— Вот именно — чего-о-о. Да между тобой и настоящим мужчиной такая же разница, как между: «спи спокойно» и «спи спокойно, дорогой товарищ». Так я звоню Самвелу? — Ну-у, — протянул Васька. — Баранки гну, — подтвердила Анжела и набрала номер. — Мне нужно поговорить с Самвелом Михайловичем. Я? Анжела. Обыкновенная Анжела. Посудный ряд, седьмое место. Меня еще Ламбадой называют. Юрий Владимирович нетерпеливо кинулся к Сергею: — Ты понимаешь, Сережа, я только ушел из больницы от Никуши… — Я звонил туда, сказали — без изменений. — Так вот, иду я от Никуши и встречаю Петра Алексеевича, моего издателя, ты знаешь, — не обращая внимания на его слова, продолжал Юрий Владимирович. — Ближе к делу, Юрий Владимирович, ближе к делу, — торопил Борис. — А он как раз шел кровь сдавать, — не отреагировал Юрий Владимирович. — Он и спрашивает меня: а как все произошло? Тут меня как обухом по голове. Мы в горячке даже не подумали выяснить всех подробностей Никушиной аварии. — Короче, Юрий Владимирович предположил… — не выдержал Борис. Но Юрий его перебил: — Борюсик, я сам скажу. Понимаешь, Сережа, все не просто так. Накануне мы ее проводили в Озёрку. Все было хорошо, ты помнишь? Никуша уехала домой. А потом среди ночи вдруг сорвалась и помчалась обратно. Кстати, она тебе не звонила? — Нет, — неуверенно как-то ответил Сергей. — Вот видишь. Значит, ее кто-то вызвал. И я знаю кто. И по какому поводу. Сергей побледнел. Неужели отец Доминики знает о его ночных похождениях? Он был в шоке. — Это — происки конкурентов, — продолжал Юрий Владимирович. — Кое-кому не нравится, что «СуперНика» стала практически монополистом на рынке. Кое-кто задумал нас устрашив. А для начала — просто обезглавить. Это и станет темой моего нового романа. Сергей и Борис с удивлением уставились на Юрия Владимировича. Может, писатели все немного сумасшедшие? И сюжет будущего романа волнует их больше, чем реальная жизнь? Сергей вернулся в офис, стал вспоминать разговор с Юрием Владимировичем и Борюсиком. О чем шла речь? Никуша уехала домой. А потом среди ночи вдруг сорвалась и помчалась обратно. Значит, ее кто-то вызвал. Это — происки конкурентов. «Конкуренты, говорите? — подумал Сергей. — И прекрасно. Конкурент конкуренту — друг, товарищ и брат. Я бы даже сказал: конкуренты всех стран, соединяйтесь! А чего это я, собственно, так перепугался? Какое я, собственно говоря, имею отношение к злоумышленникам-конкурентам? А ни-ка-ко-го. И точка». Сергей себя виноватым не чувствовал. Да и что такого он себе позволил? Самую малость. Ну, трахнул Юльку. Так не изнасиловал же. Все к обоюдному удовольствию. Амалия Станиславовна позвонила Юрию Владимировичу. — Гжегоржевская беспокоит. — Зачем же так официально, Маля? Или ты еще при исполнении? — Я всегда при исполнении, Юра. Нам нужно поговорить. Это касается работы фирмы. — Где встретимся? И через полчаса они уже прогуливались по аллее в сквере. — Так странно, я давно не гуляла. Спасибо, Юра. Уж и не вспомню, когда так тебя называла. — Да, время мчится. Я сегодня подумал, как тонка граница, отделяющая жизнь от нежизни. Вот, кажется, все хорошо, все удалось, счастье будет вечным. И ррраз. Все летит в тартарары. — Не тебе рассуждать о счастье, — оборвала Амалия. — Что ты в этом понимаешь? Для того, чтобы хоть что-нибудь знать о счастье, необходимо поближе познакомиться с несчастьем. А ты до вчерашнего дня с этим понятием был знаком, мягко говоря, поверхностно. — Маля, не начинай. И так тяжко. Пожалей хоть ты меня. — А меня кто пожалеет? Все думают, Амалия — железная, Амалия — бессердечная… — Голос у Амалии Станиславовны неожиданно задрожал. — Ну что ты, Маля. Я никогда так не думал. Даже когда ты… — Это ты не начинай, будь так любезен. Не имеет смысла ворошить старое. Я вызвала тебя поговорить о деле, — напомнила Амалия. — Юрий Владимирович, необходимо срочно созвать акционеров и утвердить на этом собрании мои полномочия в качестве временно исполняющего обязанности генерального директора. Сегодня звонили немцы. Было бы крайне нежелательно, чтобы им стало известно о Доминике. — Но рано или поздно они все же узнают. Мы же понимаем, что Никуша скоро из больницы не выйдет, — грустно покачал головой Юрий Владимирович. — В нашем случае необходимо позаботиться, чтобы они узнали поздно. Причем параллельно с той информацией, что на успешном функционировании фирмы болезнь Доминики ни в коей мере не сказалась. — Делай, как считаешь нужным, Амалия Станиславовна, — махнул рукой Юрий Владимирович. Амалия осталась довольна результатом разговора. В сторожку к Василию пришел участковый Петр Иванович. Он поморщился, разглядывая беспорядок, смахнул какое-то барахло с табуретки, сел. — Эй, ты живой? — спросил он у Василия. — Я-то? — переспросил Васька. — Ты-то. — А я ничего не знаю. — Кончай придуриваться. Где Ритка? — Чего-о-о? — Ты меня еще спроси, какая Ритка, — посуровел участковый. — Какая Ритка? — как попугай повторил Васька. — Значит, так, Василий Иванович. Составляем протокол о пребывании в общественном месте в нетрезвом состоянии. И оскорблении своим видом и поведением человеческого достоинства. — Нет Ритки. Пропала, — всхлипнул Васька. — Когда? — Я не видел. Утром Анжелка зашла, а Ритка-то уже тю-тю. — А где Анжела? — Тоже тю-тю. — Надоел ты мне до невозможности, Василий. Пошли в отделение. — Анжелка вызволяет Ритку, — тут же раскололся Васька. — Откуда? — удивился участковый. — От Сам… Самвела, — прошептал Васька. — Что еще знаешь? — Сказала, если к восьми, мол, не вернусь, поднимай тревогу. — И кто, интересно, по твоей тревоге поднимется? — поинтересовался Петр Иванович. — ОМОН… И этот, как его… — И ракетно-воздушные войска стратегического назначения, — подсказал участковый. — Точно. Они, — согласно кивнул Васька. — Госпожа Гжегоржевская? — спросили в трубке. — Да, я, — ответила Амалия. — Это из больницы. Вы оставили свою визитку. — Слушаю вас. — У Никитиной была остановка сердца.