— Юрий Владимирович, помилосердствуйте, — взмолился Борис Михайлович. — Вы посмотрите, который час. — Извини, друг, извини. Я думаю, что если я уже работаю, так все другие тоже. — Работать в такую рань — преступление, — пробурчал Борис Михайлович. — Не скажи. Так работали большие мастера. Бальзак, например. Или не Бальзак? Ну, в общем, многие. Я, конечно, себя с ними не равняю… Вот сегодня я написал прекрасный абзац. Хочешь, почитаю? — Юрий Владимирович, вы же знаете, я на слух не воспринимаю. Мне надо вчитаться, осмыслить. Что вы хотели спросить? — Да тут один психологический пассаж. Понимаешь, мне надо, чтобы герой убил свою жертву нетрадиционным способом. А как — не придумаю. Хотел с Никушей посоветоваться, так у нее телефон на автоответчике, никто не отвечает. — Странно, — заметил Борис Михайлович. — А вы героя своего уколите в толпе зонтиком со смертельным ядом. Я такое где-то в кино видел. Шикарно получится. Как врач говорю. — Спасибо, дорогой. Действительно, зонтиком я еще не колол. Юрий Владимирович положил трубку и снова стал названивать дочери. Ее мобильный не отвечал, и Юрий Владимирович позвонил по обычному телефону. Трубку взяла горничная. — Здравствуйте, Юрий Владимирович, я вас узнала. Я пришла сегодня рано. Доминики Юрьевны уже нет. Она мне не звонила. Не знаю, к сожалению, где она. Может, Сергей Анатольевич знает? Юрий Владимирович загрустил. Борис же, осознав, что поспать не удастся, аккуратно застелил постель, взбил подушку и поставил ее треугольничком, как в пионерском лагере. Потом сделал зарядку. Так же педантично и вдумчиво, как все, что он делал. На душе было нехорошо, словно в предчувствии беды. Амалия Станиславовна делала все, что было в ее силах, чтобы спасти Доминику. — Что сказал профессор? — выспрашивала она врача. — Пока ничего утешительного. Профессор положительно оценил вовремя сделанную операцию, но пострадавшая, к сожалению, потеряла много крови. Мы собрали консилиум. Все единодушны. Нужно прямое переливание крови. — Значит, необходимо его осуществить, — требовательно сказала Амалия. — К сожалению, у нас нет подходящего донора. — Какая у нее группа крови? — Четвертая. — У меня четвертая, — Амалия была готова на все. — А резус? — спросил врач. — Обычный, как у всех. — А у нее не как у всех — отрицательный. Ищите донора. — А как она себя чувствует? — волновалась Амалия. — Плохо. Надо спешить. Амалия кивнула. Она была готова поспешить. Приемная «СуперНики» была большой и просторной. Из-за обилия окон и стеклянных дверей похожая на аквариум. На дверях висели таблички: «Генеральный директор Никитина Доминика Юрьевна», «Зам. генерального директора Гжегоржевская Амалия Станиславовна», «Зам. генерального директора по маркетингу Никитин Сергей Анатольевич». Все двери были закрыты — начальство еще не явилось. Но взволнованные сотрудницы толпились в приемной, пытаясь узнать подробности у секретарши Юльки. — Юлька, хоть ты расскажи толком, что случилось, — умоляла одна из них. — В офисе такое говорят, что просто ужас. — А что говорят в офисе? — встрепенулась Юля. — Что Доминика умерла, вернее, ее убили… — сообщила другая сотрудница. — Людочка, разве такое говорят вслух? — возмутилась третья. — Не убили, а покончила жизнь самоубийством. Наверное, узнала, бедняга, про похождения своего благоверного. Юля похолодела: — Какого благоверного? Какие похождения? — А то ты не знаешь. Весь офис знает, а бедная Юлечка, которая всегда в центре, не знает. Кого ты тут будешь лечить? Сергей Анатольевич у нас мужчина видный и парень не промах. Это наше секретное оружие против конкурентов… — Вернее, конкуренток. Он такая душка, такая лапочка. Последней была Татьяна. — Так, прекратили базар-вокзал и разошлись по своим рабочим местам, — скомандовала Юля. — Официальное объявление по поводу нашей текущей жизни всему коллективу сделает Гжегоржевская Амалия Станиславовна, знаете такую? — Ой, а Амалия уже здесь? Что ж ты молчишь? А мы тут разгалделись. Юлька, так нечестно, так с подругами не поступают. Ты же знаешь, что от Амалии ничего хорошего никто отродясь не слышал. — А так подруги поступают: сплетни в коллективе распускать? Может, Татьяне из отдела маркетинга сейчас больно к обидно… — заявила Юлька. Аут и Татьяна явилась. Начальница отдела маркетинга пришла загонять на рабочие места разгалдевшихся сотрудниц. — Это почему же мне должно быть больно и обидно, а, Юлечка? — удивилась она. Все стремительно засобирались уходить. — Ты только скажи нам, Юлька, Доминика жива? — Жива. Но состояние тяжелое, — сообщила Юля. — Вот ужас-то. Значит, не наврали, — подвела итог Нина Ивановна. — Пока известно только, что она попала ночью в автокатастрофу. — С Сергеем… Анатольевичем? — всполошилась Татьяна. — Нет, одна. — Странно, а где же был ночью Сергей Анатольевич? — удивилась Ольга. Все снова загалдели. Но ответа не получили, потому что пришла Амалия, и все разбежались. — Юлия, зайдите, пожалуйста, — приказала Амалия Станиславовна. — Юлия, что за недопустимое сборище было у вас в приемной в начале рабочего дня? Я вижу, отделу маркетинга решительно нечем заняться. Очевидно, они в недостаточной мере загружены. Буду вынуждена пересмотреть штатное расписание. — Это не сборище. Это, Амалия Станиславовна, сотрудники пришли узнать, что случилось с Доминикой Юрьевной. Знаете, столько слухов, — доложила Юля. — Возмутительно. Что говорят? — Как истинная женщина, Амалия была ужасно любопытна. — Разное. Вернее, многое. Еще вернее — говорят, что Доминики Юрьевны нет в живых. Амалия вздохнула: — И как к этому известию относятся сотрудники? — Ой, Амалия Станиславовна, как к этому можно относиться! Жалеют, плачут. Вы же знаете, как Доминику Юрьевну любят в коллективе. Вы бы вышли к людям, рассказали правду. — Ты считаешь возможным давать мне указания? — уставилась на нее Амалия. — Любят, говоришь. Не на любви держится хорошо поставленная работа, а на… — Я знаю, Амалия Юрьевна, на порядке. Но все же. Мы же тоже люди. — Хорошо, собери коллектив, мне есть что сказать. Юля выскочила из кабинета, а Амалия, подумав немного, пошла к Сергею. Несмотря ни на что, на работу он пришел. — Сергей Анатольевич, вы, надеюсь, не забыли, что у нас сегодня с утра немец? — поинтересовалась Амалия Станиславовна. — Что, какой немец? — удивился Сергей. — Наш деловой партнер из фирмы «Цузамен». — Амалия Станиславовна, какие могут быть немцы, если Ника в больнице! Если Ника умирает! Как вы можете говорить о каких-то немцах! У вас сердца нет! — Сергей Анатольевич, прекратите истерику, — железным тоном приказала Амалия. — Вам следовало думать раньше. Соберитесь, его вскоре привезут, я подготовлю все документы. — Я поеду туда. Я поеду к Никуше. Я должен быть там. Это мой долг. — Нужно было случиться несчастью, чтобы вы заговорили о долге. Выслушайте внимательно то, что я вам скажу. Доминике вы сейчас ничем не поможете. Кстати, какая у вас группа крови? — Первая, — ничего не понимая, ответил Сергей. — Действительно, как я и предполагала, не поможете. Врачи ищут донора для прямого переливания крови. Я также займусь поисками. Но ни при каких обстоятельствах мы не имеем права сорвать переговоры. — Что, с Никушей так плохо? — Сергей совсем расстроился. — Я боюсь спрашивать врача. — Я держу все под контролем, — твердо ответила Амалия. — Лучшее, что мы можем сейчас сделать, — это не дать погибнуть ее делу. Мы проведем переговоры и подпишем нужные бумаги. Он всенепременно должен улететь с пакетом документов.