— Доминика, — шепотом сообщила Юля. — Чует мое сердце, досиживаю я здесь последние денечки. Не знаете, Сергей Анатольевич, вашу супругу навсегда выпустили или так, на побывку? — Вот и узнала бы, — буркнул Сергей. — Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Я нашу Аномалию, с ее орднунгами, уже почти полюбила. Сергей колебался, пойти и ему к жене или смыться. Выбрал последнее. — Я ухожу. — А если Доминика Юрьевна спросит, где вы? Что сказать? — поинтересовалась Юлька. — Скажешь — уехал в Озёрку, — приказал Сергей. Шварц ужасно обрадовался звонку Доминики. — Доброго здоровья! Так у вас говорят! Я рад вас слышать, госпожа Никитина! Мои поздравления, надеюсь, вы снова на седле, в коне? — Да, почти на коне, — улыбнулась Доминика. — Как продвигаются наши дела с дизайном ресторана «Ника»? — Извините, я немного не понимаю. Вы вернули все материалы. Мы готовим новый проект, — возразил Шварц. — Кто вернул? Мы же с вами перед отъездом утвердили эскизы, — растерялась Доминика. — Но фрау Амалия сказала, что «СуперНику» не устроило решение, и попросила кардинально все переделать. Кого из вас мне слушать? — Герр Шварц, простите великодушно! заторопилась Доминика. — Это недоразумение, фрау Амалия не так меня поняла, только и всего. Прошу вас, продолжайте работу по нашим с вами договоренностям. — Хорошо, я доволен, — хохотнул Шварц. — Мне очень нравился предыдущий проект. — Мне тоже очень нравится ваша работа. Я рада, что мы сотрудничаем с вами. Желаю вам удачи и жду от вас вестей! До свидания. — Ей стало нехорошо. Заболела голова, тошнота подошла к горлу. — Юля, внизу стоит машина, там Борис Михайлович, попроси его срочно подняться ко мне. Борюсик взлетел по ступенькам, кинулся к Доминике, помог ей подняться. — Никуша, давай я тебя на руках в машину отнесу. — Господи, так хочется, но нельзя. Нельзя, Борюсик, — шептала Доминика. — Мне надо держаться молодцом, как будто ничего не произошло. Сотрудников пугать нельзя. Медленно, шаг за шагом, Доминика и Борюсик брели по коридору. — Все хорошо, все хорошо, все отлично, все замечательно… — уговаривала себя Доминика. Вчера у нее было все, сегодня — ничего. У Сергея бабы, у папы — новая дочь, у Амалии — ее бизнес. Все, кого она любила, ее бросили. Сначала мама, потом Сергей, папа, Амалия. Устала она держаться, не хочет бороться, даже за собственную жизнь. Кое-как они добрались до лифта. И там Доминика потеряла сознание. Борис подхватил ее, затащил в лифт, а потом всю дорогу до больницы уговаривал: — Ника, говори со мной, потерпи, не теряй сознание. Держись, Никуша, это все я виноват, дурень! Повелся на твои уговоры. Нельзя было тебе выходить! Алло! Пожалуйста, бригаду в приемное! Везу Никитину… Состояние критическое… Когда Борис подрулил к больнице, оттуда выбежали медики с каталкой, помогли Доминике выйти из машины, положили на каталку и бегом покатили в палату. Когда Доминика ушла, Юрий Владимирович обхватил голову руками. Он жутко распереживался. Артем тоже загрустил. Одна Диана, напевая, накрывала на стол. — Кушать подано, прошу, — пригласила она, и мужчины удивились, что кто-то еще может говорить о еде. — Я, пожалуй, пойду, — неожиданно сказал Артем. — Не понимаю, что случилось? — надула Диана губки. — Подумаешь, одна нервная дамочка прибежала, ни в чем не разобралась, наговорила с три короба разных глупостей, что ж, из-за этого голодными оставаться? — Не смей так говорить о ней, — возмутился Юрий Владимирович. — Диана, прекрати. — Приехали, — Диана кипела от возмущения. — Теперь я во всем виновата? Да я вела себя, как ягненок перед волчьей пастью. Тряслась осиновым листом, преданно заглядывала сестрице в глаза. Не помогло. Артем схватил шлем и выскочил из комнаты. — Артем! — испугалась Диана. Юрий Владимирович тоже ушел. Диана осталась одна. Подумала-подумала и пошла искать Артема. Конечно, был он в байкерском клубе. — Тёма, прости меня, — попросила Диана. — За что? — А я не знаю за что. Вы все разбежались, ты — в одну сторону, папа — в другую. Я осталась одна. В чужой квартире. И я же чувствую себя виноватой. Что произошло? — А ты сама не понимаешь? — удивился Артем. — Я не сказала ей ни одного плохого слова. Если кто и виноват, так это она. Напала на меня, не разобравшись, что к чему. Психованная какая-то. — Замолчи! — прикрикнул Артем. — А что я сказала? Да таких, как она, в другой больнице держат. За крепкими замками, чтобы на людей не бросались и не кусались. — Диана! — заорал Артем, и Диана отшатнулась, чуть не плача: — Ты… ты… ты впервые на меня крикнул. — Прости, малыш, но ты не даешь мне слова вставить. Ты не права. Ты меня совсем не слышишь. — Потому, что вы делаете меня виноватой во всем. Как будто это я ворвалась в дом и наговорила всем гадостей. — Артем молчал. — Так что? Это я обещала вызвать милицию, юристов, адвокатов? Еще бы пожарную команду и «скорую» для себя пригласила. Тушить приступы агрессии. И лечить больную фантазию. Что ты молчишь!? Ты, наверное, забыл, что она тебя дурачком в бандане назвала. — Все? — Все! — выкрикнула Диана. — А теперь я скажу. А ты послушаешь. Ты только на минуту поставь себя на ее место. И на секунду вспомни, что она после тяжелой травмы. Представь, что ты приезжаешь к маме и встречаешь новоявленную взрослую сестру. Которая тут же начинает качать нагло права. — Значит, я наглая?! — Ты нагло вела себя. И не кричи, люди подумают, что мы ссоримся, — попросил Артем. — А мы не ссоримся? — Я с тобой не ссорюсь. Я пытаюсь объяснить тебе, что произошло. — Ты ее защищаешь! Артем помолчал и спросил: — А чем она занимается? — Торгует, торговка она, твоя Доминика, — зло бросила Диана. — «СуперНика» — ее супермаркеты? — Ну и что? Подумаешь! — В ее возрасте создать империю это, Диана, не «ну и что». — Ну да! Теперь ты еще ею и восхищаешься! — Что за ребячество? Ведешь себя, как маленькая глупышка. — Ах так! Я — глупышка?!! — Диана заплакала и выбежала из клуба. Рита заглянула к консьержке. Та вскочила, испуганно замахала на нее руками: — Тебе чего? Ты что? — Не боись, свои, — Ритка улыбнулась, протянула пачку печенья и пакет чая. — Там так одиноко, в этом замке, как в карцере. А я же без людей не могу, я всю жизнь в коллективе. То среди обезьян, то среди торгашей. Вот, думаю, дай зайду к вам, чайку попьем с печеньицем. Больше ничего там не нашла. У вас чайник есть? Ритка так мило и обескураживающе улыбалась, что консьержка растаяла: — Так я захожу? — подмигнула Ритка.