— Как ты можешь спрашивать об этом так спокойно? — поморщился Ян. — Что, не очевидно? Потому что нельзя убивать людей! — Нельзя убивать людей, если это мотив в себе. Но если это необходимо, можно. — Все равно нельзя! И с чего это Костюченко необходимо убить? — Он опасен, — пояснила Ева. — Для тебя, не для меня. — Он для Холмогорцева был опасен — и тут все уже покатилось черт знает куда… Нет в нем ничего опасного, просто избалованный сынок наглых родителей. — Ты заблуждаешься на его счет. Позволь мне помочь. — Ева, нет! — отрезал Ян. — Это не помощь, не для меня так точно. Я согласен с тобой в том, что таким, как Костюченко, не место в полиции… — Я сказала, что ему не место среди живых. — Подробности опустим! Из полиции я его уберу, а вот в роли живого пусть валит на все четыре стороны, мне уже все равно. — Как ты собираешься это сделать? — Найду того, кто стрелял в Холмогорцева. Пока от скандала Леонида Костюченко спасало лишь то, что якобы пострадал преступник. Именно это позволяло держаться за версию, что в Холмогорцева стреляла погибшая девушка, этот тип был неадекватен, он вполне мог отказаться от врача. Но если выяснится, что Максим изначально давал верные показания, указывал на убийцу, а его никто не послушал и драгоценное время было упущено, все предстанет в совершенно ином свете. Это понимал Костюченко — да и их общее начальство тоже. Во время выговора, связанного с избиением, Яну намекали, что, если он перестанет докапываться, последствий для него не будет. Он ничего не обещал и прекращать свое расследование не собирался. Он видел, что и начальство давит на него без настоящего гнева, скорее, в силу чьей-то просьбы. Ян ведь тоже не вчера родился — и не в самой обычной семье. Он не сомневался: если у него на руках будут все доказательства, его поддержат и на более высоком уровне. Правда, пока с доказательствами намечалась беда, однако он все еще был полон решимости искать их. Так что вариант с переездом Костюченко машиной, а тем более дважды, откладывался. Кто-то другой на месте Евы поддержал бы верное решение. Она же безразлично пожала плечами: — Старайся. Предупреди, когда понадобится мое вмешательство. При этом обиженную она не изображала, ее не задело то, что Ян отказался от помощи. Ева все равно осталась с ним до утра, и такое времяпровождение было куда приятней, чем попытки отговорить ее от убийств. Утром она даже соизволила предупредить, что вечером снова будет здесь, прежде чем отправилась по своим делам. Ян не спрашивал ее, куда она идет. Он не был уверен, что сможет спокойно жить с этим знанием, да и своих забот у него хватало. Сегодня ему предстояло встретиться с Еленой Антонец. Кирилл оказался прав, эта женщина действительно работала когда-то на Дану Каганову — под своим именем и легально. Лена занималась дизайном обложек и компьютерной версткой, ею все были довольны, и уволилась она лишь после того, как Дана загремела в психиатрическую лечебницу и издательство официально закрылось. Когда Каганова начала вести бизнес из больницы, Лена предпочла не возвращаться в ее команду, ей такие условия якобы не понравились. Но эта принципиальность не помешала ей устроиться в компанию Витько под чужим именем. Внешность она тоже заметно изменила, но Ян достаточно долго сравнивал фотографии, чтобы уже не сомневаться: это она. Лена снова работала с компьютерами, но занималась не дизайном, а программированием. И все ложные данные, на который ссылался Витько, были внедрены через внутреннюю сеть компании. Тогда казалось, что Арсения не могла такое провернуть: многие устройства даже не были подключены к интернету, а в здание журналистка не заходила! Но теперь Ян понимал, как она добилась нужного результата. Масштаб ее мошенничества оказался даже больше, чем он предполагал, честная журналистка мигом стала одной из тех, с кем боролась. И Ян очень надеялся, что хотя бы Лена сможет объяснить ему, почему. К его предложению встретиться она отнеслась так же настороженно, как Настя Курцева, и это давало повод задуматься. Но если Настя пригласила его к себе, то Лена настояла на встрече в городском парке. Погода это позволяла: день выдался сухой, то и дело проглядывало солнце. Для прогулок все равно было холодновато, но с неба не срывался мокрый липкий снег — и на том спасибо. Лена, утонувшая в пальто-«дутике» и широких брюках, казалась какой-то маленькой и болезненно худой. От кислотной краски в волосах она избавилась, вернув собственный русый цвет, да и краситься ярко перестала. Из-за этого Ян едва узнал ее — больше не по внешности, а по вцепившемуся в него колючему взгляду. Немногочисленные гуляющие были спокойны, и только Лена смотрела на всех загнанным зверем. Сначала она долго и придирчиво изучала его удостоверение и лишь после этого решилась заговорить: — Вроде, не подделка… — Да уж надеюсь, — усмехнулся Ян, убирая удостоверение в карман. — Почему вообще возникла такая мысль? О подделке. Оказалось, что Лена, совсем как Настя Курцева, верила, что за ней следят. Причем если Настя отличалась нервным характером, то Лена была куда более спокойной, циничной даже. Когда ей впервые показалось, что неподалеку постоянно мелькают какие-то странные люди, а в телефонной трубке при разговоре слышится техническое потрескивание, она убедила себя, что это просто разыгралась ее фантазия. Не может такого быть, кому она нужна? Но подозрительные моменты продолжали накапливаться. За ней ходили по пустым улицам, кто-то заглядывал в ее почтовый ящик. Однажды Лене даже показалось, что ее квартиру обыскали, но она ни за что не смогла бы доказать это полиции — ничего ведь не пропало, просто вещи оказались чуть сдвинуты. Ян по собственному опыту знал: если бы она заявилась с таким в отделение, ей просто сказали бы, что она сама все перепутала, и отправили домой. Напряжение накапливалось. Лена, работавшая на фрилансе, стала реже выходить из дома. Она не доверяла звонкам от незнакомцев, она даже в кафе теперь опасалась есть. На встречу с Яном она притащила из дома термос с горячим кофе и теперь грела об него руки. — Вы догадываетесь, с чем это может быть связано? — спросил Ян. — С Витько. Больше не с чем. Поэтому я и подумала, что вы от них, когда вы позвонили… — Но разоблачение Вадима Витько произошло три года назад. Почему вас начали преследовать сейчас? — А почему вы позвонили сейчас? — парировала Лена. — Явно же что-то случилось… Я не знаю, что именно, но у меня просто нет вариантов. Тот скандал с Витько — единственный случай, когда я связалась с откровенным криминалом. — Неужели? Вы хотите сказать, что не были информатором Курцевой по делу Даны Кагановой? — Была. Но при чем тут криминал? В случае с Данкой я была права. О том, что Дана мошенничает, Лена знала уже давно. Дизайнер относилась к этому спокойно: не было у нее никаких особых моральных принципов, заставлявших бороться за справедливость, да и свою долю от добытых через обман денег она получала. Если бы все шло как раньше, Лена не стала бы дергаться. Но в какой-то момент Дана обнаглела. Она оставалась непойманной много лет и решила, что настало время повысить ставки. Она набрала денег в долг, перевела гранты на личные счета, не собиралась выполнять заказы. Она была должна чуть ли не половине литературного мира столицы, но от всех пока отделывалась обещаниями. Если на нее пытались давить, она рыдала, ссылалась на все болезни, какие только подсказал интернет, или шла в атаку и обвиняла своих кредиторов в черствости, вредящей искусству. Некоторое время это работало, и Дана вообще не видела проблемы, а вот ее команда начинала нервничать. — У нее тогда еще и любовь случилась, — криво усмехнулась Лена. — Со студентом каким-то, юным пиитом в потертом берете… Пиит, кстати, был не дурак, болтал о высших материях, а деньги с Данки сдирал знатно. В какой-то момент стало ясно: она потратила так много, что уже не вывернется, как раньше, даже частичным выполнением заказов. Бесславный финал издательства стал просто вопросом времени, и Лена решила сработать на опережение. Она сама связалась с Арсенией Курцевой и предложила той историю. — Вы попросили у нее денег за свои материалы? — уточнил Ян. — Попросила, ага… Только денег у нее не было. Она сама жила нормально, но из своих мне бы не дала, да и редакция на такое не согласилась бы… Думаю, она у редакции даже не запрашивала. Она с самого начала смотрела на меня как на грязь — и потому что я предавала Данку, и потому что давно знала о мошенничестве, но молчала, пока меня все устраивало. Короче, чистюля была еще та, что вы! Но в итоге мы с ней договорились. — На чем сошлись? — Я сливала ей все данные, необходимые для расследования, а она гарантировала, что дело будет анонимным и все будет выставлено так, будто я не при делах. Я уходила из этого бардака без денег, но свободной. Меня вполне устраивал такой вариант. После того, как журналистское расследование завершилось, Лена и Арсения долгое время не общались. Они были неприятны друг другу, да и общих тем не осталось, каждая из девушек пошла своей дорогой. И тем больше было удивление Лены, когда журналистка связалась с ней снова — и предложила работу. — Когда она впервые сказала мне об этом, я решила, что она пытается меня подставить, — рассмеялась Лена, нервно сжимая термос. — Вроде как отомстить за то, что я сделала с Даной, не нарушая при этом наш уговор. Я бы пострадала, просто не за то преступление. Но какая разница, если я в ее мире была плохой и достойной наказания? — Что именно она предложила? Подделать документы? — Именно так — и запустить их в чужую компьютерную систему. К тому моменту Лена перестала работать дизайнером, убедившись, что за создание программ, особенно вредоносных, платят куда больше, чем за красивые картинки. Выяснить это было несложно. И все равно она не поверила, что Арсения действительно пришла к ней по делу, потому что она хорошо помнила, какой журналистка была раньше. Арсения не притворялась, она действительно четко делила все на белое и черное. Поэтому Лена отказалась, однако журналистка не оставляла ее в покое. Она настаивала на том, что никакого обмана нет, задание настоящее. После нескольких встреч и многочасовых переговоров Лена решила рискнуть. — Почему? — удивился Ян. — Тюрьма больше не пугала? — Я поверила ей. Это, пожалуй, было главной причиной… Мы ведь не по телефону болтали, лично встречались — и при первом расследовании, и при втором. Она очень изменилась… Ожесточилась, что ли. Ей реально было теперь плевать, кто виноват, кто — нет. У нее была своя цель. — Ты знала, что там за цель? — Нет, да и не хотела знать. Я видела, что она ничего мне не скажет. Для нее это было дико важно… Она стала другой во всем: в поведении, во внешности даже, ухоженная такая ко мне пришла… Короче, чем дольше шли наши переговоры, тем четче я понимала, что она больше не та девочка в белом пальто, которая избавилась от Данки. — И что? Ты согласилась на зло ради зла? Лена даже не заметила, что он перешел на «ты». Она все еще шла рядом с ним, но мыслями явно была не здесь, а в тех днях, оставшихся очень далеко. Она теперь казалась даже бледнее, чем в момент встречи — или это грязный снег оттенял ее кожу светло-серым? Яну не нравилось ее состояние, он предпочел бы отвести ее в кафе, туда, где теплее и есть свежий кофе, а не эта ее байда в термосе. Но Лена была слишком напугана, любое предложение с его стороны она восприняла бы как заманивание в ловушку. — Я согласилась на бабло ради бабла, — фыркнула Лена. — Работа была опасная и противозаконная, но и вознаграждение ого-го какое! Няша в белом пальто сразу предложила очень большие деньги. — Откуда они у нее? В прошлый раз ведь не было. — Ну, или в прошлый раз она не потрудилась поискать, или у нее сменился спонсор. Я и так неплохо зарабатывала, но сумма, которую она предложила, поразила даже меня. Лена засомневалась, есть у Арсении такие деньги — или это просто блеф. Однако журналистка перевела половину гонорара авансом по первому требованию. Это окончательно убедило Лену: ради ее поимки никто бы столько средств задействовать не стал, все по-настоящему. Арсения не только заплатила ей, она обеспечила ее новыми документами и таким звездным резюме, с которым ее без сомнений приняли в фармацевтическую компанию. Поэтому теперь Лена и изучала удостоверение Яна так долго — помнила, как легко когда-то подготовили фальшивку для нее самой. Ян не стал указывать, что вот так, на глаз, она все равно не определила бы подделку, в этом больше не было смысла. Несколько месяцев Лена работала честно, просто для отвода глаз. Она успешно выдержала испытательный срок, к ней перестали присматриваться. Тогда Арсения и передала ей главное поручение. Никакого сочувствия к компании, в которой она уже стала своей, Лена не испытывала. Она беспокоилась лишь о том, чтобы ее не поймали. Но все получилось идеально: измененные ею результаты выглядели убедительно, на суде им все поверили. Лену уволили вместе со всей командой, связанной с испытаниями. Арсения выплатила ей гонорар. Больше они не общались. — О том, что она пропала, ты знала? — спросил Ян. — Я узнала не сразу, где-то через полгода… Я такими новостями не интересуюсь, мне сказал один из знакомых — еще с той поры, когда я на Данку работала… Мне было все равно. Это не так уж удивительно, если знать, с какими деньгами она связалась. — Кстати, об этом… Ты хотя бы догадываешься, кто был ее спонсором? — Ну как… Разве вывод не логичен? Тот, кому это было выгодно. Об этом Ян давно уже думал. Компанию Витько сразу же перехватила китайская корпорация, которая добивалась этой сделки очень давно. Но пока он не мог понять, как с китайцами связана Арсения. Если бы Лена видела ее спонсора, стало бы проще.