмехнулся, – в спешном порядке. – Не многовато мне подарков? – В самый раз. – Вов, а можно последнюю просьбу? – Ты так говоришь, точно мы никогда не увидимся. – Ты уезжаешь, и неизвестно увидимся ли мы ещё. – Хочешь, поехали со мной, – насмешливо предложил Вова, за что получил толчок в бок. – Я живу в гостинице. Поможешь мне, – она замялась, – вернуться? Вова ответил не сразу. И Женя заметила, как в зеркале заднего вида он нашел корзину с белыми розами. Потом медленно кивнул. – Откуда, черт побери, у тебя столько вещей? – фыркнул парень, когда она вынесла две спортивные сумки. – Магазин ограбила. – Охотно верю. Женя ждала расспросов или подтруниваний. Вова молчал. Закинул сумки в багажник, про цветы тоже промолчал. Нет-нет посматривал в их сторону и ничего не комментировал. Его словно подменили. Их обоих… За эти дни. А может, они настолько выгорели, ожидая её дня рождения, что не заметили изменений, происходящих не только вокруг, но и с ними самими? Женя тоже изменилась. В квартире наблюдалась идеальная чистота. Вова прибрался после того, как собрал вещи. Даже странно было видеть такую чистоту и отсутствие мужских вещей. – Цветы… красивые, – раздался голос за спиной. Женя невольно вздрогнула и повернулась. – Да… красивые. Вова поморщился и криво улыбнулся. – Не буду ничего спрашивать, а ты не говори. – Не буду. – Можно я тебя обниму? – Конечно. Вова сграбастал девушку в объятия и сжал крепко. Прижал к груди и некоторое время не отпускал. Он прощался. Женю едва ли не залихорадило от этого осознания. Как она будет жить без него? Это же!.. Это же… правильно. Человека надо отпустить. Она не знала, что приключилось с Вовой за эти дни, но он изменился кардинально. Как будто сдерживающая поток свободы, энергии, других мыслей заслонка рухнула. – И… малыш, у тебя же сегодня день рождения. Та самая заветная цифра, – криво улыбнулся парень. Ему тоже было тяжело. – Не профукай её. Вова наклонился, поцеловал Женю и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Женя некоторое время так и стояла в коридоре, полностью дезориентированная. Последний раз схожую растерянность она испытывала, когда брела по пустынной улице, понятия не имея, где будет ночевать. У неё не было денег даже на такси, чтобы вернуться домой. Деньги! Теперь надо вернуть их Барсову. Они ей больше не нужны, отпала необходимость платить за гостиницу! Женя рванула в комнату и на полпути затормозила. И что она скажет Степану, когда появится на пороге этого дома? Что пришла отдать долг? Женя как наяву представила лицо Степана, когда она протянет ему деньги. Девушка прошла на кухню и поставила чайник. Заглянула в холодильник. Не густо. Есть не хотелось, надо было себя чем-то занять. Вода в чайнике вскипела, но Женя так и не заварила себе чай. Разложив вещи и достав из сумки спортивную лыжную куртку, снова почувствовала, как невидимые клещи сжимают сердце. Женя вышла из квартиры в девять часов. Не знала точно, куда пойдет и что будет делать. Находиться дома оказалось нестерпимо. Её кидало из крайности в крайность. То всё напоминало про жизнь с Вовой, то становилось неприятно, что она снова возвращается к прошлому. Не так Женя планировала встретить свой двадцать первый год жизни, ох, не так. На улице пошел ливневый снег. Женя, спасаясь от него, забрела в небольшой бар на углу дома и заказала глинтвейн. Выпила. Заказала ещё один. Второй был лишним. Откуда-то взялась храбрость, неуместная в трезвой жизни. Девушка достала телефон и вызвала такси. Сегодня она шикует! Даже такси вторично заказать себе может, пусть первое и пришлось отменить. Видимо, из-за непогоды вызовов в районе оказалось много. Женя зачем-то вышла на улицу ждать машину, не сиделось ей в тихом и почти пустом зале. Машину пришлось ждать долго. Женя замерзла, алкоголь быстро выветривался из крови. Но она упорно продолжила ждать машину и, когда та, наконец, подъехала, быстро шмыгнула в салон и без запинки уточнила адрес, куда они едут. Это было безумие. Чистой воды. Лишь отпустив машину и нажав на дверной звонок, Женя по-настоящему струхнула. Даже не испугалась. Ночь. Темень. Ливневый снег продолжал хлестать, не щадя открытые участки тела и лица. Женя замерзла. Её била мелкая дрожь. Не то нервная, не то от холода. И только тогда Женя поняла, что сделала. Она приехала ночью к мужчине. Не к её мужчине… Без приглашения. Даже без звонка. Не зная, дома ли он. Более того, примет ли он её. Впустит ли. Ни разу не подумала и о том, что Степан может быть не один. Что у него может быть женщина. Последняя мысль особенно не понравилась Жене. И девушка с силой сжала губы. На её звонок никто не отреагировал. Так ей, по крайней мере, казалось целую вечность. За высоким забором невозможно было разобрать, дома ли Барсов или уехал. Женя занервничала сильнее. И машину она отпустила! Точно безмозглая. Нет чтобы попросить подождать хотя бы пять минут. А теперь что? Женя переступила с ноги на ногу. Черт! Черт… Когда девушка решила, что всё – зря приехала, вспыхнул свет на небольшом фонаре рядом с воротами. Одновременно послышался звук открывающейся двери. На этой ноте Женя должна была выдохнуть. Её впускают в дом, ей не придется снова замерзшей идти по пустынной улице пусть и хорошего района. Но выдохнуть не получалось. Никак. Получилось мысленно толкнуть себя вперед и пройти внутрь приоткрывшейся калитки. Раз приехала, раз пригласили – надо идти. Она вошла и увидела, что навстречу ей медленно, прихрамывая, двигается Степан. Глава 16 Женя не помнила, как оказалась рядом со Степаном. Хотела броситься к нему в объятия, но объятия никто не раскрыл. Наоборот, Степан стоял хмурый, недовольный. Она его разбудила. По лицу заметно. – Потеряшка, – он не спрашивал. Констатировал.