— Отправив единственного свидетеля в реанимацию? — Он не свидетель! — неожиданно высоко воскликнул Костюченко. — Он подозреваемый… он убийца! Он однозначно убийца, только полный идиот может повестись на его россказни! Немедленно прекрати под меня копать! — Но, если ты во всем прав, тебе бояться нечего, не так ли? — И что? Меня бесит, что ты в команде не умеешь играть! — Ты где слов-то таких набрался? — удивился Ян. — В перерывах между порно и комиксами? Мы не команда. Есть задача: разобраться, кто убил одного человека и ранил другого. — Да там и так все ясно! — Что тебе ясно? — Холмогорцев ее убил! — У него пуля в голове. В форточку залетела? — Наверняка это погибшая в него стреляла! — заявил Костюченко. — Он напал на нее, она испугалась, он же был очевидно больше и сильнее! Она достала пистолет… — Из какого места она достала пистолет? — Она могла запастись заранее, если он не первый раз ей угрожал! Она выстрелила, попала, но он не умер… Ему хватило сил, чтобы забрать пистолет и убить ее! Потом только он отключился… — И вот ты снова подгоняешь события под свою версию, — указал Ян. — Зачем ему стрелять в нее? Зачем ей запасаться пистолетом? Странные какие-то у нее припасы в твоем представлении… Соседи по дому говорят, что проблем с этими двумя не было. Обычная пара, никаких драк или шумных скандалов. Костюченко раздраженно закатил глаза: — Как будто соседи так уж хорошо их знали! А вот друзья утверждают, что они порой ссорились! Холмогорцев ревновал сожительницу к кому-то, хотя не говорил, что там за он… — Был какой-то конкретный персонаж? — насторожился Ян. — Кто именно? — Какая разница? — Что значит — какая разница? Ты понимаешь, что это тоже возможный подозреваемый? — Разве он виноват, что его кто-то там ревновал? Жила эта убитая с Холмогорцевым, а не с ним… Зачем ему убивать женщину, которая жила с другим? — Про «не доставайся же ты никому» никогда не слышал? Не было этой истории среди веселых картинок, которые тебе в детстве показывали? — Каких еще картинок… — растерялся Костюченко. Но тут же тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения, сжал кулаки. — Прекрати меня запутывать! Тебе вообще это никто не поручал… Поклянись мне, что не будешь больше в это лезть! — Иди лучше проспись. — Поклянись! Прямо сейчас! Их разговор все больше напоминал беседу взрослого и впавшего в истерику ребенка. Требование поклясться в чем бы то ни было стало последней каплей, Ян не собирался больше тратить на это время. Он направился к подъезду мимо Костюченко. На новичка он больше не обращал внимания, всем своим видом показывая, что разговор закончен. Однако Костюченко такой исход явно не устраивал. Он уже не пытался заговорить с Яном — он сразу напал. Даже если он был не совсем трезв, ударил он умело, и кто-то другой на месте следователя не уклонился бы. Да и Ян не брался сказать, каким чудом ему удалось вовремя уйти от удара. Видно, все, что произошло за последние годы, подарило больше опыта, чем он предполагал… Сейчас думать о собственных достижениях не было времени, Ян смотрел только на новичка, пытаясь понять, насколько тот вообще вменяем. — Ты что творишь? — Я тебя заставлю слушать! — отрезал Костюченко. — Надо было просто пообещать мне… — На крови поклясться, что ли? — Если не можешь все сделать цивилизованно, придется учить тебя по-другому! Ян не стал указывать, что любого рода клятвы — тоже не совсем цивилизованный подход. И так уже понятно, что новичка несет. Видимо, Костюченко и сам ошалел от собственной наглости, он бы не задумался о том, что творит, даже если бы еще был в состоянии трезво размышлять. Он просто бросался в атаку снова и снова, как озверевшая дворняга. Ян несколько раз уклонился, давая ему последние пять минут, чтобы прийти в себя. Он понимал, что нужно помнить про разницу в возрасте, карьеру, связи и еще что-то там… Однако беспокоиться обо всем этом просто не осталось сил. Последние дни выдались на удивление паршивыми — и во многом это было связано как раз с Костюченко. Ян слишком устал, чтобы нянчиться с ним. Поэтому, когда малолетка в очередной раз бросился на него, он ударил. Не в полную силу даже — но достаточно сильно, чтобы Костюченко полетел на землю, да еще и перевернулся в движении. Кому-то другому это запустило бы мозги, а с новичком не сработало. Костюченко, видно, решил, что успех Яна случаен. Кто моложе, тот и сильнее, разве нет? Поэтому новичок, кое-как поднявшись на ноги, снова напал. И снова получил. На этот раз Ян опрокинул его в клумбу — так, что лицо малолетки на пару секунд утонуло в смеси грязи и снега. Никакого торжества он не чувствовал, но и церемониться с новичком не собирался. В конце концов, кто-то должен был преподать ему урок… Дело затягивалось, Костюченко, уже заработавший подбитый глаз и пускающий алые пузыри нос, не отступал. В любой момент могли появиться соседи, и Яну пришлось ускорить события. Когда новичок в очередной раз оказался на земле, старший следователь просто надавил ногой ему на шею — достаточно осторожно, чтобы ничего не повредить, но и достаточно сильно, чтобы Костюченко в ужасе замер, явно опасаясь за свою жизнь. — Вот это место запомни, — велел Ян. — Научись себя вести, или будешь оказываться на нем снова и снова. — Ты пожалеешь об этом, — тихо сказал Костюченко, но из-за дрожащего голоса прозвучало это не грозно, а жалко. — Будут ли последствия, если ты побежишь матери под юбку? Может быть. Пожалею ли я? Ни шанса. Ян наконец отступил, возвращая малолетке свободу. Внушение подействовало: Костюченко больше не бросался на него. Потирая шею, он поковылял прочь со двора, то и дело оглядываясь, словно ожидая, что Ян бросится в погоню. Ян же не сомневался, что родня новичка об этом узнает — и попытается отомстить. Дальше все будет зависеть от их связей. Вот только… Ян чувствовал: он настолько устал и его настолько пугало затянувшееся молчание со стороны Александры, что на события завтрашнего дня ему было попросту плевать. Глава 11 Решения нужно было принимать быстро, у Александры не осталось времени размышлять, как такое могло произойти, возможно ли это — в центре большого города, в разгар дня! Теоретически салон поджечь не могли. Но первый этаж уже полыхал вовсю, и доказывать огню, что ему здесь не место, казалось самым бесперспективным из вариантов. — Наверх! — крикнула Александра. — Кто-нибудь еще на втором этаже есть? — Не знаю, — растерялась Харлоу. — Нет, не должно быть, еще слишком рано… — Тогда по коридору вперед и направо, быстро! Похоже, Харлоу была удивлена тем, что гостья, оказавшаяся в салоне впервые, не спрашивает у нее, где здесь что находится, а сама задает направление. А Александре и не нужны были вопросы, она знала планировку таких зданий — они все более-менее одинаковые, разница разве что в пристройках и интерьерах. Поэтому она была почти уверена: комната, на которую она указала, выведет их во внутренний дворик, там должны быть балконы, террасы, козырьки… Что-нибудь, что можно использовать для спуска. Если очень повезет, то и вовсе пожарная лестница. Дым оставался для них большей угрозой, чем огонь. Тяжелый, ядовито удушливый, странно сочетающий в себе серый, желтый и зеленый цвета, он стремительно расползался повсюду. Александра понятия не имела, что вот так полыхает в тату-салоне, но не сомневалась, что дышать этой дрянью точно не стоит. Если они потеряют сознание, огню останется лишь прикончить их… или гореть будут уже мертвые тела. И об этом тоже лучше не думать, совсем как о причинах пожара. Андрей двигался первым, проверяя путь. Он открыл нужную комнату, обернулся к своим спутницам, предупредил: — Есть! Я уже вижу какой-то навес, не уверен, что крепкий… — Для высоты второго этажа любого хватит, вперед! Мы сразу за тобой… Александра опасалась, что Андрей сейчас попытается сделать какую-нибудь героическую глупость. Например, начнет доказывать, что он не покинет двух женщин в пылающем здании, дамы должны идти вперед, он прикроет — что-нибудь такое. Но Андрей, к счастью, был слишком умен, чтобы изображать из себя отважного болванчика. Он понимал, что каждая секунда сейчас на счету, все вместе они в окно не вылезут, нужно двигаться по одному. Он даже хотел быть первым — чтобы проверить, выдержит ли навес, есть ли опасность внизу. Он двинулся вперед и скоро растворился в кольцах наползающего дыма. Александра тоже не собиралась задерживаться, она не сомневалась, что отстанет от Андрея меньше чем на минуту. Да так и было бы, если бы не подвела Харлоу. Большую часть их побега татуировщица перенесла неплохо. Она кашляла и, кажется, плакала, но она не отставала, подготовка у нее была неплохая. Однако здесь, когда спасение оказалось так близко, она все же споткнулась, упала, оказалась там, где дым страшнее и гуще. От ядовитой дряни Харлоу тут же закашлялась, испуганно шарахнулась в сторону, надеясь спастись, и оказалась еще дальше от выхода. Инстинкты требовали, чтобы Александра просто оставила ее здесь. Спасай себя — очень простая и неизменная суть инстинкта самосохранения. Однако Александра слишком хорошо понимала, что у нее так не получится. Она не бросила бы беспомощную женщину в огне при любом раскладе. А теперь она помнила, что пожар, скорее всего, начался из-за нее, никто не должен пострадать… Поэтому она вернулась за своей спутницей, теряя время и позволяя облакам дыма наслоиться друг на друга. Откуда-то снизу шел сильный жар, и Александра подозревала, что перекрытия в старом здании вполне могут оказаться деревянными. А если так, они обе, оставшись здесь чуть дольше, рискуют рухнуть в полыхающую яму, мало чем отличающуюся от жерла вулкана. Харлоу тоже понимала это — хотя бы отчасти. Но если Александру близкая опасность заставляла действовать четче и быстрее, то татуировщица все больше впадала в истерику. Александре пришлось рывком поднять ее на ноги и чуть ли не волоком тащить на себе к окну. Повезло ей хотя бы в том, что Андрей комнату покинул, за него беспокоиться не приходилось. А вот за себя — очень даже: она видела, что на полу перед нужным ей окном появляются странные пятна. Может, краска плавится, а может, дерево прогорает… Рисковать она не хотела. — Мы умрем! — всхлипнула Харлоу, наваливаясь на свою спутницу всем весом. — Мы обязательно умрем! — Обязательно, — мрачно подтвердила Александра. — Но, надеюсь, не сегодня. Она уже видела другое окно — закрытое, зато расположенное куда ближе к двери. Да и пол возле этого окна оставался целым, насколько она вообще могла рассмотреть сквозь завесу дыма. Так что выбора у них по-настоящему не было. Александра не сомневалась, что там обнаружится какой-нибудь подвох. Окно не зря оставалось закрытым, да еще и грязным каким-то. Стекло мутное, подоконник заставлен пепельницами. Она уже догадывалась, что это означает, но все равно попыталась открыть окно. Рама, конечно же, не поддалась. — Оно сломано! — подтвердила ее догадки Харлоу, оправившись от очередного приступа кашля. — Кажется, оно разваливалось, и босс велел его заколотить, чтобы не трогали… Это конец! — Не конец, просто откроем альтернативным способом. Александра терпеть не могла выбивать окна. Это только в фильмах такое получается легко, в одно движение. Настоящее оконное стекло не слишком похоже на сахарную голливудскую версию. Оно бьется тяжело и разлетается на крупные осколки, большая часть которых закрепляется в раме. Так что, если бы был другой путь, Александра предпочла бы этого не делать.