Я развел руками. Заметил нож, убрал. – Никаких планов. – Никаких планов, а? – с моря не было ветра, но мне показалось, ее волосы шевельнулись. Она кивнула. – Значит, и никакого ночлега, правильно? Я снова пожал плечами, борясь с накатывающей нереальностью отходняка с Г-гранаты, а может, и с чем-то еще. – Примерно так. – Итак. Твои планы – всю ночь играть в салочки с ТПД и Бородатыми и надеяться еще раз в жизни увидеть солнце. Да? – Эй, это тебе надо писать эксперию. Так рассказала, что мне уже почти не терпится приступить. – Ага. Мы все тут гребаные романтики. Слушай, если нужно место переночевать, пока для тебя все подготовят твои навороченные друзья, могу помочь. Хочешь играть в Микки Нозаву на улицах Текитомуры – ну… – она снова склонила голову. – Посмотрю эту киношку, когда выпустят. Я ухмыльнулся. – До тебя далеко? Ее глаза показали влево. – Туда. Из бара – плач безумных, один голос, вопящий о крови и святом возмездии. Мы скрылись среди кранов и теней. Глава третья Комптё светился – склонившиеся к воде пирсы из вечного бетона, мешанина ламп Ангьера вокруг осевших ховерлодеров на привязи. Суда улеглись в опавших юбках на тросах автошвартовщиков, как вытащенные на берег слоновые скаты. На их ярких боках поблескивали открытые погрузочные люки, по пирсам туда-сюда сновали раскрашенные иллюминием машины, вознося к небу вильчатые руки, полные железа. Постоянный фон из шума двигателей и криков, заглушавших отдельные голоса. Как будто кто-то взял яркое скопление вокруг промывочной станции в четырех километрах к востоку и вырастил до огромной вирусной опухоли. Комптё светом и грохотом жрал ночь по всем направлениям. Мы пробирались через путаницу машин и людей по набережной за разгрузочными пирсами. На первых этажах домов у верфи – розничные дискаунтеры с проходами, забитыми железом от пола до потолка, светили бледным неоном, смешиваясь с аляповатым блеском баров, борделей и клиник имплантации. Все двери открыты, за ступенькой помещения, в большинстве случаев шириной с сам дом. Вливались и выливались группки покупателей. Машина передо мной резко развернулась, сдавая назад груз умных бомб Пилсудского «земля-земля» и громко вереща «до-рогу, до-рогу, до-рогу». Кто-то меня обошел, с улыбкой на полуметаллическом лице. Она провела меня в один из салонов по имплантации, мимо восьми рабочих кресел, где сидели, скрежеща зубами, поджарые мужчины и женщины, наблюдая в длинном зеркале напротив и гроздьях мониторов с крупными планами, как их аугментируют. Наверняка это не так уж больно, но вряд ли весело смотреть, как режут, свежуют и отбрасывают твою плоть, чтобы освободить место для какой-нибудь вставной игрушки, которую, по словам спонсоров, в этом сезоне носят все команды деКома. Она остановилась у одного из кресел и посмотрела в зеркало, куда еле влезал лысый великан. Ему делали что-то с костями правого плеча – на окровавленное полотенце на груди откинулся шмат шеи. В обнаженном месиве беспокойно напрягались углеродно-черные шейные мышцы. – Привет, Орр. – О! Сильви! – зубы великана не скрежетали, взгляд был слегка рассеянным от эндорфинов. Он лениво поднял руку с нетронутой стороны и стукнулся кулаками с женщиной. – Как дела? – Погуляла. Уверен, что заживет к утру? Орр ткнул большим пальцем в сторону. – Иначе я сделаю то же самое с этим костоправом. Только без анестезии. Оператор имплантатора натянуто улыбнулся и продолжил заниматься своим делом. Он все это уже слышал. Глаза великана переместились в зеркале на меня. Если он и заметил на мне кровь, она его не беспокоила. Впрочем, он и сам был не особенно чистеньким. – Что за синт? – Друг, – сказала Сильви. – Поговорим наверху. – Десять минут, – он бросил взгляд на оператора. – Правда же? – Полчаса, – сказал оператор, весь в трудах. – Тканевому клею нужно время, чтобы схватиться. – Блин, – великан метнул взгляд в потолок. – Куда же делся «Урусифлэш». Схватывался за секунду. Оператор все еще погружен в работу. Полая игла издавала тонкие звуки всасывания. – Сам, ты просил по стандартному тарифу. При таких расценках – никакого военного биохима. – Ладно, твою налево, сколько надо докинуть за делюкс? – Минимум на пятьдесят процентов больше. Сильви рассмеялась. – Забей, Орр. У тебя уже почти все. Даже дорфы посмаковать не успеешь. – Да ну на хер, Сильви. Я тут помираю со скуки, – великан лизнул большой палец и протянул. – Слышь, снимай. Оператор имплантатора поднял взгляд, чуть пожал плечами и отложил инструменты на поднос. – Ана, – позвал он. – Неси «Урусифлэш». Когда медсестра закопалась в бокс с новыми биохимикатами, оператор выбрал из бардака на полке под зеркалом ДНК-ридер и провел впитывающим концом по пальцу Орра. Закрытый сверху дисплей приборчика засветился и замерцал. Оператор взглянул на Орра. – После этой транзакции уйдешь в минус, – тихо сказал он. Орр сверкнул глазами. – А ты не переживай. Если вылечу завтра, все будет на мази, и ты сам это знаешь. Оператор помялся. – Именно потому, что ты вылетаешь завтра, – начал он, – я и… – Да чтоб тебя. Глянь экран спонсора, а. «Фудзивара Гавел». «Новый век – безопасный Новый Хок». Мы не какая-то левая команда, которую ноги кормят. Если не вернусь, тебе все покроет энка. И ты сам это знаешь. – Я не… Обнаженные мышцы в шее Орра вздыбились. – Ты мне кто, бухгалтер? – он привстал на кресле и впился глазами в лицо оператора. – Просто проводи, понял? И раз уж отвлекся, отсыпь мне военных эндорфинов. Оставлю на потом. Мы еще были рядом, когда оператор имплантатора сдался, затем Сильви подтолкнула меня локтем. – Мы наверху, – сказала она. – Ага, – великан разулыбался. – Десять минут. Наверху были спартанские комнаты, свернувшиеся кольцом вокруг зала, который был одновременно и кухней, и гостиной с окнами на верфь. Хорошая звукоизоляция. Сильви стряхнула куртку и набросила на спинку кресла-лежака. Оглянулась на меня, двинувшись в кухонную часть. – Чувствуй себя как дома. Туалет там, сзади, если надо привести себя в порядок. Я понял намек, смыл кровищу с рук и лица в крошечной раковине с зеркальцем и вернулся в главную комнату. Она была у кухонной стойки, копалась в шкафчиках. – Вы правда с «Фудзиварой Гавелом»? – Нет, – она нашла бутылку и вскрыла, другой рукой взяла в щепоть два стакана. – Мы какая-то левая команда, которую ноги кормят. И это мягко сказано. Просто у Орра знакомая инфокрыса подкопалась к кодам доступа ФГ. Выпьешь? – А что это? Она посмотрела на бутылку. – Фиг знает. Виски. Я протянул руку за стаканом. – Такой подкоп и сам по себе немало стоит. Она покачала головой: – Дополнительные льготы деКома. Мы прошиты для преступности круче долбаных чрезвычайных посланников. У нас техники для электронного взлома до жопы, – она протянула мне стакан и налила нам обоим. Легкий звон горлышка бутылки о стенку бокала каждый раз разносился в тишине комнаты. – Последние тридцать шесть часов Орр гулял в городе, трахался и химичился на одни только кредиты и обещания энка. И так каждый раз перед вылетом. Видимо, считает это видом искусства. Будем. – Будем, – виски оказался очень крепким. – Ух-х. Долго с ним в команде? Она странно на меня посмотрела.