И сбежала. Вернувшись в отведенную мне комнату, я повесила щит от прослушивания и набрала на коммуникаторе номер ректора академии в Лютеции Жоржа де Кайонна. Он был средней силы магом, но зато великолепным администратором, и нужные мне материалы мог найти втрое быстрее, чем любой из архимагов. — Господин ректор, мое почтение! — начала я вежливо и немедленно получила в ответ возмущенный вопль: — Лавиния, какого Темного? Где тебя носит? — А в чем, собственно, дело? — осторожно поинтересовалась я, одновременно пытаясь сообразить, какое судьбоносное заседание я пропустила. — Экзамены я приняла, о том, что уезжаю по делам магбезопасности, предупредила… — А о том, что в сентябре к нам приедут два десятка колдунов вуду из Нувель Орлеана, сообщать мне кто должен? Призрак короля Рене? — Боги, до сентября еще дожить надо! Жорж, не говори ерунды. — Ладно, — буркнул почтенный господин ректор. — Чего хотела, не просто же так звонишь? — Мне нужна копия книги из библиотеки… — К Либеру не пойду! Не знаю уж отчего, но ректор академии наотрез отказывался даже встречаться с хранителем библиотеки Либером. Какая-то за этим всем стоит история, любопытно было бы узнать. — Конечно, не пойдешь. Секретаршу пошли. — Ладно… — согласился он. — Какая книга? Я сказала. Кайонн не поверил, переспросил и, услышав подтверждение, захохотал. Смеялся он долго, утирал слезы, сморкался и всхлипывал, пока мне это не надоело. — Не поняла твоего веселья, — холодно произнесла я. — Но раз уж это так сложно, я попрошу кого-нибудь другого. — Нет-нет, Лавиния! — откашлявшись, унял хохот ректор. — Конечно, я пошлю Жанну в библиотеку. Вот уже пишу записку: копии всех имеющихся пособий и справочников по уничтожению вредителей леса, изданных за последние сто лет. Извини, я просто представил себе, как великий архимаг, коммандер Службы магической безопасности Лавиния Редфилд с сачком охотится за гусеницами… Мои губы тоже дрогнули в улыбке, когда я ответила: — Вовсе даже не за гусеницами — за жуками! И отключилась. За окном царил июнь. Кусты роз изнемогали под полуденными лучами, и запах от них волнами докатывался до комнаты. Поморщившись, я поставила воздушный экран и продолжала наблюдать за Мари-Адельфиной, которая водила по саду моих студентов, о чем-то оживленно им рассказывая. Изящная девушка. Хорошо двигается и сложена вполне неплохо — ну на современный лад. Лет двести назад при тогдашней моде она считалась бы недокормленной худышкой и на брачном рынке не котировалась бы. Такое впечатление, что темой садов, растениями вообще она увлечена довольно сильно. Интересно, а как обстоят у нас дела с травами? А то тут вырисовывается много возможностей как для потребления, так и для злоупотребления. Была когда-то в Лации дама по имени Джованна деи Каттанеи, пожелавшая подняться над всеми, ею-то и был изобретен яд, долгое время не имевший противоядия, знаменитая кантарелла. Биография дамы изложена в источниках весьма скупо, но достоверно известно, что ее матушка Менчия Каттанеи Джакопи была самой известной травницей своего времени. Отогнав непрошеные воспоминания, я вновь взглянула в окно: к компании присоединился молодой человек, столь схожий лицом с дочерью барона Сарсена, что не приходилось сомневаться — это сын и наследник Себастьен. Студент университета в Лугадун-Лионнэ по специальности… ах да! Все та же магия земли. И изучает он правоведение в сфере землепользования. «Ой-ой-ой, — подумала я. — В таком обществе специалистов по лесному хозяйству я буду выглядеть словно жук на листе бумаги. Ага, вот именно, черный хвойный усач!» Ладно, в случае чего переключим разговор на столичные новости, полагаю, что де Буа-Траси иногда пересекается со своей матушкой, одной из известнейших светских дам Лютеции, так что тему для разговора найти сможет. В большой гостиной шато Сарсена сегодня вечером было многолюдно и шумно. Помимо незваных гостей приехали и давно приглашенные, как оказалось, на празднование дня рождения хозяйки дома. Я взглянула на хозяйку — темно-каштановые волосы, зеленые глаза, хороша собой и знает это, и негромко сказала Анри: — Я сейчас выйду и поднимусь в свою комнату, ты минут через пять за мной. В моих апартаментах было тихо и прохладно, из сада доносилось пение какой-то птицы и пахло жасмином. Подумав и еще раз представив баронессу, я зажмурилась и стала мысленно лепить из текущего сквозь меня магического потока цветок орхидеи сорта Lycaste — золотисто-оранжевый, размером с мужскую ладонь, с нежным и чуть пряным ароматом. Открыв глаза, придирчиво осмотрела получившийся цветок, добавила в чашечку сверкающую каплю росы и прицепила золотую булавку к стеблю. — Ух ты какая! Это иллюзия? — спросил вовремя пришедший студент. — Нет, вполне материальный цветок, — улыбнулась я. — Крупный предмет таким образом не сотворишь, как и что-то из неживой материи. Камень или железо, шкаф или табуретку можно только перетащить откуда-то, ну а вот такую мелочь… Так, осталось только упаковать. Будет удобнее, если эту безделушку в качестве подарка баронессе преподнесешь ты. — Да, госпожа профессор. Но ведь упаковку, бумажную или стеклянную, так сделать нельзя, я правильно понял? — Нельзя. Но у меня тут есть кое-что… — Я запустила руку в пространственный карман и достала купленную когда-то в Серениссиме чашу из молочно-белого стекла с зеленой спиралью. — По-моему, подходит. Анри аккуратно взял в руки стеклянный сосуд, я положила в него орхидею и удовлетворенно отряхнула ладони. — Профессор, — осторожно спросил Анри, убирая подарок в свой пространственный карман, — неужели вы знали о дне рождения хозяйки дома и взяли это с собой? Я неопределенно пожала плечами. Не говорить же своему ученику, что я об этой чаше просто забыла и случайно на нее наткнулась, когда доставала трубку и табак. Гости, кажется, и не заметили нашего отсутствия… Хотя нет, вон тот бородач посмотрел очень внимательно. Ну мало ли, может, у него дурной вкус и ему понравилась моя фигура или прическа? Юная дочь хозяев сидела за роялем и что-то наигрывала, Анри подошел к ней, склонился и стал переворачивать ноты. Валери подсела рядом на табуретку, девушки переглянулись и стали играть в четыре руки. Обыкновенный вечер в провинциальном обществе, почему ж у меня в затылке будто комар зудит? Сидя в кресле, я держала в левой руке бокал, пропускала мимо ушей болтовню сидящей рядом пожилой дамы о разведении роз и разглядывала магоснимки, рамки с которыми теснились на крышке рояля. Семья в сборе — барон с супругой, сын, дочь. Дети отдельно: сын в магистерской мантии и со свитком в руках, дочь в бальном платье. Какие-то незнакомые лица… Стоп, а вот этого я видела совсем недавно. Ну конечно же, это тот бородач с дурным вкусом — только на снимке он лет на двадцать моложе, гладко выбрит и обнимает баронессу за плечи. Родственник? Хм, и, похоже, близкий: я только сейчас, присмотревшись внимательно, поняла, что у обоих глаза одинакового необычного ярко-зеленого цвета. Брат. А представлен он был… Да, представлен он был как господин Гренель, и все, точка. При этом я отлично помню, что до замужества госпожа баронесса звалась Мадлен де ла Миртуа и была дочерью графа. Весьма интересно. Может быть, в этом и есть причина напряжения, проскальзывающего в благородном семействе? Как я поняла, хозяева не стали организовывать парадный ужин из-за слишком большого количества гостей, и официанты в белых перчатках разносили на подносах какие-то канапе, шу с разными начинками, шпажки с нанизанным на них сыром и виноградом и прочее. Девушки закончили играть, и хозяин дома с бокалом игристого — вина в руке стал читать стихотворное поздравление жене. Баронесса мило краснела и прикрывала довольную улыбку веером. Я посмотрела на Анри и, дождавшись ответного взгляда, медленно опустила веки. Мой студент правильно понял сигнал и отправился вручать подарок, вызвав у присутствующих дам поток охов и ахов. Мадлен Сарсена приколола орхидею к волосам и благодарно улыбнулась. Празднование продолжалось. Незадолго до полуночи я постаралась незаметно покинуть общество. Не прошло и пяти минут, как раздался стук, и Валери со своим неизменным спутником вошла в комнату. — Итак, ваши впечатления? — спросила я, жестом предлагая им садиться. Начала, как всегда, девушка. — Хорошие люди, — сказала она уверенно. — О своих землях барон заботится, как мало кто, сына готовит в продолжатели. Дочь разумная, с неплохим магическим потенциалом. Интересуется не только модой и романами, но и о них поговорить тоже может. Мы с ними в саду были довольно долго, они и розарий показали, и персиковый сад, и аптекарский огород, и конюшни. Все как надо, профессор. — А ты что скажешь, Анри? — Знаете, профессор, вроде я согласен со всем, что сказала Валери. Хорошие люди и все такое. Но что-то тут не так. Слишком глянцевая картинка. — Ну, знаешь, немытую посуду посторонним не показывают! — возмутилась она. — И тем не менее… Ну, например, почему такая охрана на въезде? Вы заметили, что ограда полностью под щитом, там не то что незваный гость, мышь не проскользнет! Или прием сегодняшний — ни одного наемного официанта, только свои. Даже двух конюхов переодели в белые куртки и поставили разносить бокалы. — Но нас же впустили! — возразила Валери. — Может, это просто разумная экономия, потому и не нанимают посторонних. — Нас впустили, потому что мы предъявили подлинные документы с магическими печатями. Но этот тип на воротах нас сканировал. И если бы отпечатки аур не совпадали с теми, которые в удостоверениях, мы бы на территорию поместья не попали! — А что, там есть наши аурограммы? — Валери удивилась. — Мы же здесь в качестве королевских чиновников… — ответила я. — Ты в курсе, какое наказание применяется к гражданину Галлии, выдающему себя за королевского чиновника? Ответили они, как часто бывало, одновременно, но на сей раз по-разному. Валери ожидаемо поинтересовалась: — Нет. А какое? Анри же спросил: — Только Галлии? — В разных государствах Союза королевств предусмотрены разные наказания. В Галлии — год тюрьмы без права досрочного освобождения или замены штрафом. А в Спанье, например, такой преступник на тот же год приговаривается к общественным работам в таких местах, куда и гоблина не особо заманишь. В ассенизационный обоз, например. Или санитаром в инфекционную больницу. Или на работу на хлопковых плантациях. Молодые люди переглянулись, видимо примеряя на себя такое наказание, и в один голос сказали: — Брр! — Ну так вот, — продолжила я. — По понятным теперь причинам документы королевских чиновников снабжают их аурограммами и заверяют магической печатью. Но вернемся все же в шато Сарсена, вы не против? — Да, профессор! То есть нет, не против. — Ну хорошо. Так вот, напоминаю вам, что мы здесь не для того, чтобы вытаскивать какие-нибудь скелеты из шкафов почтенного семейства л’Этан Сарсена. Нам нужно всего лишь оценить, подходит ли очаровательная Мари-Адельфина для того, чтобы стать невестой его величества. И при этом мы можем даже никому и не объяснять, почему — да. Или почему — нет. Мы отчитываемся непосредственно перед королем.