— Группа работает, — поделился Бородин, — Работы там много. Камеры слежения, взрывчатка, автомобиль профессора, свидетели. Дай им пару часов и у нас будут результаты. Не знаю какие. Но какие-то будут точно. — Не сомневаюсь, — кивнул полковник. Он хорошо представлял себе возможности Агентства и не понаслышке знал о талантах агента с личным номером 21, и оперативным псевдонимом «Каспер», — Но я пока не понимаю, зачем понадобился я. — Я думаю, нам стоит подстраховать нашу группу, — поделился своим планом Бородин, хлопнув раскрытой ладонью по столу. А потом поспешил объяснить свою мысль, — Я уверен, что с аналитикой и сбором оперативных данных группа справится на «отлично». Но это не то, чего я хочу на самом деле. — А чего ты хочешь? — Константин Федорович подался вперед, а умная спинка кресла последовала его примеру. — Я хочу вернуть Селеверстова, — очень искренне сказал генерал, — Вернуть сегодня и живым. — Было бы неплохо, — согласился Завьялов. — Неплохо, — еще раз хлопнул по столу хозяин кабинета, — И вот этим-то мы с тобой и займемся. — Я не против, — поднял раскрытые ладони Завьялов, — Но что именно требуется от меня? Бородин еще раз, словно боясь, что упустил что-то в первый раз, смерил визитера тяжелым взглядом. Потом кивнул сам себе, соглашаясь с какой-то неозвученной мыслью, и выдохнул: — Я думаю, нам нужен Альберт. 3. Константин Федорович Завьялов совершенно не стесняясь хозяина кабинета откинулся в самотрансформирующемся кресле, которое с готовностью приняло нужную форму, и закрыл глаза. Он сидел, слушая едва уловимое шуршание скрытой от глаз системы оптимизации воздуха. Она почти скрытно, как опытный разведчик, очищала, увлажняла, доводила до оптимальный температуры, даже ароматизировала воздух, забираемый снаружи, и заботливо, невероятно равномерно распределяла его по всему объему помещения. Завьялов слушал и дышал. Вдох на четыре счета, задержка на четыре, выдох на шесть и снова пауза. Еще раз и еще. Прохладная струйка побежала сквозь трещинку в толстой стене плотины самоконтроля, огораживавшей спрятанное в самой глубине сознания озеро его памяти. Еще несколько секунд и таких трещинок стало больше десятка. А еще мгновение спустя, целый кусок вывалился из стены. Воспоминания хлынули наружу, затапливая ум. Это случилось четыре года назад. Будучи еще майором, Завьялов руководил отделом «6», который занимался контролем перемещений и контактов потенциально опасных для режима сохранения технологической тайны иностранцев на территории страны. В два часа дня понедельника его вызвали к Директору АТБ. Майор прибыл в четырнадцать сорок пять. — Доброго дня, Константин Федорович, — поприветствовал его хозяин кабинета и указал на кресло. — Здравствуй, Александр Николаевич, — кивнул Завьялов и сел. — Знаешь, зачем приехал? — Директор посмотрел на него исподлобья, однозначно давая понять, что разговор им предстоит неприятный. — Вряд ли для вручения благодарственного письма, — хмыкнул Завьялов, намекая, что и не ждал от этого визита ничего хорошего. Бородин покачал головой, показывая, что не в восторге от того, что приходится переходить прямо к делу. Но вопрос так сильно волновал его, что он решил опустить обычные для таких ситуаций предисловия с наводящими вопросами и полупрозрачными намеками. — Один из двузначных агентов отказывается выполнять приказы, — раздраженно сообщил генерал. — Хм… — сморщился Завьялов, взяв паузу на то, чтобы обдумать услышанное и сформировать свое отношение к этому. — Ты меня вообще услышал? — взорвался генерал. — Услышал, услышал, — примирительно проговорил майор, — просто… — Что? Просто что? — продолжал раздражаться директор агентства. — Ничего, — мотнул головой Завьялов, и поспешил перевести разговор в деловое русло, — Это агент — один из моих бывших подопечных? — Иначе я бы тебя не вызвал, как думаешь? — вопросом на вопрос едко ответил генерал. — Двадцать восьмой? — почти обреченно спросил майор, опуская подбородок на грудь. — Ты часом не ясновидящий? — поддел его генерал, — Он родненький. Твой любимец. — Твой, к слову, тоже, — беззлобно огрызнулся Завьялов, уже пытаясь мысленно прикинуть, что они могут сделать в такой необычной ситуации. — Может и так, — чуть спокойнее сказал Бородин, словно только в тот момент осознав, что его собеседник не виноват в возникшей проблеме и набрасываться на него нет никаких причин. — Не выполняет приказ, — отреагировал на изменение тона генерала Завьялов и уже почти спокойно спросил, — Но что же он говорит? Что делает? — Уехал вчера утром с учебной базы, — подцепив пальцами кончик обложки своего ежедневника ответил Бородин, — А возвращаться и приступать к выполнению очередного задания отказался. Позвонил мне, сказал, что хочет уйти и исчез. — Подкожные датчики? Радиоактивные датчики в крови? — готовясь сильно удивиться, спросил майор. Генерал лишь обескуражено помотал головой. — Но это невозможно… — развел руками Завьялов. — Наши техники говорят то же самое, — не без сарказма прокомментировал заявление подчиненного Бородин, — но факт, как ты знаешь, есть факт. — Что ты думаешь делать? — не видя смысла спорить или сомневаться, перешел к следующему вопросу Завьялов. — Ты, как бывший куратор и наставник, попробуешь вернуть Альберта, — ткнул в него пальцем генерал, — и вернуть на место его чертовы мозги. — Я постараюсь, — кивнул майор, — но Альберт бывает очень упорным… — Будет упираться, — раздраженно выпалил генерал, — придется его убрать. — Убрать Альберта? — Завьялов чуть не поперхнулся. — Мы не школа для одаренных детей, — загремел директор АТБ, — от нас нельзя взять и уйти, когда тебе надоест. Мы не можем… Громкий стук в дверь оборвал генерала на полуслове. — Да, войдите! — едва справляясь с раздражением рявкнул он. Дверь приоткрылась. На пороге стояла его личная помощница и держала в левой руке конверт. Совершенно невозмутимо она обратилась к своему начальнику: — Александр Николаевич, срочно, секретно, очень важно. — Давай! — кивнул Бородин. Нотки раздражения еще оставались в его низком голосе. Но девушка на это никак не отреагировала. Стуча каблуками она подошла к столу, положила перед директором конверт и, не говоря больше ни слова, вышла. Завьялов выжидательно наблюдал, как его шеф читает надпись на конверте и как вытягивается его и без того продолговатое лицо. — Твою мать, — выплюнул Бородин через секунду и нервным движением вскрыл конверт. Торопливо запустил в него свои пальцы, чтобы вытащить из его недр крохотную флэш-карту и сложенный вчетверо листок бумаги. Завьялов удивленно наблюдал, как генерал разворачивает листок и внимательно читает написанный от руки текст. — Вот так, да? — пробурчал генерал после прочтения, обращаясь то ли к сидевшему по другую сторону стола подчиненному, то ли к самому себе. А потом прочитал еще раз, уже вслух: — Привет, генерал! Сделай одолжение, посмотри видео! Это моя первая работа. Я очень старался. Надеюсь, ты оценишь. И еще, генерал! Не выгоняй гостя из кабинета! Пусть тоже посмотрит. Мне нравятся большие аудитории. Всегда твой, Альберт. Теперь Константин Федорович был по-настоящему заинтригован. Бородин воткнул флэшку в специальный разъем, и над центральной частью его большого стола появилось трехмерное изображение. Видео, действительно, было очень занимательным. Сначала жена и дети генерала в магазине, на выставке роботов, перед бассейном. Потом взрослая дочь Завьялова, бегущая трусцой по парку. Фильм длился не больше минуты. После этого в кадре появилось лицо творца удивительного видео. Он смотрел прямо в камеру и почти нежно улыбался: — Привет генерал! — сказала трехмерная голова Альберта, — Привет, Константин Федорович! Двое переглянулись. Оба выглядели обескураженными. А улыбчивое изображение продолжило свой монолог: — Вы все видели, и, я надеюсь, все поняли. И что бы вы там не думали обо всем этом, вы дадите мне уйти. Не важно как. Спишите меня в потери и похороните в цинке или дайте орден и отправьте на пенсию! У вас, господа, ровно час на раздумья. Упретесь, я сделаю то, чего вы так испугались, еще до полуночи. Время пошло. Я позвоню через час. Изображение дрогнуло и исчезло. Завьялова заметно потряхивало. Мысль о том, что его дочь может пострадать из-за него, из-за его работы, была непосильной для его психики. В висках зародилось предательское шевеление. Тогда он еще не умел справляться с этим самостоятельно, а потому вытащил из кармана пластиковый тюбик с успокоительным. Две таблетки подействовали почти мгновенно. Шевеление затихло, сознание прояснилось. Генерал, знавший о проблеме Завьялова с самоконтролем, спокойно ждал. А как только посчитал, что тот готов слушать, заговорил. — Не думаешь, что он блефует насчет твоей дочери? — спросил он, — учитывая определенные обстоятельства… При этих словах взгляд Завьялова предательски вильнул в сторону. Не то, чтобы его это сильно беспокоило. Но, все же, он наделся, что кое-какие подробности частной жизни его семьи остались тайной для АТБ, и особенно для Александра Николаевича Бородина. Очевидно, надежды были напрасными. — Я знаю Альберта, ты знаешь Альберта, — как мог рассудительнее произнес Завьялов, — И у меня нет ни малейшего желания проверять его на вшивость. Думаю, у тебя тоже. Достаточно того, что он в состоянии это сделать.