— Конечно, — покраснела Эванджелин, затем изогнула бровь правильной формы. — Это удивительно. Мой отец прочистил горло. — Уитни, познакомь меня со своей прекрасной подругой. — Папа, это Эванджелин Уокер. Эванджелин, это мой отец, мистер… — Уитни, боже мой, ты можешь в это поверить? Ты когда-нибудь видела такой впечатляющий гала-вечер? — голос Моники прорвался сквозь все представления, когда она схватила меня за руку и потащила прочь от Эфраима. — Мы справились. Я бросила взгляд молчаливого извинения на отца, который уже вовсю знакомился с бывшей девушкой Эфраима. В глазах Эфраима плясал плохо скрываемый смех. Я проглотила свой дискомфорт и позволила Монике, одетой в черное платье в стиле свободных девушек 20-х годов и атласные перчатки длиной до локтя, подтащить меня к одной из башен с шампанским, где она взяла два хрустальных бокала и протянула один мне. — Только представь, сколько денег будет собрано. Столько детей будут благословлены смертью твоего дедушки. Это так поэтично, ты не находишь? Я почти задохнулась от глотка шампанского. Я бы так не сказала, но, как ни странно, она была права. — Спасибо за все твои усилия, Моника. Наследие Алистера Дарлинга, безусловно, будет жить благодаря художникам, финансируемым сегодня. В ее глазах промелькнули эмоции, которые я не смога разобрать. — Наше наследие — это действительно все, что у нас есть в конечном итоге, не так ли? — Уит, это шампанское просто не может не понравиться, — взволнованный голос Ислы заставил меня повернуться. Она сияла в зеленом вечернем платье, ее длинные светлые волосы были закручены в локоны, перекинутые через плечо. — Ну, так и должно быть, раз уж твой брат его предоставил. Она усмехнулась. — Он хотел присутствовать. Но не смог отложить свою поездку в Италию. — Ты не можешь его винить, — сказала Моника. — На его плечах лежит большая ответственность, ведь он в одиночку управляет семейной империей. Исла пожала плечами. — Я так не думаю. — О, я уверена, что он чувствует это сильнее, чем ты, будучи первенцем. — Она сделала большой глоток своего напитка. — Девушки, извините меня. Похоже, прибыл один из моих музейных контактов. — Конечно, — сказала я, отойдя в сторону. Моника ушла, на ее красных губах играла профессиональная, приятная улыбка. — Ну, это было неловко, — Исла ободряюще положила руку мне на плечо. — Никогда не могу понять, нравлюсь я ей или нет. Она, наверное, одна из самых зажатых собеседниц, которых я когда-либо встречала. — Я думаю, что ты ей нравишься, — заверила я ее. — Она ошеломлена. Исла подняла бровь, но не стала спорить. Рука Эфраима легла на мою спину, и я расслабилась, прижавшись к нему. — Пойдем, — прошептал он мне на ухо. От прикосновения его щетины к моей коже маленькие искорки удовольствия пробежали по пальцам ног. — Я еще не закончил танцевать с вами, миссис Каллаган-Дарлинг. Исла захихикала, и я не была уверена, от чего появились розовые пятна на ее щеках — от смущения или от шампанского. — Прошу нас извинить, — сказал Эфраим и повел меня обратно на танцпол. Мы танцевали бесконечно. Я наслаждалась тем, как уверенно лежала его рука на моей спине, как он вел нас, словно мы парили, легко и беззаботно, над черно-белым мрамором. Люстры над нами сверкали, как золотые звездочки, завораживая своей красотой. Они шептали мне прекрасные вещи, обещания легкой судьбы и детей. Мы кружились по кругу, одну мелодию за другой, тоскливые звуки виолончелей и скрипок, арф и фортепиано ложились на сцену в гипнотическом вечернем ритме. — Так приятно насладиться вечером с тобой, — сказал он. — Без всяких проклятий, призраков и тайн. — Не говори раньше времени, — предупредила я. Он рассмеялся и проводил меня к краю танцпола, после чего снял смокинг и перекинул его через спинку стула. — Здесь стало тепло. Прогуляйся со мной по террасе? — Встретимся там, — сказала я, указав на туалетную комнату. Он кивнул и шагнул к стене со стеклянными дверями, выходящими в сад. — Не задерживайся. Через несколько минут я вышла из туалетной комнаты. — Уитни. — Появившаяся из ниоткуда Эванджелин взяла меня за локоть. — Наслаждаешься вечером? — спросила я, сразу же раздражаясь. Она накрутила каштановый локон на тонкий палец. — Настолько, насколько можно было ожидать. Признаюсь, странно наблюдать, как человек, с которым я так недавно была близка, женат на другой женщине. — Она окинула меня взглядом, тонкие черты ее лица вытянулись. — Саванна может показаться мегаполисом, но на самом деле это маленький город. Город сплетников. — Ты пытаешься что-то выяснить? — Слухи. Новостные статьи. — Ее красные губы расплылись в лукавой улыбке. — Вполне логично, что ваш брак с Эфраимом — всего лишь деловая договоренность. За все месяцы, что мы с твоим мужем провели вместе, он ни разу не упомянул о тебе. Я почувствовала, что мои щеки покраснели, но все равно передернула плечами и нацепила на лицо свою самую снисходительную ухмылку. — За все время, что мы женаты, он тоже ни разу не упомянул о тебе. — Поверь мне, Уитни, я не ревную. Насколько понимаю, вы оба созданы друг для друга. Ложь. Я никогда не видела более завидующей женщины. — Спасибо, — сказала я. — За комплимент. — Телефон завибрировал в моей сумке, и я молча поблагодарила Бога за то, что кто-то прервал наш разговор. Я вытащила телефон из сумки. — Прошу меня извинить. Это Эфраим. Эванджелин жестко улыбнулась и ушла прочь. Выдохнув, я посмотрела на светящийся экран в своей руке. Сообщение от Эфраима. Нужно встретиться. В стекольной мастерской. Это насчет бриллианта. Глава 28 Уильям Дарлинг | 1930 г. Белое платье Джулии сверкало в теплом свете дюжины люстр Дарлингов, висевших над бальным залом, и каждая из них шептала мне, создавая какофонию радостного торжества. Зал гудел от бурной болтовни наших именитых гостей, а оркестр увлекал празднующих в безумные танцевальные волны. Это была масса блестящих, восторженных от шампанского тел, слишком счастливых, чтобы помнить о предшествующих тяжелых годах. Первая большая вечеринка после того, как все вокруг стало черным, печальным и безнадежным. Это был золотой катализатор, момент, которого все ждали, хотя и не знали об этом. Взошла новая заря, и я, как Король-Солнце, танцевал всю ночь напролет в своем собственном Версале на берегу моря. — Ты прекрасна в своем жемчуге, дорогая. Джулия лукаво улыбнулась мне. — Наверное, это все из-за танцев. Я опустил взгляд на ее живот, совершенное свидетельство нашей страсти и открывающейся перед нами новой главы. — Ты никогда не была так прекрасна.