И оттуда, из темноты, голос миссис Кларк говорит: – Заходите. Быстрее. Святой Без-Кишок присоединится к нам позже, когда отгонит автобус куда-нибудь, где его потом обнаружит полиция. Так, чтобы замести следы. За несколько кварталов или, может быть, миль отсюда. Где его потом найдут, но не смогут проследить его путь обратно до этой стальной двери в бетоне и темноте. До нашего нового дома. Нашего необитаемого острова. Все мы сгрудились в этот миг между автобусом и кромешной тьмой. В этот последний миг снаружи Агент Краснобай говорит нам: – Улыбочку. Мистер Уиттиер назвал бы это камерой, скрытой за камерой, скрытой за камерой. В этот первый миг нашей новой тайной жизни луч прожектора бьет прямо в нас, такой быстрый и яркий, что после него остается одна темнота – чернота, что чернее самой черноты. В этот миг мы хватаем друг друга за локти и за рукава, чтобы удержаться на ногах, моргаем, ослепленные, но доверчивые, пока голос миссис Кларк ведет нас сквозь этот стальной проем. Это мгновение на видео: правда о правде. – Запах – это очень важно, – говорит Мать-Природа. Волоча за собой картонную коробку, под звон колокольчиков на ожерелье, хватаясь за темноту, она говорит: – Только не смейтесь, но в ароматерапии нельзя зажигать сандаловые свечи вместе с маслом восковницы… Под прикрытием Стихи о Матери-Природе – Я пыталась уйти в монастырь, – говорит Мать-Природа. – Мне надо было исчезнуть. Она не учла тест на наркотики. Мать-Природа на сцене. Ее руки обвиты сетью запутанных линий из красной хны – от кончиков пальцев до бретелек холщовой сорочки всех цветов радуги. Ожерелье из медных храмовых колокольчиков окрасило кожу на шее в зеленый цвет. Ее кожа лоснится от масла пачули. – Кто же знал? – говорит Мать-Природа. – И там не только анализ мочи. Она говорит: – Они берут образцы волос и ногтей. Она говорит: – И вообще проверяют по всем статьям. Моральные принципы. Биография. Банковский счет. Предпочтения в стиле одежды. Мать-Природа стоит на сцене, босая, на лице – ни печали, ни радости, вместо луча прожектора – фрагменты из фильма: ночное звездное небо. Галактика из сияющих лун. Ее губы подкрашены свекольным соком. Веки густо намазаны желтой шафрановой пудрой. Лицо – подвижная маска розовых туманностей. Кольца медленно кружат вокруг планет, испещренных дырами кратеров. Мать-Природа говорит: – Им нужны бесконечные письменные рекомендации. И еще – тест на детекторе лжи. И четыре удостоверения личности. – Четыре, и с фотографиями, – говорит Мать-Природа и приподнимает руку в узорах хны. Ее браслеты из медной проволоки и потускневшего серебра мелодично позвякивают на запястье, как колокольчики «поющего ветра». Она говорит: – Ни у кого не бывает четырех удостоверенийсфото. Чтобы попасть в монастырь, говорит она, надо сдать вступительный экзамен. Один, но хуже общеобразовательного и специального вместе взятых. Со всякими заковыристыми вопросами типа: «Сколько ангелов помещается на головке булавки?» И все это, говорит Мать-Природа, исключительно для того, чтобы выяснить: «Не решила ли ты стать невестой Христовой из-за несчастной любви». Пряди ее длинных волос аккуратно забраны назад и заплетены в косу. Мать-Природа говорит: – Разумеется, я не прошла. И не только тест на наркотики – я все завалила, что можно. И не только монастырский экзамен, а почти всю свою жизнь… Она пожимает плечами в веснушках, под бретельками пестрой сорочки. – Так что, вот. Созвездия плывут у нее на лице, и Мать-Природа говорит: – Мне все еще надо где-то укрыться. Дела ножные Рассказ Матери-Природы Нет, вы не смейтесь, но на курсах ароматерапии вас специально предупреждают, что нельзя зажигать свечу с ароматом лимона и корицы одновременно с гвоздичной свечой и свечой с ароматом кедрового масла и мускатного ореха. Только не говорят почему… Специалисты фэн-шуй об этом не распространяются, но чтобы убить человека, достаточно просто поставить кровать не в то место, и концентрация энергии чи будет смертельной. Только с помощью акупунктуры можно вызвать аборты на поздних сроках. Работой с кристаллами или аурой можно вызвать у человека рак кожи. Только не смейтесь, но любой элемент нью-эйджа можно так или иначе превратить в орудие убийства. В последнюю неделю курсов массажа вам объясняют, что на пятке есть зона перекрестных рефлексов, которую ни в коем случае нельзя массировать. Нельзя массировать также свод левой стопы. И особенно – внешнюю левую сторону. Но не говорят почему. В этом и состоит разница между «светлым» и «темным» аспектом массажного дела. Ты поступаешь на курсы рефлексологии. Это наука о стимуляции точек на стопе, посредством которой можно лечить болезни и обеспечивать правильную работу определенных органов. В основе рефлексологии лежит идея, что человеческое тело делится на десять энергетических меридианов. Например, большой палец ноги напрямую связан с головой. Чтобы вылечить перхоть, нужно массировать точку сразу за ногтем на большом пальце ноги. Если болит горло, надо массировать средний сустав большого пальца. В услуги по медицинской страховке все это не входит. Рефлексолог – это вроде как врач, только без заработка. Люди, которые хотят, чтобы для излечения рака мозга им растирали места между пальцами – обычно у них не бывает денег. Только не смейтесь, но даже если ты – специалист с многолетним стажем, ты все равно зарабатываешь гроши и занимаешься тем, что трешь ноги людям, для которых иметь много денег – не самое главное в жизни. Не смейтесь, но вот однажды идешь по улице и встречаешь девчонку, с которой вы вместе ходили на курсы массажа. Эта девчонка, вы с ней ровесницы. Вы обе носили на шее бусы из определенных камней. Плели косички из сухого шалфея и жгли их, чтобы очистить свои энергетические поля. Вы заплетали волосы в косы, ходили босыми и были достаточно юными, чтобы считать, что вы занимаетесь благородным делом, растирая грязные ноги бомжей на практических занятиях в бесплатной клинике. Это было давным-давно. Ты по-прежнему бедная. У тебя уже волосы выпадают. То ли от плохого питания, то ли под действием силы тяжести, но людям кажется, будто ты хмуришься, даже когда ты не хмуришься. А эта девчонка, с которой вы вместе ходили на курсы, она выходит из шикарной гостиницы, и швейцар держит ей дверь. Она вся в каких-то невозможных мехах и на высоченных шпильках, которые не наденет ни один рефлексолог. Пока швейцар ловит для нее такси, ты подходишь к ней и говоришь: – Лентил?