У Щеглова на скулах заиграли желваки, лицо стала заливать краска. — Так ведь они, правдивые, могли обернуться против нас с Надей! Вы ж меня подозревали… — Полагаете, что сейчас вы оказались вне всяких подозрений? — Брянцев улыбнулся краем рта. — А вы… по-другому думаете? — спросил Щеглов, и глаза его полыхнули бешенством. — Выходит, зря я к вам пришел, только навредил себе! — Мне пока что неясны мотивы, по которым Митрофанов мог убить Полунина, — сказал Брянцев. — Я ж вам говорю: не он убил Лешку, а дьявол! — сердито выпалил Щеглов. — Дьявола об этом и надо спрашивать. — Что-то должно было этому предшествовать, — продолжал Брянцев рассуждать вслух. — Пока что нет никаких зацепок. Вроде бы они не ссорились. И тут разберись, какая кошка могла между ними пробежать? — Ну, а сами-то вы, как думаете: если б ничего не было, зачем бы Алик стал будить Лешку среди ночи, а Лешка — выходить к нему на улицу? Надя до сих пор не может себе простить, что прогнала тогда Алика. Может, и разошлись бы по-хорошему, если бы она дала им договорить. Но кто ж знал… — Щеглов болезненно поморщился. — Я пытал Алика. Спрашивал, чего они такого не поделили. Алик сказал мне, что они с Лешкой сами разберутся. Ну сами, так сами. Разобрались… — Когда у вас был такой разговор? — быстро спросил Брянцев. Щеглов слегка растерялся. — Как то есть когда? На другой день утром! Никто ж ничего еще не знал! — И Митрофанов тоже не знал? — Ну, и он тоже… Он же ничего не помнил! — В какое время вы с ним в то утро встретились и где? — Я часов в одиннадцать к ним во двор пришел поиграть в домино. Он уже сидел за столом. Ну, может, еще минут сорок прошло… — Полунину вы к тому времени еще не видели? — Как не видел! Подходила она к нам, спрашивала про мужа. Сказала, что ушел куда-то ночью и до сих пор его нет. Ну, мы ее успокоили: дескать, никуда не денется, придет. В первый раз, что ли? — И после этого Митрофанов вам сказал: «Сами разберемся?». — Ну да. Он же ничего не помнил. Брянцев дал ему подписать протокол. Щеглов долго разбирал мелкий витиеватый почерк следователя, но все-таки дочитал до конца и только тогда поставил свою подпись. — Все правильно! — со вздохом заключил он. — Что сам знаю, то и рассказал. А вы, мне так кажется, все еще не верите, что Алик мог задушить Лешку? — Скорее, нет, чем да, — ответил Брянцев. Щеглов сокрушенно помотал головой: — Скажи, какой дурень! Взял и повесился. А приди он к вам с повинной — может, и ему вы тоже бы не поверили, что это именно он убил Лешку. Ведь доказательств-то нет никаких? Брянцев предпочел отмолчаться. А когда Щеглов ушел, достал из сейфа папки с материалами по делу об убийстве Полунина и стал перечитывать протоколы допросов. Все подряд. И особенно долго, обдумывая, обнюхивая чуть ли не каждую фразу, вчитывался он в характеристику, поступившую на днях из колонии, где Щеглов отбывал наказание: «…По прибытии Щеглова Г.И. в исправительно-трудовую колонию с ним была проведена беседа, во время которой он сообщил, что ранее служил в органах внутренних дел и имел звание старшего лейтенанта. На вопрос, не боится ли он отбывать наказание в данной колонии, ответил, что обладает большой физической силой и неплохо владеет приемами рукопашного боя… …Был определен в бригаду по изготовлению одежных щеток. К работе относился в целом удовлетворительно. С первых же дней стал приобретать авторитет в отряде — с позиции физической силы и различных интриг. Неоднократно демонстрировал осужденным владение приемами самбо. Возле его койки постоянно находился черенок от швабры. Как он объяснял — для самозащиты. …По характеру неуравновешенный, вспыльчивый, Щеглов всегда болезненно реагировал на замечания со стороны персонала администрации. Неоднократно допускал нарушения режима, за что водворялся в штрафной изолятор. Установки на честный трудовой образ жизни у Щеглова Г.И. не выработалось…». Из электрического чайника потянуло гарью. Брянцев выдернул шнур и, убедившись в том, что ничего страшного не случилось (вода еще не вся выкипела, и оголилась лишь небольшая часть металлической трубки со спиралью), налил в кружку кипятка, кинул туда две ложки кофе и начал набрасывать план экстренных мер, к которым необходимо было приступить прямо с утра. От этого занятия его оторвал телефонный звонок. В трубке прошелестел печальный голос жены: — Ты еще жив там? — Сейчас выхожу! — пообещал он. И посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать. Игорь и его блондинки Между тем, Первушин с Игорем проводили поквартирный опрос жильцов дома, в котором жили родители Щеглова. К ним тоже зашли, и они оба подтвердили, что сын их позапрошлой ночью остался у них ночевать и с половины одиннадцатого вечера до десяти утра никуда из квартиры не выходил. Что он делал в своей комнате, они не знают, потому что дверь в его комнату была плотно прикрыта. — А почему вы опять заинтересовались нашим сыном? — с тревогой в глазах спросила мать, когда Первушин с Игорем собрались уходить. — Чтобы снять с него подозрение, — объяснил Первушин. — Убиты двое его приятелей. Обычное дело: проверяем алиби всех, кто встречался с ними накануне их гибели. На скамейке возле подъезда сидели старушки. Первушин попросил разрешения присесть рядом. Разговор повел издалека: — Это почему у вас во дворе собак выгуливают? Тут же, и ребятишки гуляют… — А управы нет на этих собачников! — с готовностью подхватили разговор старушки. — Хоть вы на них подействовали бы! Как раз напротив соседнего подъезда носился по детской площадке черный пудель. Его хозяин сидел на бортике песочницы и читал книжку. Это был интеллигентного вида молодой мужчина. Поймав указующий взгляд Первушина, Игорь подошел к песочнице и вступил в разговор с мужчиной. — Ваша собака? — спросил он. — Моя, — сдержанно ответил тот. Игорь представился и для пущей важности показал служебное удостоверение, поскольку был в штатском. — Очень приятно, — кисло-вежливо улыбнулся мужчина и поднялся с песочницы. — Вам от меня что-то нужно? В этот самый момент из дальнего подъезда вышел красавец дог в сопровождении дамы с зонтиком в одной руке и поводком в другой. — Вы всегда свою собаку выгуливаете во дворе? — спросил Игорь у мужчины. — Ну… почти всегда, — осторожно ответил тот. — А много во дворе собак? — Есть, — предельно лаконично ответил мужчина. Дог подошел к грибку и вскинул заднюю лапу. Дама присела на скамейку у своего подъезда, положив рядом свернутый поводок и зонтик. — У моего друга белая болонка, так он с ней замучился, — доверительно сообщил Игорь мужчине. — Повадилась среди ночи на прогулку проситься. И в час, и в два… Мужчина любовно поглядел на своего питомца, который продолжал носиться кругами по площадке. — Наш Микки умница: вечером приду с работы, минут сорок погуляем и точка. До утра. Все ведь от хозяина зависит. Как воспитает собаку, так она и ведет себя. Вон тот дог — на редкость воспитанный пес. Три золотые медали. А моя соседка по подъезду мучается со своим Кешкой, как и ваш друг: бывает, что и среди ночи выходят во двор. Это, конечно, не дело… — Она в какой квартире живет? — спросил Игорь. Мужчина насторожился: — Зачем вам? Игорь строго-укоризненно посмотрел ему в глаза: — Хочу познакомиться. — Извините… — понятливо покивал мужчина и назвал номер квартиры. Однако прежде, чем пойти по указанному адресу, Игорь спросил мужчину, в котором часу тот лег спать позапрошлой ночью. Тот ответил, что в половине двенадцатого. Однако с семи вечера из квартиры никуда не выходил. На лоджию тоже. Больше вопросов к нему у Игоря не было. Первушин все еще разговаривал со старушками. Игорь сделал ему знак и отправился к хозяйке невоспитанной собаки. Кешка оказался здоровенным сенбернаром. Он весьма сдержанно отнесся к появлению в квартире чужого мужчины. Обнюхав Игоря, улегся на коврик возле дивана. Его хозяйка, яркая брюнетка лет тридцати пяти, внимательно выслушала Игоря и сообщила, что, да, она выгуливала позапрошлой ночью Кешку, примерно с полдвенадцатого и до полпервого. Да, она видела мужчину, который вошел около половины первого именно в третий подъезд. Однако лица мужчины она не рассмотрела, потому что обратила на него внимание уже тогда, когда он прошел мимо. А затем увидела только его спину. Одет он был, кажется, в куртку из кожзаменителя. Без головного убора. Роста чуть выше среднего. Нет, он не показался ей знакомым, хотя она знает визуально многих жильцов своего дома.