— Я попросила, только если у тебя нет дел поважнее. — У меня их нет. Это было ложью — но не раздраженной ложью, а той, которую выдают близким, чтобы они не слишком беспокоились. В том, что у Яна какие-то неприятности, Александра уже не сомневалась. Но они оба понимали, что сорваться, приехать и помочь ей будет не так просто… Если она решит остаться в Австралии, к такому придется привыкать. К роли тетушки, которая иногда наведывается в гости, а потом забывается еще на несколько месяцев. Утром новые звонки и приглашения на встречи заставили забыть сразу два неприятных разговора — с Эйденом и Яном. Жизнь закружила еще на несколько дней, а потом снова замерла перед рокотом надвигающейся грозы. Метеорологи говорили, что грозовой фронт сдвинулся в сторону из-за каких-то там особых ветров. Александра не вдавалась в подробности, она думала о другом: перед сильным ливнем жизнь замирала даже в больших городах. Не полностью, однако ритм ощутимо замедлялся. Туристы предпочитали собираться в торговых центрах, которые оказались ожидаемо переполнены. Владельцы кафе и мелких магазинчиков спешно перевязывали веревками все, что мог утащить крепчающий ветер. Ну а Александра снова направилась к дому, который принадлежал ей. Когда на землю рухнула водяная стена, она даже не замедлилась. От наступившей темноты и шума дождя почему-то стало легче — как будто природа давала ей шанс проскользнуть в прошлое незамеченной. Александра надеялась, что этого будет достаточно. Однако решимость продержалась ровно до того момента, как заглох двигатель. Потом Александра снова оказалась в уже знакомой ситуации: в салоне автомобиля на обочине, без той энергии, которая нужна для выхода и правильных действий. Она даже думала, что все снова пойдет по старому кругу, когда в окно неожиданно постучали. Ей казалось, что она одна на улице: ливень поглощал все и всех, скудного света фонарей отчаянно не хватало, чтобы разглядеть даже близких прохожих. Но откуда здесь прохожие в такой час, при такой погоде? Так что Александра ни на миг не усомнилась, что она одна, а потом был стук и был темный силуэт за залитым водой стеклом. Прежде чем отреагировать, она бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида, чтобы оценить реакцию Гайи. Если бы к ним подобрался кто-то опасный, пес должен был зарычать… Динго действительно насторожился, приподнял уши, но рычать он не собирался. Наоборот, рыжий хвост несколько раз дернулся, намекая, что Гайе интересен неожиданно вынырнувший из грозы незнакомец. Поэтому Александра все-таки опустила оконное стекло, хотела спросить, чем может быть полезна — и не смогла. Потому что даже через дождь и темноту она без труда узнала человека, которого тут быть никак не могло. — Ты? — только и смогла произнести она. Одинокое слово утонуло в шуме воды, но он все равно услышал — или догадался, о чем она могла спросить. — Я, — кивнул он. — Как видишь. Думаю, нам пора поговорить. Глава 3 В квартиру, где обнаружили мертвую девушку и задержали Максима Холмогорцева, так никто и не вернулся. Эксперты давно закончили там работу, родственникам разрешили убрать внутри, однако никто этого делать не спешил. Когда Ян пришел по нужному адресу, на двери все еще стояла печать. — Тебе ведь нельзя сюда приходить? — полюбопытствовал Кирилл, выглядывая из-за плеча дяди. — Нет, это тебе нельзя сюда приходить, — указал Ян. — Мне просто нежелательно. Это по-прежнему не было делом Яна, никто не собирался поручать ему расследование. Но сам он отстраниться от произошедшего уже не мог. Во-первых, он прекрасно понимал, что все сейчас сосредоточатся на случившемся с Холмогорцевым в участке — и возможном скандале. Желающих узнать, что же произошло в этой квартире, станет на порядок меньше. Во-вторых, Яну было просто жалко парня, с которым сначала случилось непонятно что, а потом ему еще и не повезло попасть в зону бурной деятельности Леонида Костюченко. Но даже так Ян не собирался звать с собой племянника. Кирилл позвонил ему сам — видимо, что-то выяснил через отца, такие слухи распространяются быстро. Он изъявил желание помочь, и Ян не стал отказываться. На полноценную помощь по делу Холмогорцева он не рассчитывал, Кирилл нужен был ему для другого задания. Что же до этой квартиры… Пусть посмотрит и подумает. Чувствовалось, что Кирилл не определился с собственным будущим, пока пошел учиться на программиста, однако расследование преступлений все еще рассматривал как вполне рабочий вариант. На лестничной клетке они не задержались, смысла не было — здесь уже не раз все вымыли. Ян забрал ключи из вещей Холмогорцева, и это, конечно, стало нарушением, которое пока некому разоблачить — даже по самым благоприятным прогнозам врачей у парня не было шансов в ближайшие дни выйти из комы. А даже когда выйдет… Кто тут угадает, что вообще останется от него прежнего? Квартира, в которой жили Максим и Элла, оказалась старой однушкой, которую переделали в студию — снесли несколько стен, получили побольше пространства. От двери и правда можно было увидеть почти всю комнату, не удивительно, что дежурные сразу заметили окровавленную девушку на диване. — Так с чего все началось? — тихо спросил Кирилл. Пока они сюда ехали, он старательно изображал уверенный цинизм человека, который на месте преступления сохранит ледяное спокойствие и будет готов помогать. Но когда они добрались до квартиры и он увидел пятна крови, так и не отмытые с пола и теперь шелушившиеся хлопьями, энтузиазма у него заметно поубавилось. — С того, что эти двое не пришли в гости, — отозвался Ян, разглядывая квартиру. — Они были приглашены к его родителям и не появились, на звонки не отвечали. Отец позвонил в полицию, но там, понятное дело, отнеслись к этому не слишком серьезно. Молодая пара, никаких оснований для подозрений нет, соседи по месту жительства не жаловались… Ну, сам понимаешь. — Понимаю. А чего родители проверять не поехали? — Тоже не боялись по-настоящему… Есть предположение, что они теперь себе этого не простят, но дело уже не наше. Когда связи с Максимом и Эллой не случилось и на следующий день, мать через каких-то знакомых все-таки достучалась до полиции. Хотя, честно тебе скажу, дежурных сюда послали в качестве большого одолжения. Они не ожидали, что увидят тут такое… Я бы тоже не ожидал. На звонок дверь открыл лично Максим — и вроде как это доказывало, что родители беспокоились напрасно, молодые просто загуляли и не захотели идти на унылые старческие посиделки. Вот только выглядел парень странно: с уже затекшим глазом, с засохшей кровью и тем, что показалось дежурным порезом, на носу. Максим отвечал на вопросы растерянно, он будто и не понимал, где находится и с кем говорит. А главное, он не мог объяснить, почему его девушка, которую дежурные прекрасно видели из прихожей, ни на что не реагирует. Максим повторял, что она просто спит. Дежурные, подойдя поближе, обнаружили, что она уже много часов как мертва. Максима задержали, и версия, на которой позже настаивал Костюченко, казалась единственно верной и очень простой. Якобы молодые люди поссорились, и Элла напала на сожителя первой — ударила его чем-то тяжелым по лицу. Максима это разозлило, но удар получился сильным, и устроить полноценную драку парень не смог или не захотел. Он достал откуда-то пистолет и застрелил Эллу, ну а после потерял сознание из-за собственного ранения. Придя в себя, Максим в полной мере осознал, что сделал. Он поспешно избавился и от орудия убийства, и от того предмета, которым его якобы ударила Элла — он понимал, что версия с самообороной не сработает, и хотел запутать следствие. Без улик его игра в помешательство попросту смотрелась убедительней. Эксперты установили, что обыска в квартире не было, ценные вещи остались на своих местах. Следы постороннего присутствия походили скорее на дружеские посиделки, чем на взлом. Все указывало на то, что кроме Максима и Эллы в квартире никого не было, и это делало слова Максима о выстреле в лицо совсем уж безумными… Но только на первый взгляд. — Одному мне кажется, что из этой истории во все стороны белые нитки торчат? — спросил Кирилл, когда Ян пересказал ему все, что известно полиции. — Не одному. Но Костюченко, похоже, решил, что это декоративная вышивка, к которой нет смысла присматриваться. Версия была цельной, только если принять ее в таком виде и не задавать неудобных вопросов. Иначе она рассыпалась слишком легко и быстро. Начать хотя бы с орудия убийства… Куда оно делось? И откуда взялось? Официально Холмогорцев никогда оружие не покупал. Второй проблемой становился мотив. Костюченко использовал столь удобную любовь и ревность, потому что для такого нет стандарта и меры. На самом же деле все знакомые пары, с которыми успел связаться Ян, утверждали, что никаких проблем у Максима и Эллы не было. Эти двое были спокойными, в меру обеспеченными, умными. Они не пили и не принимали наркотики — ничего запрещенного в их доме не обнаружили. Так с чего бы миниатюрной девушке начинать драку? А Максиму, адекватному, рассудительному парню, вдруг стрелять в нее без предупреждения? Ян теперь рассматривал фотографии пары — их тут хватало, похоже, они купили «полароид» и пока не устали от этой игрушки. Все указывало на то, что Максим и Элла много времени проводили вместе, путешествовали, им было хорошо вдвоем. Не та пара, которой легко можно приписать откровенно маргинальное поведение. Кирилл, похоже, думал о том же, он не выдержал: — Слушай, этот ваш Костюченко реально настолько тупой? Как можно такое не заметить? — Он не тупой, если объективно. Он просто самоуверенный и неопытный. Его здорово сбило с толку то, что Максим постоянно говорил о выстреле в голову, но при этом оставался на ногах и в сознании. Костюченко воспринял это как издевательство со стороны подозреваемого. — Но ты же сразу понял… — Не сразу, — возразил Ян. — Когда я издалека на этого Холмогорцева взглянул, мне тоже показалось, что у него ссадина на носу. Пулевое я распознал только вблизи. — Ладно ты… А врачи почему не увидели? — А врачи его толком не рассматривали. Так, глянул дежурный фельдшер один раз спросонья, помазал перекисью, ну а потом Костюченко никого не вызывал. Ему казалось, что все под контролем. — Косяк? — Однозначно косяк. Если бы у Холмогорцева действительно был просто фингал под глазом, это ничего бы не значило. Но с учетом последующих событий, всем боком выйдет. — Как он вообще жив остался? — удивился Кирилл, разглядывая снимок смеющегося Максима Холмогорцева, еще не догадывавшегося, какая судьба ждет его совсем скоро. — Бывает и так. Пуля застряла внутри, расколола череп, мозг в итоге был поврежден и пулей, и осколками. Насколько я знаю, Холмогорцеву пришлось удалить глаз и часть мозговых тканей. К чему это приведет — можно будет определить, лишь когда он проснется. — Да уж… А я думал, мне по жизни не везет! Теперь Ян без труда представлял другую картину, значительно отличавшуюся от версии, с которой работал Костюченко. Кто-то действительно пришел к этой квартире в тот вечер — то ли убивать, то ли ограбление пошло не по плану… В любом случае, на Максима напали сразу же, одного выстрела хватило, чтобы он потерял сознание. Он был неплохо подготовленным парнем и при любом другом раскладе попытался бы сопротивляться, однако следов сопротивления не было на руках ни у него, ни у Эллы. Элла же до последнего оставалась на диване, попасть в нее со стороны двери не составило большого труда. В девушку выстрелили дважды: в лицо и грудь, обе раны были смертельными, умерла она быстро. Нападавшие ушли, уверенные, что живых в квартире не осталось… Ну а Максим пришел в себя. Соображать нормально он уже не мог, хотя был еще не так плох, как на допросе. Скорее всего, он запер дверь, увидел, что Элла неподвижно лежит на диване в темноте, и решил ее не будить. Медики, с которыми говорил Ян, пояснили, что травма мозга развивалась постепенно — по мере того, как Максим двигался. Если бы ему помогли сразу же, у него еще остался бы шанс вернуться к нормальной жизни… Но приехали не готовые помочь ему люди, а дежурные. И они тоже не желали Максиму зла, просто им ситуация показалась однозначной. Парня, которому и двигаться-то было нельзя, скрутили, потащили к машине… И в какой-то момент та самая надежда на полное выздоровление оборвалась. Чудом можно было считать уже то, что он вообще остался в живых. Однако вспомнить, что именно произошло, он больше не мог. Максим не притворялся на допросах, он и правда стремительно забывал свою жизнь. Если утром он еще знал, кто такая Элла, то потом она исчезла из его мира — живая или мертвая. То, что было его трагедией, бесило Костюченко — как обычное издевательство. Неопытный молодой сотрудник попал в уникальную ситуацию, позвать на помощь не позволила гордость, и случилось то, что случилось… Но разбираться с этим предстояло не Яну. Он хотел понять, зачем кому-то понадобилось убивать самую обычную влюбленную пару. — Может, это с работой связано? — допытывался Кирилл, уже немного освоившийся в окровавленной квартире. — Этот тип вроде в банке работал… Может, он кому кредит не дал? Или дом отобрал? — Меньше американских боевиков смотри, — посоветовал Ян. — Холмогорцев был мелким банковским клерком, он вообще ничего не решал, просто документы заполнял. Девушка работала в детском саду. — А это… извечный мотив — страсть? Были у них бывшие, которые могли такое учинить? — Сам-то как думаешь? Очень вряд ли, но буду проверять. Плюс мне эти его слова про отца покоя не дают… Тоже есть с чем повозиться. Это Кириллу Ян спокойно сказал, что родители не поехали сюда вечером, потому что не испугались. Ему не хотелось, чтобы племянник решил играть в детектива на двух фронтах. Самому же Яну версия казалась не слишком убедительной. Если они действительно боялись, разве сложно было приехать? Не так уж далеко. Да и потом, до того, как травма усугубилась, Максим не раз сказал, что в него стрелял отец… Не только отец, но и отец тоже. Холмогорцев был не в том состоянии, чтобы что-то выдумать или свести счеты. Он был способен лишь на простейшую правду, ее и выдал. Закончив осмотр, Ян покинул квартиру, запер дверь. Никто из соседей так и не появился. Да и выстрелов они не слышали — одна из квартир на лестничной клетке пустовала, в другой молодой хозяин частенько не ночевал, ниже и выше жили пенсионеры. И все равно странно… Вот с этим «странно» и нужно было работать сразу, а не Холмогорцева добивать, но что теперь можно исправить? — Пойдем, — позвал Ян. — Я же с тобой изначально об Александре хотел поговорить, а не об этом всем. Как и следовало ожидать, Кирилл тут же помрачнел. Ему и Асе отъезд Александры тоже дался тяжело. Со всем юношеским максимализмом они искали причину в себе, даже если умом понимали, что они-то как раз ни на что не влияли. Они любили тетку — и не понимали ее. Похоже, Кирилл до сих пор не решил, как относиться к случившемуся. Чтобы он не вздумал заиграться в обиду, Ян добавил: — Ей нужна помощь. Твоя в том числе. — Она что, уже и в Австралии умудрилась влезть в неприятности? — удивился племянник.