– А если бы он принял такое же решение, как я? Ива подняла глаза и смотрела на Мэтта в упор. Брови её были сведены. Мэтт грустно покачал головой: – Нет. Такое решение могла принять только ты. Глава 19. Другая Дом был современным и красивым. Ива на секунду задержалась в холле, разглядывая кремовый диван необычной формы, состоящий из полностью диспропорциональных частей. Над ним возвышался круглый шарообразный светильник размером с большой надувной мяч и инсталляция из древесных стволов. Место было странным, но неожиданно уютным. Комната, которая досталась Иве, оказалась с балконом и видом на море. Мэтт сам проводил её сюда, раскрыл балконную дверь и спросил, нравится ли ей вид. Ива даже если хотела бы перестать сиять, не смогла бы: ей не то слово нравилось подобное размещение, она была в неописуемом восторге. Мог ли знать Мэтт о том, что, прожив пять лет в холодном континентальном Калгари, устроив в нём свою жизнь и повстречав друзей, Ива приняла решение вернуться в Ванкувер только из-за его близости к морю? Вряд ли. Иве приходилось работать так много, что моря этого она почти не видела, но ей было достаточно даже мысли, что в любой момент она может запрыгнуть в машину и рвануть в Западный Ванкувер к открытой воде или в любой парк, где есть доступ к заливу. – Очень нравится! – честно ответила она. – Это настоящий праздник. Спасибо большое за него. От её ответа Мэтт даже не улыбнулся, а как-то ожил, причём весь, целиком. Иве показалось, будто бы на мгновение она увидела давно забытого мальчишку Мэтта из её детства. Момент получился неожиданно искренним, настоящим. Ива вдруг почувствовала такое сильное давление внутри себя, как если бы между ними с Мэттом был натянут толстый канат, и он вдруг схватился за свой конец и потянул. Внезапно в комнату влетела Мак: – Чёрт, а почему мне досталась комната с видом на лес? Я тоже лазурное море хочу! Мне этот лес ещё дома в печёнку въелся! – Ну хочешь, поменяемся посередине отпуска? Это будет справедливо, – предложила ей Ива. Мэтт напрягся от такого предложения, нахмурился и, наконец, выдал: – Можешь переехать в мою, из неё тоже неплохой вид. – Мэтт! – покраснела Мак. – К тебе я бы с удовольствием переехала, если бы в твоей комнате и вовсе окон не было! Шучу-шучу! В любом случае спасибо за гостеприимство! Меня, конечно же, всё и так устраивает. Но если ты настаиваешь… Мэтт скрипнул зубами: в эту эпоху его жизни единственным человеком, с кем он хотел бы поселиться в одной комнате, причём не временно, а, наверное, на постоянной основе, была Ива. Он уже дошёл до той точки, когда человеку совершенно наплевать на все недостатки и проблемы другого человека, все они кажутся ерундой и несерьёзными препятствиями, а единственное, чего хочется, это быть с ним как можно скорее и любой ценой. – Да без проблем, – сухо заверил он Мак. – Переезжай в мою, а я займу твою. Мэтт жалел о рокировке только по той причине, что Ива больше не будет жить с ним через стенку. Расскажи ему кто-нибудь полгода назад, что он станет пускать слюни от возможности провести ночь в соседних комнатах с Ивой Джонсон, он расхохотался бы до колик в животе. А теперь ему было не до смеха. Теперь он заставлял себя контролировать каждое своё слово, движение, взгляд, дабы не напортачить, как в прошлый раз. Должен же быть способ привлечь её… ну хоть какой-нибудь должен быть. Ива застряла в своей комнате на дольше, чем остальные. Вся развесёлая компания отправилась на пляж «пробовать воду», а Ива закопалась в распаковке парочки вещей и косметички, которые взяла с собой на недельный отдых. После долгого трансконтинентального перелёта её немного штормило и клонило в сон, тело казалось ватным и не стремилось никуда кроме постели. Она опустилась в кресло на балконе и ушла в себя, полу спя, полу любуясь на чудесное лазурное море прямо перед глазами. Ей даже были видны ребята на пляже, правда их фигурки были маленькими, и совсем не было слышно голосов. Лишь иногда доносился громкий заразительный смех, заставлявший Иву улыбаться, хотя она понятия не имела, над чем так потешаются все остальные. Пловцы вернулись замёрзшими: температура быстро понижалась. Во дворе дома располагались два бассейна: один обычный в виде восьмёрки, другой маленький круглой формы. Над последним струился цветной из-за подсветки пар. – Давайте в хоттаб, хоть согреемся! – прокричала Медина остальным. Девушки и парни, скидывая на ходу, кто полотенца, кто пляжную одежду, торопились поскорее влезть в горячий бассейн. – Мэтт, включи, пожалуйста, бульки! – попросила Медина единственного оставшегося на суше. Мэтт молча подошёл к коробочке, прикреплённой к каменному ограждению, приоткрыл защитную крышечку, на секунду замер, но на кнопку нажимать не стал. Вместо этого развернулся и с разбегу запрыгнул в хоттаб к остальным. Полдвора при этом окатило брызгами, Ива испугалась, как бы этот клоун не ушибся от дури, а народ взорвался кто возмущением, кто визгом, кто хохотом. – Ну вот вам и бульки! Раз уж просили… – объявил Мэтт. – Да ну тебя на фиг! – визжала Луна. – Пусть лучше так… – вытирая лицо, заявила Медина. – Вот такого Мэтта я узнаю! Это тот самый человек, которого я столько лет знаю, а не то унылое г… Уиии! Кто ущипнул меня за задницу?! – Не обижай моего лучшего друга, Пыжик! – оскалился Бен. Ива тоже смеялась, глядя на веселье других. Внезапно её позвали, она даже не разобрала кто: – Ивушка, давай к нам! – А правда, Ива! Ты чего отстаёшь от компании? А ну-ка спускайся! – поддержала предложение Мак. И дальше понеслось едва ли не хором: «Ива, Ивушка, спускайся! Нам тебя не хватает»! Сердце Ивы ушло в пятки. Легко было выбрать и купить купальник вместе с Луной, но, чтобы заставить себя его надеть, ей пришлось проделать огромную внутреннюю работу. Ива была убеждена, что стоять на месте нельзя, нужно двигаться вперёд и ломать свои страхи. Руки у неё тряслись, пока она завязывала верёвочки на своём бикини. Купальник был красивым, ультрамариновым с нежным люрексом, его явно создавали, чтобы привлекать внимание, а Иве хотелось обратного: скрыться, спрятаться от людских глаз. Она вышла во двор обмотанная в полотенце, стараясь улыбаться, но тахикардия при этом зашкаливала. Хорошо, что другим не видно, что у неё внутри, подумала Ива. Когда пару десятков мучительных шагов от двери до джакузи были, наконец, проделаны, Ива, стараясь не смотреть на друзей, резко сдёрнула полотенце и постаралась как можно быстрее и незаметнее юркнуть в воду. Как только дело было сделано, она победно выдохнула и улыбнулась. Над маленьким бассейном повисла тишина. Все взгляды были обращены на неё – страшнее ничего не придумаешь. Глаза Луны выражали поддержку, Бен и Мак смотрели с мягкой улыбкой, а вот Амир… Ива таких взглядов в свой адрес ещё не видела. В глазах восточного мужчины обнаружился блеск и как будто охотничий азарт, губы его странно изогнулись, словно он предвкушал что-то особенно приятное. Иве стало одновременно жарко (во всех смыслах) и неуютно. Единственный человек, чью реакцию на своё далёкое от идеального тело она принципиально не хотела знать – был Мэтт. Но даже намеренно не глядя в его сторону, она ощущала физически, как зелёные глаза жгут её кожу. – Боже, Ива… – выдохнула Медина. – Я всё боялась, когда ты разденешься… а ты такая… ты такая накачанная! – Безумно красивая, – произнёс голос Амира. Ива набралась смелости и снова взглянула на Амира, тот всё ещё смотрел в её сторону. Он, похоже, и вовсе не отрывал от неё глаз с тех пор, как она влезла в уличное джакузи. – Ива, как сделать такие ноги? – с ноткой зависти поинтересовалась Мак. – Бегать по утрам, – ответил за неё Мэтт. – Вам что, больше говорить не о чем, кроме как обсуждать чью-то внешность? Ива меньше всего ожидала поддержки именно с той стороны, откуда донёсся резкий и полный злости голос. Она не удержалась и всё-таки повернулась: откуда он знает, что она бегает по утрам? Увидел в окно? Мэтт не только видел, но и тайно сопровождал её до тех пор, пока ему не пришло письмо с ордером о не приближении. После тоже сопровождал, но ещё более тайно, чем прежде, но не из-за ордера, а из-за суда, который почему-то весь свёлся к доказыванию их с Ивой связи. Мэтту не давал покоя тот факт, что Ива выбегает с рассветом, людей в парке ещё нет, и кто-нибудь может причинить ей вред, какой-нибудь маньяк или наркоман на последней стадии разложения личности. Лучше бы Ива не смотрела на Мэтта: никогда ещё она не видела его настолько серьезным и злым. Взгляд его был тяжелым, он словно бы смотрел на неё откуда-то из глубины, с самого дна своей души. Волосы его были зализаны назад после купания, черты лица обострились, что делало его особенно красивым, хоть и как-то по-дьявольски. Ива знала от матери, чем именно Мэтт зарабатывал себе на жизнь львиную долю своей карьеры, но только теперь ей стало понятно, почему. Она удивилась самой себе, потому что никогда не делала акцент на этой его красоте. Он был её лучшим другом, а друзьям не обязательно быть красивыми. У Ивы вдруг мелькнула шальная мысль: а что, если бы этой красоты и вовсе не было? Как могла бы сложиться её жизнь? Она хорошо помнила внезапно обрушившуюся на Мэтта популярность лет в одиннадцать-двенадцать, когда сам он ещё до конца её не понимал, и даже местами раздражался, зато она, Ива, понимала очень хорошо. Понимала, что теряет его, и рано или поздно настанет момент, когда Мэтт исчезнет из её жизни вовсе. Так и получилось. А сейчас он смотрит на неё, и во взгляде болезненность и какая-то немая, но отчаянная просьба. О чём он просит, Иве было невдомёк, да и разбираться не хотелось. Она буквально заставила себя отвернуться и снова посмотрела на Амира. У неё даже сердце забилось чаще, и кровь прилила к щекам: Амир был ничуть не хуже утверждённой модели, а может, даже и лучше, просто Ива была слишком хорошо воспитана, чтобы сравнивать. Но женщина в ней заметила и широкие плечи, и аккуратную поросль на груди, выдающую мужчину горячего и требовательного. Взгляд Амира казался Иве чёрным бархатом – мягким, обволакивающим, дарующим ощущение комфорта высшего класса. Амир словно баловал её своими глазами, щедро дарил то, чего никогда не давали другие – признание и превозношение её женственности. Это была классическая формула перетекания энергии из одного состояния в другое: естественное влечение и восхищение мужчины порождали яркое и благоухающее цветение женщины. Иве впервые захотелось быть не просто красивой, а особенной, позволить себе показаться людям, не бояться и не закрываться от них, а признать, что она уникальна, как уникален любой человек. Она улыбнулась – просто не смогла сдержаться. Точнее, женщина в ней настойчиво подала голос: «Хватит уже меня вымораживать! Я хочу на волю! Я хочу любви, мужского внимания, интимной близости, в конце концов!». И Ива как-то интуитивно, следуя скорее памяти предков, заложенной в генах, позволила ей говорить не только с самой собой, но и с окружающим миром. – Чего расселись в дамском тазике, придурки? Кто-нибудь поможет развести огонь в барбекю? – рявкнул кто-то голосом Мэтта и с шумом вылез из воды. На лице Амира в начале мелькнуло огорчение, но его быстро догнала ирония. – Да без проблем, брат, подержим для тебя мешочек с углями, да, Бен? – Не вопрос, – послушно отозвался тот, уже пробираясь к поручням. – Мэтт, подожди! – неожиданно попросила Maк. – Можешь со мной сфотографироваться? Хочу проверить, соберёт ли фотка с тобой тысячу лайков в моем аккаунте. Ивушка, сфоткай нас, пожалуйста! Она протянула Иве свой телефон, выскочила из воды и, выпятив попку, встала рядом с Мэттом около перил. Ива заметила, что Мак даже пальцем не прикоснулась к нему, что было странным. – Ты хоть прижмись к нему! – посоветовала Медина. – А то на такое фото лайков тебе не собрать! За её советом последовал всеобщий хохот, но Мак даже не шелохнулось. Мэтт сам притянул её за талию и улыбнулся в камеру, правда улыбочка у него вышла зловещая. Именно этот кадр Ива собственноручно и запечатлела. Эх, знала бы она, какие последствия будут от её фотки, никогда бы не решилась нажать на кнопочку «сделать снимок». После девчонки фотографировались все вместе, и по двое, и по одной, с бокалами и с шампанским, и с парнями вместе, и с барбекю, и с тарелками, и в шезлонгах, и на гамаках, и в бассейне, в общем, по-всякому. И всё это каждая из них, кроме Ивы, разумеется, опубликовала в свою социальную сеть.