– Куда это ты смотришь? – хмурюсь, поймав его взгляд. – Я должен тебя осмотреть, – оскаливается Волков. – Понять, насколько сильно накосячил. Решить, чем загладить вину. – Ох, так это был “косяк”? – приподнимаю бровь. – Я признал, что перебрал. Отлично. Вот за подобное реально его ценю. Стоит на секунду забыть про то, какой он гад, решить, будто и правда сожалеет про ту выходку, как Волков показывает свою настоящую природу и возвращает с небес на землю. Как же сильно гад меня бесит. Раздражает до безумия. Каждым жестом, каждым словом, каждым взглядом. – Билеты на концерт забирай сам, – складываю руки на груди, стараясь отгородиться всеми доступными способами. – Я никуда не пойду. – Тебе разонравился Сафина? – Нет, конечно. – Тогда в чем проблема? – Я отказываюсь от твоего подарка. – Это не подарок. – Не притворяйся, будто тут действительно проходит какая-то акция от ресторана, а ты вообще случайно оказался поблизости. – Это просто билет. – От тебя. – От Рикардо. – Ну это уже слишком, – закипаю. – Если бы ты изучила билет с обратной стороны, увидела бы подпись и приглашение на вечеринку после концерта. – Ты начинаешь повторяться. – Меня там не будет. – Думаешь, я поверю? – хмыкаю и поджимаю губы. – Ты не упустишь момент, опять устроишь что-нибудь. Черт, я даже не собираюсь в этом разбираться. – Мы не встретимся, если ты не захочешь. – Я и сегодня не хотела, но тебе плевать. – Ты не оставила мне другого выбора. Он опять оказывается слишком близко. Хотя в такой крошечной комнатушке особо не развернуться. Еще и этот его взгляд. Эти проклятые глаза, которые повсюду мерещатся, преследуют неотступно. А еще запах. Мне совсем не нравится его запах. Аромат чересчур приятный и будоражащий. Новый парфюм? Черт, этот гад не должен пахнуть так приятно. – Открой дверь, – заявляю ледяным тоном. – Рано. – В каком смысле? – Я должен извиниться. – Забудь, – нервно передергиваю плечами. Я отталкиваюсь от стены и пробую пройти мимо Волкова, и он даже как будто позволяет ускользнуть, но в последний момент обхватывает за талию. – Бэмби. Я хочу что-то сказать. Точно хочу. Я даже приоткрываю рот, но с губ не успевает сорваться ни единого звука. Волков целует меня, напрочь выбивая дыхание из легких. Впивается так, будто током бьет. Я цепенею от дикого напора. Ураган обрушивается на плечи, отрывает от земли и увлекает в зияющую бездну. Мой пульс сходит с ума, толчки крови врезают по вискам. Мелкая дрожь пробегает по телу, разливается от макушки до пят. Ток струится по венам, заставляет содрогаться. Разум подернут пеленой. Сознание затуманивается. Пространство вокруг резко сжимается до единственной одержимо пульсирующей точки. Слишком тесно. Точно стены сдвигаются. Слишком жарко. Я задыхаюсь. Захлебываюсь, ухожу глубоко под лед. Я с трудом осознаю, что происходит. Обхватываю ладонями широкие плечи, впиваюсь пальцами в литые мускулы. Только теперь и самой тяжело понять – отталкиваю или притягиваю. Сбегаю прочь или тянусь навстречу. Я вырываюсь. Вроде бы. Протестую. Но как-то слабо. Отталкиваю мощное тело, однако проще разломать каменную стену. Волков вытворяет абсолютно невообразимые вещи, а я никак не способна ему помешать. Едва ли могу шевельнуться, впадаю в необъяснимый ступор. Массивные ладони проходятся по моей спине, опаляют кожу даже через плотную ткань свитера, властно скользят от лопаток до поясницы. Я вздрагиваю. Дергаюсь, пробуя освободиться, вывернуться. Но эффект такой, точно вовсе не двигаюсь и не противлюсь. Я начинаю сомневаться, вырываюсь или нет. Может, чудится? Может, я и не шевелюсь? Тело отказывается подчиняться. Мозг одурманен. Меня затягивает все глубже. Дальше. Будто увлекает в самый центр кипучего водоворота. Из груди вырывается протестующий возглас. Мышцы сводит судорога. От напряжения перед глазами искрит. Волкову наплевать. Он притягивает меня еще ближе, привлекает вплотную, буквально вбивает в железное тело, свитое из бугрящихся мускулов. Это неправильно. Ненормально. Так нельзя. Я чувствую его. Остро. Близко. Жарко. Мысли как вспышки. Грани реальности размываются, теряют всякую четкость. Эмоции раздирают на части. Горячие губы на моих губах. Выжигают печать за печатью. Плавят. Язык уверенно врывается вглубь, скользит по моему языку, захватывает в плен, вовлекает в первобытный танец. Запреты рушатся. Волков подхватывает меня под ягодицы, отрывает от пола, а в следующую же секунду практически оборачивает вокруг себя, заставляет раздвинуть ноги и обхватить бедрами крепкий торс, обращается со мной, словно с безвольной куклой. Черт, а я ведь и правда точно марионетка в его руках. Почти отключилась, почти лишилась воли и сознания. Дура, как я до такого дошла? Его возбуждение обжигает меня. И отрезвляет. Приводит в ужас. Я ощущаю огромный раскаленный орган, прижатый к моему животу, и дергаюсь будто ошпаренная. Отчаянно вырываюсь, лихорадочно извиваюсь, отталкиваю Волкова. – Лика, – хрипло выдает он, отрываясь от моих губ. Гад еще и по имени меня называет. Я залепляю ему пощечину. А он ухмыляется, зубы скалит, и он ладонь мою щекой трется. В синих глазах разгорается огонь. – Давай, – говорит. – Приласкай меня еще. – Ты что, больной? – Я тебе разрешаю все. Волков поворачивается и хватает мое запястье. Зубами. Чуть сжимает кожу, после проходится языком. Поцелуй? Укус? Трудно разобрать. Но от этого странного жеста меня аж подбрасывает. – Ты псих, – бормочу. – Абсолютно чокнутый. – Так это же отлично, – хмыкает, явно гордится подобным званием. – Зато со мной никогда не бывает скучно. Я выпутываюсь из его объятий с огромным трудом. Он точно паутиной оплетает, опутывает по рукам и ногам. Тягучее марево затуманивает пространство вокруг. Вот как ему удается? Накалять атмосферу до предела одним своим присутствием. Еще и заражать собственными эмоциями. Я поспешно поправляю одежду и прихожу в шок от того, как этот гад умудрился расстегнуть мой бюстгальтер. Он же не залез пальцами под свитер, выходит справился так, через плотную материю добрался до хитрых крючков. Жуть. От негодования передергивает. Я пробую привести нижнее белье в порядок, но ничего не получается, и я задыхаюсь от раздражения. – Дай помогу, – говорит Волков. Разрешения не дожидается. Ловко справляется с застежкой. Теперь он строит из себя приличного парня, даже не пытается опять облапать. Вот только приличные парни и близко не обладают подобной сноровкой при обращении с женской одеждой.