– Прости, что опоздала, дорогая, – сказала она. – Я так увлеклась – на меня словно что-то нашло. – Скорее, не нашло, а наехало, – заметила я. – Чем это вы так перепачкались, черт возьми? – В основном отбеливающей глиной. Хотя, полагаю, вот это, возможно, осталось от кофе. – Она ткнула в пятно на своем плече. – Хорошо, что я надела рабочий халат, а? – Да, хорошо. – Дай мне десять минут на то, чтобы сполоснуть лицо и переодеться в чистое платье, и я буду готова. – Договорились, миледи. Она заметила маленькую стопку корреспонденции на столе. – О-о, почта. Начиная с Рождества ее приносят все позже и позже. Для меня что-нибудь есть? Я нахмурилась. – Тут все для вас. Как всегда. – Хорошо. Давай ее сюда. Я быстро просмотрю перед тем, как подняться к себе. Она перебрала почту и, к моему удовольствию, была так же заинтригована верхним письмом, как и я сама. – Хм-м, – протянула она. – Интересно, от кого оно может быть? Достав из кармана рабочего халата перочинный ножик, она разрезала конверт и, читая письмо, пошла по лестнице наверх. – Не беспокойтесь, – сказала я. – Я подожду вас здесь. – Договорились, дорогая, – ответила она, по-прежнему читая письмо. – Я быстро. Надо отдать ей должное, она и в самом деле спустилась быстро и, возвратившись в холл в платье, застегнутом не на те пуговицы, и с волосами, выглядящими так, будто прическу ей делала маленькая девочка, читала письмо во второй раз. – Вид у вас просто прелестный, – заметила я. – Сегодня все идет не так, как надо, – посетовала она. – Если ты поможешь мне со всем этим разобраться, я буду у тебя в вечном долгу. Я принялась перезастегивать пуговицы ее платья и приводить в порядок ее прическу. – Что в этом письме так выбило вас из колеи? – спросила я. – Нас просят спасти человеческую жизнь, – ответила она. – Силы небесные. Чью? – Той женщины, о которой написано в газете. – Суфражетки, которая подожгла магазин? – Если можно верить даме, написавшей мне это письмо, эта суфражетка вовсе не поджигала магазин. И моя корреспондентка приводит два убедительных довода, почему она не могла это сделать. – А вы уверены, что это письмо пришло не от какой-то очередной бестолочи, которая прочитала о вас в газете и решила, что у вас есть мистические способности? – Может быть, она и бестолочь, этого я не знаю, но она знакома с Симеоном, так что думаю, она не питает иллюзий насчет моих способностей, как мистических, так и каких-то там еще. Он бы мигом объяснил ей, что к чему. Доктор Симеон Гослинг был старым другом леди Хардкасл и сейчас работал в полиции Бристоля как судебно-медицинский эксперт. – Какие же убедительные доводы она привела? Почему она так уверена, что эта суфражетка не делала того, в чем ее обвиняют? – Автора этого письма зовут Джорджина, леди Бикл, и она пишет, что и сама является членом Женского социально-политического союза. Она лично ручается за арестованную Лиззи Уоррел и уверяет, что эта организация не только не занимается поджогами, но на период проведения кампании по выборам в парламент вообще наложила мораторий на все виды активных действий. – Об этом говорилось и в газете, – заметила я. – Но разве она не могла действовать по своей собственной инициативе? – Леди Бикл затронула и этот вопрос. Она пишет: «Я знакома с Лиззи Уоррел уже более года и могу утверждать, что не знаю никого, более преданного ЖСПС. Невозможно себе представить, чтобы она пошла против указаний миссис Панкхерст[5] и стала действовать по своей собственной инициативе особенно теперь, когда ставки так высоки, – ведь появились шансы на то, что мужчины нашей страны изберут такое правительство, которое поддержит наше дело». По-моему, яснее не скажешь. – Да, это в самом деле убеждает, – согласилась я. – А что именно она просит вас предпринять? – Она просит нас – она говорит именно о «нас», дорогая, и упоминает твое имя – завтра утром явиться к ней на второй завтрак. – А какой от этого прок? – Она желает ввести нас в курс дела, надеясь, что мы сможем провести расследование и найти того, кто действительно виновен. Во всяком случае, так она пишет. – И мы поедем к ней? – Полагаю, мы не можем ей отказать, а как думаешь ты? Я сегодня же отправлю ей телеграмму, когда мы будем в деревне. А потом мы могли бы поехать в Чиппинг, чтобы немного походить по магазинам. Мне нужно прикупить пару кое-каких мелочей. – Но мы ведь все равно обедаем в «Псе и утке», да? – спросила я. – Я обещала тебе пирог. И не могу оставить тебя без него. * * * – Как это у вас нет пирога? – спросила я барменшу Дейзи, мою подругу. – Угомонись, – со смехом ответила она. – Ведь у нас остался сидр. – Это я понимаю. Но мне хотелось именно пирога. Леди Хардкасл обещала мне пирог с мясом. – Я могу приготовить тебе сэндвич с сыром, – предложила она. Дейзи Спрэтт была дочерью мясника и моей лучшей подругой в деревне. Но сейчас вместо пирога она предлагала мне сэндвич с сыром. Как же легко бывает охладеть к человеку. – А что, если я сейчас быстренько схожу в заведение Холмана и куплю пирогов с мясом – мы могли бы съесть их здесь? – А как же, дорогуша, могли бы, если бы они там были. Вот только пирогов у нас нет как раз потому, что и у него их нет как нет. А у него ими и не пахнет по той простой причине, что у моего папаши нету говяжьей диафрагмы[6]. А говяжьей диафрагмы у него нету из-за… – Из-за некоей цепи событий, ведущей к фермеру, которого разбил радикулит, вследствие чего он не смог доставить своих бычков на рынок? – предположила я. – А я собиралась сказать, что от подводы отлетело колесо, вот мясо и не довезли, – подхватила она. – Ну так как? Два сэндвича? – Да, – ответила я. – И одно бренди для леди Хардкасл. А я выпью имбирного пива. – Обычно ты бываешь не прочь пропустить стаканчик. – После обеда мы поедем в Чиппинг, а потому мне никак нельзя потерять голову. Ведь я буду управлять смертоносной машиной. – Ну как же, видала я ваш автомотор, – сказала Дейзи. – Посмотришь на то, как ты его водишь, так оборжешься. Скорее, можно помереть со смеху, чем от этих самых – как их там – автокатастроф. – Да будет тебе известно, что в погожий день мы можем разогнать наш автомотор до скорости в двадцать пять миль. Если ехать под гору. И при попутном ветре. Она рассмеялась и отдала мне наши напитки. – Вы удобно расположились? – Да, сидим чинно и благородно, ибо мы дамы возвышенные и утонченные. – Когда сэндвичи будут готовы, я вам их принесу. – Спасибо, – сказала я. Когда я приготовилась вернуться к нашему столу в другой части паба, в него вошли двое молодых сельскохозяйственных рабочих и, громко топая, подошли к Дейзи. Увидев их плотоядные ухмылки, я поставила наши напитки на ближайший стол и начала ждать, чтобы посмотреть, что произойдет – просто на всякий случай. – Две пинты пивка, моя сладкая, – сказал первый работник. – А как принесешь, с тебя поцелуй, – добавил второй. – Будут вам две пинты, – ответила Дейзи. – А что до поцелуя, то хрен тебе, Дэви Уиттен, как-нибудь перетопчешься – я девушка не из таковских. – А мы слыхали иначе, – сказал первый работник. – Да ну? И что же вы слыхали? – А то, что на прошлой неделе видали, как ты целовалась с Дэнни Ледбеттером за павильоном для игры в крикет.