– А что же вы делаете? – заинтересовался сыщик. – О, у нас целая сеть! – поведала она, выпрямившись. Глаза ее загорелись, и казалось, она враз скинула с плеч добрый десяток лет. – Скорее, целая паутина, – посмеиваясь, пробормотал Алексей в сторону. – Одно из преимуществ моего возраста в том, что мне с каждым годом все больше и больше плевать на мнение остальных, дорогой зять, – Фаина с иронией посмотрела на Алексея. – В общем, мы помогаем нуждающимся. Можем в детский дом с помощью нагрянуть или там кого сосватать… – Помощь у вас обычно очень своеобразная, – уже в голос рассмеялся Алексей. – Помнится, однажды во время театральной премьеры вы на сцену залезли. Всей своей шайкой! Прошу прощения, всей сетью, – поправился он под грозным взглядом тещи. – С плакатами и речью – все как полагается! У театра появился новый руководитель, который никому не нравился, и вы, так сказать, выразили мнение сотрудников… Или вот совсем недавно устроили голодную забастовку в супермаркете, когда цены повысили. Два дня там сидели. А после целую неделю сметали все съестное на своем пути… – Все так. – Мадам Бриль довольно улыбнулась. Ей явно нравилось говорить о клубе. – Да-да, – подтвердила Елена и надела очки. – А еще они танцуют до утра и поют в караоке… В общем, премилый образ жизни для солидного доктора наук на пенсии! – Она снова неодобрительно покачала головой и скрестила руки на груди. – Ой, и чем же это тебе не нравится мой образ жизни? – проговорила Фаина и опасно сверкнула прищуренными глазами. Разговор грозил приобрести более эмоциональную окраску. Летчик, почуяв, откуда дует ветер, перебил их. – Знаете, вот однажды в Африке… – воодушевленно начал он. – Эх, мне бы такую жизнь! – вздохнул сыщик. – А то днюю и ночую в конторе, все мимо меня проходит… Мадам Бриль вдруг внимательно уставилась на одну из старых картин на ближайшей стене. Гойя, «Портрет герцогини Альба», – автоматически отметила Мари. – Так вот, в Африке… – продолжил летчик. – Мы стояли в лагере, готовясь отправиться на сафари, и вдруг я лопатками почувствовал леденящий страх! Ну, знаете, как белка перед грозой чувствует приближение непогоды?.. Представьте себе, я оборачиваюсь и вижу, что носорог… Мадам Бриль невпопад закивала и перевела взгляд на картину Мане. – Вы меня не слушаете, Фаина? – спросил Симон и обиженно нахмурился. – Что вы, голубчик, конечно, слушаю! У меня просто слегка кружится голова… – От зарождающейся любви? – с надеждой спросил летчик. – От низкого гемоглобина… – рассеянно пробормотала она. Симон снова насупился, скрестил руки перед грудью. – Ах, и от вас, конечно! – быстро исправилась мадам Бриль, отвела взгляд от картин и посмотрела летчику в глаза. – Простите, дорогой мой, я просто устала. Продолжайте, прошу вас! Мне так интересно слушать про ваших львов! Тут подошел Ван Фу и поставил на стол несколько подносов с искрящимися бокалами шампанского и устрицами. – Мелисса, Рон, это для вас. А это вам, мадам Бриль. – Китаец торжественно поставил перед Фаиной украшенное блестящими сочными ломтиками лимона блюдо устриц на льду. – Вы не заказывали, это подарок от гостиницы. – Он сощурил темные глаза, улыбнулся, отчего его круглое лицо сморщилось, как спелое яблоко, и кивнул в сторону управляющего. Тот смущенно повел шеей. – О, как это любезно со стороны Йозефа! – восхитилась Фаина. – Устрицы и шампанское – как романтично! – Я и сам в состоянии купить нам устрицы! Зачем нам чьи-то подачки? – недовольно проворчал летчик. Мари перевела взгляд на Мелиссу. Та молча пила шампанское и не отрывала взгляда от двери. – Демоническая женщина, – прошептал Женька, заметив, на кого смотрит Мари, и передернул плечами. – Есть в ней какой-то надрыв… Муж Мелиссы меланхолично посасывал устрицы. Мадам Бриль тоже потянулась к своему подносу. – Ну же, не дуйтесь! – обратилась она к летчику. – Это такой красивый жест! Настоящее гостеприимство. Устрицы здесь, в горах – вот уж чего не ожидала, так не ожидала… Прекрасное обслуживание… – Она ухватила с подноса устрицу. – Это, конечно же, французские? – Во Франции устрицы уже давно не французские, а японские, – пробурчал летчик. – Французские – плоские, но они почти все уже давно вымерли… – Ах, право, что за нелепицы вы рассказываете! Фаина взяла маленькую вилочку и аккуратно отделила мякоть от стенки раковины. Летчик протянул ей винный соус. – Нет-нет, я предпочитаю есть их au naturel29! Мадам Бриль в предвкушении поднесла устрицу к губам и глубоко вдохнула. – О, этот свежий аромат моря… – Вдруг она скривилась, зажала нос двумя пальцами и бросила устрицу обратно на блюдо. – Фу! Что за гадость! По-моему, эти устрицы сегодня не в духе! Как вы это едите? – воскликнула она, смотря, как Рон ест свои устрицы. Тот удивленно посмотрел на свое блюдо. К столу уже спешил управляющий и сердито выговаривал семенящему рядом китайцу: – Дорогой Ван Фу, ну как можно! Вы же перепутали подносы! Ван Фу с гордым выражением лица возразил: – Я ничего и никогда не путаю. – Что значит «перепутали подносы»? – Мелисса окинула управляющего уничтожающим взглядом и изогнула бровь. – Значит это мне вы должны были принести несвежие устрицы?.. – Господь с вами, нет же! – Управляющий на долю секунды замешкался. – Просто Ван Фу… А впрочем, может, это и не он… – Йозеф понизил голос до таинственного шепота. – У нас тут, знаете ли, странное происходит в последнее время. Призрак, видите ли… – Он поднял вверх красный указательный палец. Мадам Бриль выпрямилась, отчего серьги в ее ушах яростно забренчали, и с любопытством воззрилась на управляющего: – Так-так-так… Присаживайтесь-ка сюда! – Она указала на место рядом с собой. – Вы должны рассказать мне все! Летчик грозно нахмурился, но Йозеф покачал головой: – Простите, дорогая Фаина, чуть позже: мне еще нужно перетереть посуду. Внезапно потянуло сквозняком, и двери холла отворились. Мелисса приподнялась, но через пару мгновений вновь опустилась в кресло и разочарованно вздохнула. В залу быстрым шагом вошел мужчина в лыжном костюме. Он коротко кивнул окружающим и, не останавливаясь, поднялся по лестнице наверх. Мари проводила его взглядом. – Леонид, наш спортсмен, – услышала она голос летчика. – Тоже мне, покоритель вершин… Что за наглость, пройти мимо и даже как следует не поздороваться! – Мелисса скорчила недовольную мину. – Рон, шампанское не такое, как мне хотелось! Закажи нам другую бутылку! Рон покорно побрел к стойке управляющего. Дверь отворилась снова, и в дверях наконец показался тот, кого ждала Мелисса. Силуэт его на мгновение застыл тенью на фоне темного прямоугольника дверного проема. Тень двинулась вперед, и светильники выхватили из мрака высокого молодого мужчину в накинутом на плечи меховом полушубке. – Ну, и куда я попал? Надеюсь, здесь есть вино, женщины и карты? – рассмеялся он. У него была смуглая кожа, черные волосы и темные быстрые глаза, как у дрозда. Голос его был мягкий, густой, словно прогретый тысячей солнц и ленивых пляжей, но неуловимо неприятный. Будто красивую мелодию играли на одну ноту выше, подумала Мари. – Эй, лакей! Прими одежду… – мужчина скинул на пол шубу и стащил с ног мокрые сапоги. – Что за обслуживание! К гостю уже направлялся Ван Фу, неспешно преодолевая пространство залы. – Черт знает что, а не дорога! – гость обвел глазами залу и присвистнул. – Ну, скажем так, недурно. Есть с чем работать. А где же салюты и фейерверки в мою честь? Мелисса бросилась к кузену, но тут же остановилась и, взяв себя в руки, уже медленнее приблизилась к нему. Глаза ее сияли. – Феликс, наконец-то! – Она порывисто обняла мужчину. – Здравствуй-здравствуй… Признавайся, уже все глаза высмотрела, меня ожидая? – засмеялся тот. – Черт бы побрал эти ваши горы и зиму, чуть машину не угробил! Тот, кто здесь строил гостиницу, был явно не в своем уме… Ван Фу предложил гостю тапочки. Тот отмахнулся и натянул на ноги теплые шерстяные носки с узорами. – Никогда не ношу обувь дома, это ограничивает мою свободу… Мелисса, сияя, подхватила кузена под руку и потянула его вглубь залы. – Ну-ну, убавь прыть, сестрица! – Феликс развернулся к гостям. – Сначала дела. Показывай мне, где тут новые почитатели моей персоны и спонсоры моего таланта! Я страдаю без публики… Феликс приблизился к гостям и присел на край длинного стола. Он подхватил с подноса устрицу и сделал большой глоток прямо из горлышка бутылки с шампанским. Гости молча взирали на пришедшего. Елена покраснела от возмущения, приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но сдержалась, поджала губы и скрестила руки на груди.