Зато Александра, пожалуй, даже гордилась собой… Она сообщила об отъезде не из другой страны, как намеревалась изначально, а вечером — накануне раннего утреннего вылета. Говорила быстро, отводя взгляд. Объясняла что-то про дела, которые нужно уладить в Австралии, про карьеру, друзей, планы… Сказала слишком много, и это намеренно, чтобы среди слов скрыть главное. Но с Яном такой трюк не работал, он все равно заметил подвох. — Так когда ты вернешься? — холодно спросил он. — Я еще не знаю… Сложно сказать, сколько это займет, как там все пойдет… — Но ты ведь вернешься? — Я точно прилечу еще в Россию! — заверила его Александра. И оба они знали, что это не было ответом на его вопрос. Ян оказался к такому не готов, он понятия не имел, что нужно делать, и решил не делать ничего. Он позволил сестре улететь — не удерживать же ее силой! Александра просто исчезла, превратилась в голос, звучащий редко, глухо и далеко. Вот тогда и наступило это безвременье: Яна не покидало ощущение, что сестра и вовсе не возвращалась к нему. Она все-таки умерла, а события последних лет — всего лишь иллюзия, слишком невероятная, чтобы оказаться правдой. В семье к решению Александры отнеслись по-разному. Старший брат, конечно же, злился — потому что у Пашки злость была реакцией по умолчанию. Разозлиться удобней, злость хорошо обезболивает в любой ситуации. Павел сообщил всем, кто готов был его слушать, что чего-то подобного он давно уже ожидал, просто не говорил остальным, чтобы не расстраивать их. Вот только по его растерянному взгляду было понятно, что ничего он на самом деле не ожидал, не хотел и теперь понятия не имеет, что делать. Нина восприняла эту новость спокойней — однако Нина в принципе стала спокойней. Она будто поборола внутренних демонов и в награду за это получила ту невозмутимость, о которой многие представители ее профессии только мечтают. — Дай ей время, — посоветовала Нина. — Ты говоришь это как сестра или как психолог? — Все сразу. Саша много рассказала о том, что с ней случилось, из-за этого может возникнуть иллюзия, что мы все знаем и понимаем. Но понять такое до конца невозможно: услышать о насилии и пройти через него — не одно и то же. — Я и не говорил, что одно и то же, — напомнил Ян. — Но наверняка был уверен, что способен предсказать ее поведение. Она ищет пути справиться по-своему, и вряд ли она что-то скрывает от тебя. Она и сама не знает, что ей нужно. — Все же нормально было! — Все было на паузе, — возразила Нина. — Она оставила огромный кусок своей жизни на другом континенте. Сюда она приехала в гости — и как гостья непозволительно задержалась. То, что она делает теперь, однозначно показатель больших перемен. Ты на них пока повлиять не можешь, просто жди, к чему они приведут. Ждать Ян как раз не любил, действие приносило куда больше уверенности. Однако сейчас он действовать попросту не мог, ему оставалось лишь отвлекаться. Хотя удача и тут оказалась не на его стороне: в работе наступило затишье. Среди дел, с которыми ему приходилось разбираться, большая часть была из очевидных — тех, где никого искать не нужно, достаточно оформить документы и передать дальше. Если же требовалось хоть немного напрячься, Ян сразу же вспоминал, что посоветоваться ему больше не с кем. Не то чтобы это было обязательно, он справлялся раньше и мог справиться теперь. Однако вечное напоминание о том, что контроль над жизнью может ускользнуть в любой момент, сил не добавляло. Сегодня день и вовсе выдался на удивление паршивый. С самого утра с неба сыпалось непонятно что, и на дорогах скопилась серовато-коричневая каша из снега, грязи и реагентов. Город пожирал время многочасовыми пробками. На работе пришлось сосредоточиться на бумагах, которые никто за Яна не заполнил бы. От сухого канцелярского языка мозг будто отключался, строки плыли перед глазами. Монотонная работа лишь усиливала желание сделать хоть что-нибудь, лишь бы повлиять на это тупое ожидание. На берегу реки можно ждать, когда мимо проплывет труп твоего врага — но в этой ситуации трупы Яну были не нужны. Поэтому он дождался обеда и покинул кабинет. Ян намеревался сразу направиться к выходу, но у двери допросной ненадолго задержался, прислушался. Тонкая преграда слабо глушила вопли, доносившиеся изнутри. Не боли — злости. Кто-то раздраженно грозил всем, чем только можно, чуть ли не карами небесными, если кое-кто другой не начнет говорить… Так обычно не делалось — за пределами американских фильмов, естественно. Ян нахмурился, пытаясь понять, кто тут комедию устроил. Он даже думал вмешаться, потом вспомнил, кто вопит внутри, и желание заходить в допросную сразу отпало. Изобразить из себя крутого копа явно решил малолетка этот… Ян все время забывал его фамилию: то ли Костюченко, то ли Костючев, то ли Костючук, что-то в этом роде… Скорее всего, Костюченко. Кажется, даже Леонид. Новоиспеченного сотрудника перевели совсем недавно — и ни для кого не было секретом, что у мальчишки влиятельные родственники, которые уже распланировали его карьеру. Сам пацан тоже прекрасно знал об этом. Обычно таких «звездных детей» пристраивали сразу на должности повыше да потеплее. Но семья Костюченко решила пойти нестандартным путем, хотя Ян прекрасно понимал, почему, да и все понимали. Малолетке предстояло прослужить несколько месяцев, получить повышение, а потом всю оставшуюся жизнь рассказывать, как он осознанно начал путь «с самого дна» и никогда не пользовался связями. Так что пацана терпели, как плохую погоду, и старались лишний раз с ним не пересекаться. Не собирался делать этого и Ян. Ему достаточно было того, что вопит не задержанный, а сам Костюченко, значит, ничего особенного в допросной не происходит. У него были дела поважнее, чем роль няньки. Через сумрачный город он направился к знакомому зданию на окраине. У Яна не было уверенности, что Андрей сейчас там… Но других вариантов просто не осталось. Из квартиры по соседству с Яном он съехал практически сразу после отлета Александры. А куда направился — непонятно: когда эти двое стали жить вместе, свою квартиру Андрей то ли сдал, то ли продал, по старому адресу его уже не найти. Зато от собственной клиники он бы так просто не отказался, и Ян подозревал, что Андрей сейчас тоже сосредоточится на работе. Не прогадал. Секретарь, прекрасно знавшая Яна, сообщила, что директор ветеринарной клиники у себя. Вот только докладывать Андрею о прибытии гостя она не спешила, вместо этого она, нервно поглядывая на дверь кабинета, жестом подозвала Яна поближе и тихо сказала: — Вы ведь не по делу к нему? Не по работе? — Странный вопрос, — заметил Ян. — Но да, вполне логично предположить, что лично мне ветеринар не нужен. — Да нет, я не в том смысле, просто… У Андрея Викторовича не так уж много друзей, насколько я знаю, а вы тут уже бывали… И та история с покушением… Секретарь явно не привыкла к сплетням, и чувствовалось, что ей не по себе от такого неожиданного и непрошенного обсуждения начальника, однако и промолчать она не могла. Яну пришлось поторопить ее: — Есть причины для беспокойства? У него начались проблемы? — Нет, если так посмотреть, все хорошо… Клиника процветает, расширяться будем, и Андрей Викторович снова стал лично проводить операции, к нему уже очередь… — Тогда в чем дело? — А живет он когда? — вздохнула секретарь. — Он тут до моего прихода — и остается, когда я ухожу. Есть подозрение, что он и ночует здесь хотя бы иногда. Разве ж это нормально? Совсем недавно было не так… Мне кажется, у него что-то случилось, но с работой это точно не связано, иначе я бы знала. Вы не поэтому приехали? — Я все это учту, — кивнул ей Ян. — А теперь сообщите Андрею Викторовичу, что я к нему не по записи. Было подозрение, что Андрей вообще откажется с ним говорить, просто развернет еще на уровне секретаря и даже из кабинета не выглянет. Не самое адекватное поведение, но что ему терять? Однако Андрей оказался умнее, и в кабинет Яна все-таки пригласили. Хозяин клиники кивнул ему, но из-за стола не поднялся, продолжая заполнять какой-то бланк. Андрей выглядел собранным, невозмутимым, отдохнувшим даже, и мало кто догадался бы, что в его жизни что-то пошло не так. Да и Ян уверен не был: домыслы секретаря — сомнительный источник информации. И все же, когда Андрей оторвался от документов и посмотрел на гостя, было в его взгляде что-то тяжелое, не подходящее человеку, у которого в жизни все великолепно. — Нет, не звонит, — равнодушно произнес он, не дожидаясь вопроса. — И не пишет. Ты ведь за этим пришел? Ян кивнул: — А ты ей? — Нет и не собираюсь. Я ей все перед отлетом сказал. — Да уж сколько времени прошло… — Двенадцать дней. — Разве? Мне кажется, больше… — Двенадцать дней, — все так же спокойно повторил Андрей. — А сколько кажется — твое личное дело. — И что, вот это… всё? У вас… — Ты правда хочешь в это лезть? Говори, зачем пришел на самом деле. И для ясности — сразу исключим мое благополучие, которое тебя якобы дико беспокоило. Можешь даже пошутить про прыжки с крыши в любой удобной форме. Лезть в это Яну действительно не хотелось, а хотелось развернуться и уйти. Он терпеть не мог такие разговоры, они погружали его в роль старой сплетницы — и роль эта его вовсе не манила. Но сейчас отступать было нельзя. — Вся та история с крышей меня не касается, — отрезал Ян. — Это между вами с Сашей. Я хочу узнать, почему ты не поехал за ней. — Зачем тебе? — Потому что от наших брата и сестры я чаще всего слышу «Она позовет, если будет нужно». Александра действительно будет справляться сама до последнего. Но если она все-таки позовет… Это ведь ни к чему не приведет, не в этот раз. Я просто не смогу ей помочь. Тут даже не в расстоянии дело — хотя в нем тоже. У меня нет визы в Австралию, да и не дадут мне такую визу, сам понимаешь, почему. Что бы ни случилось с Сашей там, меня рядом не будет. И я надеялся, что ты полетишь за ней… или даже с ней. А ты до сих пор здесь. Вот я и спрашиваю, почему. Андрей не спешил с ответом. Он развернул кресло так, чтобы смотреть в окно — на мутный серый мир. Его нисколько не тревожило, что гость остался у него за спиной, он наверняка хотел этого. Ян даже начинал подозревать, что вот таким нехитрым способом его собеседник решил закончить неприятный разговор, когда ответ все-таки прозвучал. — Я просто устал, — тихо сказал Андрей. — Устал ее любить? — хмыкнул Ян. Вот только Андрей иронию проигнорировал, он обернулся к гостю и ответил вполне серьезно. — Да. Это оказалось сложнее, чем я предполагал. — Охренеть логика… И что теперь? — А что делают, когда устают? Отдыхают. — От человека? Андрей взгляд, направленный на него, без труда выдержал, глаза не отвел. Видимо, привык к Эйлеровским взглядам за время жизни с Александрой. — Да. Можно любить человека и уставать от него, и иногда отдыхать от него. Разве это настолько непонятно? Тут хотелось соврать — просто чтобы доказать свою правоту во всем. Но на ложь не было сил, да и Андрей наверняка знал о собеседнике достаточно. Ян ни на миг не забывал, каково впускать в свою жизнь человека, который вечером может заглянуть в гости — или оказаться в мексиканской тюрьме на двадцать лет. Причем с одинаковой вероятностью. — Допустим, понятно. И ты прав, лезть в это глубже мне не хочется, — сдался Ян. — Но ты имей в виду… Я ей на этот раз не помогу. У тебя шансов больше, я прекрасно знаю, какие у тебя связи. Просто подготовься к тому, что нужно будет сорваться, если все полетит черт знает куда — а каковы шансы, что оно не полетит? — То есть, снова перекраивать жизнь под нужды Александры? — Ну, или так, или продолжай пролеживать диван в своем кабинете и сверхурочно кастрировать котов. Это тоже важно. Андрей мог бы послать его хотя бы сейчас, а все равно не сорвался, предпочел промолчать. Ян подозревал, что это плохо: такая усталая злость могла тлеть куда дольше, чем бурная вспышка гнева. Но нужных слов тут все равно не осталось, дальше Андрею самому предстояло решить, как поступить. Яна ожидала все та же бумажная волокита, поглощающая медленно и неумолимо, как болото. Спешить к этому не было никакого смысла, так что он даже не пытался объехать нарастающие вечерние пробки и обратно к отделению добрался уже в ранней темноте. Никого это особо не волновало, поэтому Ян просто собирался вернуться в кабинет и убить еще несколько часов жизни на тексты, которые никто не будет читать, когда его окликнул дежурный. — Ян Михалыч, ты это… подожди, а? В том, что дежурный его позвал, не было ничего особенного — и по работе могла возникнуть необходимость, и попытка одолжить денег стала бы не таким уж невероятным вариантом. Куда больше Яна удивило то, как дежурный обратился к нему: как будто украдкой, напряженно оглядываясь по сторонам. Почти как секретарь Андрея, и это было даже забавно… Хотелось усмехнуться, но Ян подозревал, что его не так поймут, и просто подошел к окошку. — Подождал. Что нужно?