«Глупости это все», – одергиваю саму себя. – Мурад взрослый человек, и мне нужно научиться быть собранной и серьезной», – думаю я, наблюдая, как муж открывает сейф и достает из него пластмассовый ящик, сплошь уставленный маленькими коробочками. – Но сначала мы найдем кольцо. Прежде чем объявлять о пропаже и напрягать безопасников, хочу лично убедиться, – вздыхает Мурад, ставя ящик на стол. – А что мы ищем? – спрашиваю обалдело. Изумленно оглядываю бархатные коробочки, составленные одна на другую. Есть новые, но в основном потертые от времени. – Сейчас покажу, – кивает муж и, открыв в телефоне галерею, безошибочно тыкает пальцем в фотку. – Вот оно. Гляди, – кивает Мурад на снимок. Изумленно таращусь на старинный перстень с бриллиантами, изумрудами и рубинами. Выглядит богато, но чересчур напыщенно. Я бы такой носить точно не смогла. Украдкой кошусь на подарок мужа. Аметист, небольшие бриллиантики. Очень красиво. – Так вот же оно, – открываю первую попавшуюся коробочку и нахожу лежащую там реликвию и еще какие-то серьги. – А ты везучая, Белла, – целует меня в губы муж и, достав кольцо из чужой коробки, вертит его в руках. – По нашей семейной традиции я обязан надеть его тебе на палец в день свадьбы. Дай руку. Примерим, как подойдет. В тот же момент моя ладонь оказывается в легком захвате. Мурад надевает мне кольцо на палец и довольно спрашивает. – Ну как? Нравится? – Ой, не надо! – лихорадочно подбираю слова, боясь обидеть. – Я не хочу… Оно очень тяжелое и дорогое. Носить его каждый день я точно не смогу. Боюсь потерять. Можно мне оставить это? – кошусь на свой перстенек. – Я его уже полюбила. – Ну конечно, – ласково целует меня в нос Мурад и добавляет довольно. – Идем спать, девочка. Ты устала. День был долгим. Уже засыпая в обнимку с Мурадом, я чувствую, как муж кладет широкую ладонь мне на живот. – Интересно, кто у нас родится? Девочка или мальчик? – шепчет он, вжимаясь в меня сзади. Это «у нас» режет слух и заставляет захлебнуться от потока искренней благодарности, шквалом обрушившейся на меня. Сердце пропускает удар, на глаза наворачиваются слезы. Биологическим отцом моего ребенка является Равиль. Но за сутки я будто забыла об этом. Мне кажется, я больше никогда не увижу этого человека, и он ничего не узнает. Утыкаюсь затылком в плечо мужа и безотчетно верю в непреложный факт. Настоящим отцом моего ребенка может быть только Мурад Хафизов. И, кажется, другого мужчины у меня никогда не было. Глава 23 Глава 23 Мурад Когда я все для себя решил? Наверное, в тот момент, когда кормил Беллу яблоком. Ребенок от другого? Вечное напоминание? Фигня! Если хочешь быть рядом с любимой женщиной, пойдешь на любые уступки. Да и разве я забуду о том, как выкрал Беллу из отчего дома? Как аннулировал ее прежний брак и сфальсифицировал невинность. Так надо. Эта женщина моя, и точка. И ребенок мой. Та цена, которую пришлось заплатить за промедление. «Еще бы помечтал в сторонке, и Белла бы обзавелась внуками», – усмехаюсь я, утыкаясь носом в макушку любимой. Вдыхаю родной запах и млею. И ни фига не хочу вставать. Работать надо. Но не сейчас. Сейчас хочется ощутить себя живым. Просто касаться нежной кожи Беллы. В приливе нежности гладить живот и грудь любимой женщины. Наслаждаться ее ароматом, въевшимся под кожу. Работа подождет… Слишком много я отдал ей сил. По-хорошему, сдернуть бы Тимура или Наиля с койки и заставить все проверить досконально. Достаточно дотянуться до сотового, лежащего на тумбочке, и отправить сообщение. Но сегодня я добрый. И Белла рядом. Даже шевелиться не хочется. Ладонь скользит по тонкой шелковой ночнушке и опускается ниже. Сначала пальцы касаются гладко выбритого треугольника, а потом проникают внутрь. – Ммм… Мурад, – сквозь сон стонет Белла. – Так хорошо. Не убирай руку. – Ты не спишь? – спрашиваю, лаская жену. – Нет, – уверенно заявляет она. Но дыхание тут же становится ровным. «Во сне говорит. Вот смешная», – улыбаюсь я и думаю лихорадочно. Разбудить, или не тревожить? «Девочка устала», – выговаривает мне здравый смысл. Прикрываю веки, смиряясь. Пытаюсь поразмышлять о работе. Сонная Белла, будто веретено, крутится в моих объятиях, а потом поворачивается ко мне лицом. Трется об меня грудью. Закидывает ногу мне на бедро. И тут я не выдерживаю. Точно не железный. – Девочка моя, – переворачиваю жену на спинку. Аккуратно снимаю дурацкую ночнушку и откидываю прочь. Целую лицо, губы. Оставляю отметины на тонкой шее. Вбираю в рот соски и не могу уже остановиться. – Что? Что ты делаешь? – охает она, просыпаясь. – Ты меня распалила, красотка, – глухо шепчу я, нависая над ней. Осторожно толкаюсь внутрь. И почувствовав, как тонкие стенки, будто перчатка, сжимают плоть, пропадаю. Меня накрывает от желания. Так и хочется дать волю необузданной решимости обладать этой женщиной. Ни о чем не думая, грубовато вколачиваться в податливое тело и забыть обо всем. Останавливаю себя, сдерживаясь на волевых. И сам боюсь собственного напора. Аккуратнее надо. Девочка у меня нежная. А я как баран... Хочу! Хочу! Мягкая разомлевшая от сна Белла словно тает подо мной. Наши тела, повинуясь древнейшему инстинкту, движутся в такт, будто две половинки одного целого. Естественно, у меня были женщины до Беллы. Опытные и не очень. Развязные и скромницы. Но ни от одной не сносило так крышу. «Даже моя последняя любовница», – совершенно некстати вспоминаю о Луизе. И напрочь отметаю глупые рассуждения, фокусируюсь только на Белле. Маленькая гурия царапает меня ногтями. Ускоряет темп, выжимая из меня последние силы. – Не спеши, – целую в лоб. – Мы вместе должны достигнуть пика. – Тогда поторапливайся, – фыркает она, обвивая мой торс ногами. – Тут скорость – не главное, – улыбаюсь я, останавливаясь. Снова нежно целую розовые губы, глажу по голове, стараясь выровнять дыхание. Тоже мне тут Формулу-1 устроила. – Медленнее слаще, – признаюсь хрипло и снова толкаюсь внутри. Член, будто поршень, снует туда-обратно, подчиняясь движениям Беллы. Сердце выскакивает из груди от чистого незамутненного кайфа. И когда я падаю рядом с женой, пропускает удар от счастья. – Мурад, – тихонько шепчет мой маленький котенок. – Я чуть с ума не сошла. – Я тоже, – целую жену в висок. Мокрые и потные, мы лежим, прижавшись друг к другу, и до сих пор ощущаем себя одним целым. А утром просыпаемся от трели айфона. – Завтрак готов, – докладывает мне Тимур. – Ты спустишься? – Мы спустимся, – рычу, обнимая встревожившуюся Беллу. Выделяю местоимение «мы» и почему-то сержусь на брата. – Быстро в душ, и одеваемся, – закончив и без того короткий разговор, легонько хлопаю Беллу по попе. – Или ты хочешь остаться в постели? Я велю принести тебе сюда завтрак. – Я хочу с тобой вместе, – лепечет жена, поднимая на меня бесхитростный взгляд. «Со мной вместе – это хорошо», – улыбаюсь как идиот, и неожиданно в голове формируется потрясающий по своей наглости план. Взять Беллу с собой. Показать ей офис и фабрику. Потом заехать в фонд к Бородинской, а потом… Зависнуть где-нибудь в городе. – Тогда собирайся быстро. Поедем вместе, – улыбаюсь, радуясь крышесносной идее. Вроде и на работе, и не придется расставаться с Беллой. Пропускаю жену в душ, а сам быстро умываюсь и чищу зубы. Потом в душевой кабине стою под ленивыми струями африканского душа, а сам любуюсь Беллой. Жена вытирается белым махровым полотенцем, а мне больше всего хочется схватить мольберт и краски и запечатлеть ее. «Совсем рехнулся? Ты же не рисовал никогда. Не знаешь, какой стороной кисть держать», – усмехается внутренний голос. Наверное, так и есть. Но я не хочу ничего менять или одергивать самого себя. Просто плыву по течению в ванильном облаке и радуюсь, как идиот. Белла собирается на удивление быстро. Когда я выхожу из душа, она, уже полностью одетая, крутится перед зеркалом. Такая смешная и безумно родная! По душе растекается тепло. И я не сдерживаю эмоций. Просто улыбаюсь радостно и чувствую себя абсолютно счастливым. Наверное, впервые в жизни. – Что там? – обернув полотенце вокруг бедер, подхожу почти вплотную. – Какое-то пятно, – вздыхает Белла, силясь рассмотреть маленький засос на шее. – Вчера его не было. Как синяк, – сокрушенно замечает она. – Маленький такой синячок, – наклонившись, целую свою отметину. – Закрась пудрой или тональником, – предлагаю, совершенно забыв, что моя жена не пользуется макияжем. Да он ей и ни к чему. Белая кожа лица сияет, будто мраморная, а такой румянец на щеках еще нужно поискать. – У меня нет никакого тональника! – гневно зыркает на меня жена и, догадавшись, заявляет негодующе. – Это ты меня укусил! – Поцеловал. Крепко-крепко, – отстраняюсь, смеясь. Но ладошка Беллы достигает моего плеча. – А это кто сделал? – предъявляю ей поцарапанные плечи. – Какая кошка в тебя вселилась, моя гурия? – Ой, – прикрывает она рот рукой. – Прости. Я не хотела, – запинается, смущаясь. – Все хорошо, – подступив почти вплотную, убираю в сторону ладонь Беллы. Целую медленно и нежно, словно примиряя нас с новой действительностью, где отметины любви и страсти – обычное дело. Руки жены порывисто бегут по моей спине. Задевают полотенце, держащееся на честном слове. Махровая тряпка падает на пол, а я, подхватив Беллу на руки, возвращаюсь в постель. – Мы еще не закончили, моя гурия…