– Да, конечно, можете! – горячо воскликнул Дягилев. – Вот и прекрасно. Помощь мне нужна вот какая. Мне нужно лучше узнать людей, которые входят в ваш охотничий кружок. Мне требуется подробная характеристика на каждого члена вашего маленького «клуба». И давайте начнем с того, кто стал жертвой преступления – с Павла Саблина. Скажите, насколько серьезными были его финансовые проблемы? Это была одна из заготовленных Гуровым «оплеух». И основана она была на некотором знании людей того круга, к которому принадлежал покойный Саблин, к которому принадлежал и сам Дягилев. А еще эта «оплеуха» была чистым блефом. Лев понятия не имел, были ли у погибшего сына губернатора финансовые проблемы. Он исходил из того, что они могли быть. Этот вопрос был своего рода пробным шаром – как отреагирует собеседник? Собеседник отреагировал весьма красноречиво. Рот у него слегка открылся, и Никита Дягилев в удивлении уставился на своего гостя. – Откуда… откуда вы знаете? – просипел он. – Слухами земля полнится. И вообще, мне по должности положено многое знать. Итак, расскажите мне все о финансовых проблемах покойного господина Саблина. Кому он был должен? Сколько? Насколько сильно были просрочены выплаты? Дягилев вздохнул. У него был вид человека, который говорит себе: «Ничего не поделаешь, надо это сделать, хотя и неприятно». – Да, у Паши были проблемы, – сказал он. – Отцу он о них, конечно, не говорил – иначе бы начался скандал… – А почему, собственно? – спросил Гуров. – Ну, Евгений Кириллович – человек старой формации. Он не понимает, что такое рискованные сделки, рискованные активы… А ведь только такие сделки и приносят настоящую прибыль. Но если сделка окажется неудачной, можно оказаться в минусе. В большом минусе… В последнее время у Паши было несколько таких «минусовых» сделок, и образовались долги… – И насколько большой был долг? – Ну, я точно не знаю… – протянул Дягилев. – Может, двадцать «лямов», может, тридцать… – Рублей? – Да, конечно! Речь идет только о рублях. – И кому он был должен? Кому-то из вашего кружка? – Какие-то деньги он был должен Саше Кровякову, какие-то – Славе Лучинину. Но основные долги были другим людям. Насколько я знаю, он задолжал каким-то московским банкам… – А вам самому Саблин не был должен? Гуров задал этот вопрос самым будничным тоном. Но вопрос был совсем не будничный. И он с напряженным вниманием ждал ответа. На этот раз хозяин кабинета не растерялся, не стал медлить, а сразу ответил: – Мне? Нет, мне он был должен сущие пустяки, несколько сот тысяч. – Стало быть, это не вы заказали убийство Павла? Скорее надо думать, что это сделали Кровяков и Лучинин? – Но почему же? – воскликнул Дягилев. – Почему же, если долг, то обязательно убийство? Где здесь логика? С мертвого, знаете, трудно что-то получить. Выплатить долг может только живой. И вообще, вы не рассматривали такую версию – что Павла вообще никто не убивал? – В каком смысле? Что вы хотите сказать? – Я хочу сказать, что он мог покончить с собой. Уйти таким образом от груза неразрешимых проблем. – Интересная гипотеза… – протянул Лев. – Значит, по-вашему, Павел Саблин покончил с собой в присутствии пяти или шести человек. А потом, уже мертвый, организовал убийства своего охранника Лугового и егеря Меняйло? – Ну, у него мог быть помощник… доверенное лицо… – пробормотал Дягилев. Он уже понимал, что сказал глупость, и теперь пытался как-то найти выход из положения. – Доверенное лицо? – переспросил Гуров. – Хорошо, назовите мне имя этого доверенного лица. Ведь вы знаете окружение Павла! – Послушайте, чего вы от меня хотите? – взмолился директор треста. – Чтобы я сказал, что убийство Павла организовал кто-то из наших? Чтобы выдал вам кого-то из своих друзей? Кого? Сашку Кровякова? Славу Лучинина? Я не могу этого сделать! – Никто от вас не требует выдавать друзей, – успокоил его Лев. – Просто напрягите память и постарайтесь вспомнить точно суммы, которые Павел Саблин был должен разным людям. Возьмите бумажку, ручку и напишите эти суммы. А на другой бумажке нарисуйте схему расстановки охотников в ту ночь, когда погиб Саблин. – Но я уже плохо это помню… – попытался отговориться Дягилев. – А вы постарайтесь. Имейте в виду: напрягать память полезно… Прошло не меньше часа, прежде чем хозяин кабинета закончил работу, которую от него потребовал сыщик. Когда он вручал Гурову два заполненных листка, он выглядел совершенно измотанным. Лев внимательно изучил полученные документы, кивнул и произнес: – Ну, вот теперь мы можем расстаться. А то я что-то задержался у вас в кабинете. Да и вы из-за меня задержались на работе дольше положенного. Как говорится, хорошенького понемножку. До свидания! – Да, прощайте… – вяло произнес Дягилев. – Нет, совсем прощаться нам не нужно, – ответил Лев. – Мы еще увидимся. И не раз! Глава 11 Когда Гуров вышел из здания треста, было уже совсем темно. «Ну, какой-то результат сегодня есть, – подумал он. – Не знаю, насколько можно верить сведениям, которыми меня снабдил господин директор треста, но эти сведения будут основой, которую потом можно уточнять. Ну а теперь – в гостевой домик». Он поймал такси и поехал в губернаторскую резиденцию. Когда Лев подъехал к домику, где они с Крячко квартировали, то увидел, что все окна в домике ярко освещены. «Ага, значит, Стас уже вернулся», – заключил он. И оказался прав: Крячко был там, но не один, вместе с ним Гурова ждал и капитан Плещеев. – Ага, значит, и хозяева дома, и гости за столом, – улыбнулся Лев. – Значит, можно садиться ужинать… – А что, правильная мысль! – кивнул Крячко. – Я предлагаю сесть, кое-что откусить, что нам принесли из губернаторской столовой, а потом уже разговоры разговаривать. Я ведь чувствую, что Лева собрался ночь напролет о делах говорить. – Нет, отчего же, я не возражаю, чтобы сначала поесть, – ответил ему Гуров. И Крячко тут же стал выставлять на стол блюда, доставленные из столовой. А в заключение поставил среди блюд бутылку «Столичной» и три стакана. – Я полагаю, что сегодня можно немного принять, – сказал он. – За помин души убиенного егеря Семена. А также за начало расследования. – Ну да, за окончание пить вроде рано, – заметил Лев. – Ладно, пусть. Хотя это, конечно, непорядок – пить, когда дело еще не сделано, но пусть. Крячко разлил водку, сыщики помянули егеря Семена Меняйло и принялись за еду. У Гурова с Крячко был давний зарок: до окончания расследования не пить спиртного. Так что, чтобы не было соблазна, после помина Стас сам закрыл бутылку и убрал ее в холодильник. – Ну и каковы ваши успехи? – спросил Гуров, утолив первый голод. – Особо похвастаться пока нечем, – признался Крячко. – Как ты и советовал, я встретился с начальником управления генералом Соколовым. Хотя это оказалось непростым делом. Генерал долго мурыжил меня в приемной, не хотел принимать. В конце концов, пришлось зайти без приглашения. Мы немного поговорили с Борисом Никитичем на повышенных тонах, потом он успокоился и согласился меня выслушать. Но, как только понял, что речь идет о той самой машине и что мне нужно разрешение на обыск гаража, заявил, что не может дать такого разрешения, пока не выслушает мнение следователя Чижова. Ну, который проводил дознание по делу о гибели младшего Саблина. – Значит, ты познакомился с этим замечательным следователем? – Да, пришлось познакомиться. Ну что тебе о нем сказать? Мужик сорока лет с небольшим, тертый, видавший виды. Глаза как ледышки. И этот Чижов мне заявил, что криминалисты ошиблись, никаких посторонних людей в палате Лугового не было, и медсестер больницы все-таки нужно отдавать под суд. Дескать, это они виноваты в смерти двух пациентов. Ну, и, естественно, когда я заговорил о машине, на которой уехали убийцы, он тут же сказал, что такой машины не существует, а значит, нельзя давать разрешение на обыск гаража. – И что, генерал под влиянием этой агитации так и не дал тебе разрешения? – спросил Гуров. – Погоди, не торопи, – ответил Крячко. – Все расскажу в свое время. Значит, Чижов мне лепит эту пургу насчет врачебной ошибки и при этом раз за разом спрашивает, какой гараж я собираюсь обыскивать. – А ты что, не сказал этого? – удивился Лев. – Не хотел я этого прямо с порога говорить, – признался Стас. – Думаю, вот сядет писать отношение в суд, тут я и скажу, о каком гараже идет речь. Ну а когда следователь мне стал заявлять, что никаких убийц не существует, они нам привиделись, тогда я тем более решил, что при нем ни слова не скажу, а то он немедленно предупредит этого Лучинина, и обыск ничего не даст. В общем, беседа у нас получилась еще та. Чижов даже попробовал меня припугнуть: дескать, мы с тобой мешаем расследовать преступление медсестер, и он на нас найдет управу. Ну, и я в долгу не остался. Один момент казалось, что мы прямо там в кабинете и подеремся, но как-то обошлось. Поорали друг на дружку, и Чижов выскочил, хлопнув дверью. А я продолжил беседу с генералом… – Смотри-ка, у тебя выдержка появилась! – заметил Лев. – Раньше ты бы не выдержал общения с таким собеседником. Вспылил бы и убежал, как этот Чижов. А теперь сидишь, гнешь свою линию… – А что делать? – пожал плечами Стас. – Нужен результат. Я ведь понимал, что, как только мы вечером увидимся, ты меня сразу спросишь: «Где постановление о проведении обыска?» Вот я и добывал это постановление. – Ну и как, добыл? – Добыл, добыл. И знаешь, чем я достал генерала? Стал вспоминать наши с тобой самые известные дела. Такие, после которых нас лично министр благодарил. Я все упирал на то, что министр тебя лично знает и тебе ничего не стоит в случае какого-то затруднения к нему обратиться. И что у тебя есть знакомые не только в окружении министра, но и в приемной президента. На генерала это произвело большое впечатление. Так что, в конце концов, он начал соглашаться, что убийцы нам не привиделись и уехали они на машине. А если я знаю гараж, где эта машина стоит, то надо бы его обыскать. В общем, он сел писать представление в суд, чтобы судья дала постановление на обыск. Ну, и тут я ему назвал гараж и его владельца. Надо сказать, это произвело большое впечатление… – И какое же? – Ох, и заерзал наш генерал, когда услышал фамилию Лучинина! Никак не хотел ее вписывать. Но потом все же изготовил это представление, позвонил судье и сказал мне, что я могу ехать в суд, получать документы на обыск. Вот, я поехал, получил постановление. Потом мы вместе с капитаном направились к гаражу. И тут выяснили, что… Впрочем, дальше пусть капитан расскажет. И Крячко кивнул в сторону Плещеева. Тот вздохнул и начал свою часть рассказа: – Я поступил, как вы сказали. Вернулся к себе в отделение, взял толкового сержанта, отвез его к гаражу компании «Тракт» и объяснил задачу: следить, чтобы из ворот гаража не выехала черная «Мазда» с таким-то номером. А если выедет – пристроиться за ней и проследить до нового места базирования. Сержант заступил на пост, а я поехал к себе в отделение – ведь от основной работы меня никто не освобождал. Прошло два часа, и тут вдруг появляется мой сержант и сообщает, что к гаражу явился сам заместитель начальника управления полковник Трегубов и велел ему, сержанту, немедленно вернуться в родное отделение. Снял его с поста, понимаете? – Что же тут не понять? – ответил Гуров. – Очень даже понимаю. И что было потом? Теперь рассказ снова продолжил Крячко: – А потом мы приехали к этому гаражу. Предъявили постановление судьи, вошли… Этот гараж – целое предприятие. Там имеется пять помещений, в которых стоят машины. Мы одно за другим все эти помещения осмотрели, и… И не обнаружили никакой «Мазды». А когда стали расспрашивать директора гаража Чуприкова, тот заявил, что такой машины у него никогда и не было. – Постой, а разве директор гаража не Лучинин? – перебил его Лев. – Нет, Лучинин владеет всеми предприятиями, входящими в трест. Он – большой босс. Как я понял, в трест входят шесть или семь основных предприятий и еще всякая мелочь, вроде собственного ЧОПа, магазина и станции техобслуживания. Мы его не видели. Мы имели дело только с директором гаража. – А у треста имеется собственный ЧОП?