– Не надо ничего показывать, – говорю твердо и упираюсь пальцами в широкую грудь, отчаянно пробую оттолкнуть, однако проще сдвинуть с места гору, чем справиться с этой грудой мускулов. – Пусти. Хватит! Отстань от меня. Его полыхающий взгляд буквально впечатывается в мои губы, а потом вдруг поднимается выше. Глаза в глаза. До искр. Принуждая задрожать от дикого напряжения, вынуждая судорожно сглотнуть. Во рту мигом пересыхает, тело становится свинцовым. Почему Волков так смотрит? Чего добивается? Я ловлю себя на том, что не способна моргнуть, физически не выходит отвести глаза в сторону. Контакт разорвать не удается. Мы будто спаяны воедино. Он нависает надо мной будто коршун. Накрывает тенью. Опаляет лицо раскаленным дыханием. Я точно под гипнозом. Напрасно пытаюсь сбросить незримые оковы. Ощущение, словно тело оплетает паутина. Нервный трепет нарастает. Дыхание сбивается. Мое сердце дает перебой. Теряюсь в пространстве. Реальность ускользает. Я мотаю головой, развеивая тягучий дурман. А Волков впивается поцелуем в мое горло, проходится губами так, точно вспарывает кожу, оголяет нервы. Он касается жадно и голодно, будто живьем сожрать готов. – Прекрати, – дергаюсь, стараюсь освободиться от жесткой хватки. – Не смей, не трогай меня. Не целуй! Волков отстраняется, но только для того, чтобы снова посмотреть в мои глаза, прошить единственным взглядом насквозь. – А я не трогаю, Лика, – заявляет хрипло. – Не целую. И не смею ни черта. Ты считай, что это блядская разминка. Горячий рот впечатывается в мои ключицы, зубы прихватывают кожу, язык скользит, прочерчивая вену за веной, ловит бешеное биение пульса. Кислород перекрыт напрочь. Я пытаюсь закричать. Позвать на помощь. Кажется. А Волков добивает окончательно. Он впивается в мою грудь. Через платье, через ткань нижнего белья. Но эта порывистая ласка ощущается настолько остро и мощно, будто перед ним я абсолютно обнажена. Он действует как обезумевшее животное. Оскаливается. Загоняет добычу. Раздирает мой самоконтроль в клочья. Настоящий дьявол. Огонь и лед. Это все он. Берет в плен грубо и жестко, а после затапливает нежностью. Заставляет забыться, играет на контрастах. Он покрывает поцелуями мои плечи, а после снова возвращается к груди. И каждое прикосновение ощущается точно клеймо, пылающая метка. Одежда никак ему не мешает. Вряд ли он вообще ее замечает. От такого напора почва уходит из-под ног. Мир меркнет. – Хватит, – задыхаюсь. – Хватит! Я сама не представляю, как вырываюсь из раскаленного капкана. Сбрасываю мускулистые руки. Отталкиваю крепкое тело и вжимаюсь в стену. – Прочь, – выпаливаю. – Убирайся. – Заставь меня уйти, – бросает с кривой ухмылкой и шагает, опять сокращая расстояние до минимума. – Скажи, что ничего не чувствуешь. Скажи, что не хочешь меня. – Не хочу! – срываюсь на истерику. – Уходи. Забудь обо мне навсегда. Я опять ускользаю от него, направляясь в коридор, а Волков настигает в момент, хватает за руку. – Лжешь, – говорит и проходится большим пальцем по запястью. – Я чувствую правду. Звук открываемой двери заставляет нас обернуться будто по команде. Проход заслоняет массивная фигура. – Дан, – глухо роняю я. – Не помешал? – усмехается мой парень. Данил в бешенстве. Я никогда не видела его таким. Глаза пылают. Каждая черта лица заостряется. Тело напряжено до предела. Такое чувство, точно он из железа. Черт, я просто не узнаю своего парня. Он преображается до неузнавания за пару мгновений. Всегда спокойный, уверенный, приветливый. Его же нельзя вывести из себя, развести на эмоции. Дан всегда отлично себя контролировал, сохранял спокойствие в критических ситуациях. А теперь больше смахивает на оголенный провод, от которого искры летят. Не подходи – убьет. – Вечеринка в разгаре, – хрипло бросает Волков. Я вырываю свою руку из горячего капкана его пальцев и отхожу на несколько шагов в сторону. Этот гад тоже меняется. Я видела его гнев раньше. Видела злобу. Ярость. Думал, что видела, но нет. Ничего я не видела и не знала о нем до этого момента. Он будто демон, вырвавшийся из пекла. Его зрачки угрожающе сужаются, но синие глаза выглядят так, точно в них разливается тьма. Ледяная бездна затягивает, завораживает и пробуждает первобытный ужас. Рот застывает в хищном оскале. Он другой. Абсолютно. Ничего порочного. Ни тени привычной насмешливости. Эмоции теряются, растворяются в океане холода. Мужчина собран, готов в любой момент атаковать, броситься на врага и сожрать. От него волнами исходит агрессия. Психопат. Убийца. Я могу поверить в самые жуткие истории об этом человеке. Если бы не знала, что он сидел в тюрьме, сейчас бы сама догадалась. Хотя тюрьма – лишь малая часть айсберга. Я невольно отступаю к противоположной стене. Это нужно остановить. Немедленно. Я вряд ли сумею объяснить, что именно “это”, просто гнетущее предчувствие вынуждает содрогнуться. Воздух пронизан напряжением. Пахнет надвигающейся грозой. Противостояние ощущается гораздо сильнее, чем тогда, перед столичным отелем. Я не успеваю ничего сказать, не успеваю даже просто выдохнуть. Мужчины бросаются друг на друга, будто одержимые звери. Без слов. Без предупреждений. Никто ничего не спрашивает, не объясняет. Они сразу выясняют правду на кулаках. Сходятся в бою. Мебель в комнате подрагивает. Чашки слетают со стола, разбиваясь вдребезги. Хотя их никто не задевает. Вроде бы. Четкой уверенности нет. Я вжимаюсь в стену, с ужасом наблюдаю за безумной схваткой. Происходящее не кажется мне реальным. Это сон. Кошмарный сон. Да. Зажмуриваюсь. Горло перехватывает от волнения, грудь сдавливает. Цепенею, не способна шевельнуться. Я слышу удары. Мощные, сокрушительные. А еще – рычание. Дикое, животное. Я отказываюсь верить в то, что люди могут себя так вести. Знаю, мужчины могут драться. Ребята в моей школе устраивали потасовки, выясняли, кто круче. Иногда я становилась невольной свидетельницей разборок. Но тогда все выглядело иначе. Сравнить невозможно. Ощущение, словно на моих глазах происходит убийство. Я не могу на это смотреть. Физически. Тошнота подкатывает к горлу. Меня мутит. Тело пробивает лихорадочный озноб. – Хватит! – кричу. – Прекратите! Я добавляю еще несколько фраз, сама не осознаю, что именно говорю, просто пытаюсь хоть как-то остановить разыгравшийся ужас. Только меня явно никто не слышит. Мужчины молотят друг друга кулаками. Сбивают с ног. Катаются по полу. Опять подскакивают. Скрежещут зубами, точно желают впиться в глотку. Чудовищная ситуация. Бой без правил. Трудно определить, кто сильнее, у кого больше шансов. Никто не хочет отступать. Никто не сдается. Я медленно отхожу назад, выскальзываю в коридор. Насмотрелась достаточно. Кадры мелькают перед глазами, заставляют задыхаться. Звуки ударов доносятся даже сюда. Я зажимаю уши руками. Колени слабеют, ноги мелко подрагивают. Я чудом умудряюсь добраться до лифта и спуститься вниз. – В моем номере драка, – сообщаю администратору. – Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Отправьте туда охрану. Вызовите полицию. Девушка приподнимает бровь с недоумением, и я повторяю свои слова, пытаюсь пояснить ситуацию четче. – Простите, не понимаю, – она разводит руками и виновато улыбается. Только тут до меня доходит, что я говорю по-русски, быстро перехожу на английский. – Лика, что случилось? – раздается голос Маши над ухом. – Трудно объяснить, – выдыхаю сдавленно. – Ты такая бледная, – взволнованно произносит девушка. – А я как чувствовала, не могла оставаться на концерте, вызвала такси. – Все нормально, – роняю я на автомате, хотя отлично понимаю, ничего и близко не “нормально”. Рядом возникает массивная фигура, останавливается прямо за Машей, и девушка, будто чувствуя это, оборачивается и вздрагивает. – Возникли проблемы? – спрашивает Ларс Йенсен. – Позвольте помочь. Что я могу для вас сделать? Тут подключается администратор, показывает хозяину отеля, что происходит на моем этаже. Камера фиксирует, как дверь номера срывают с петель. Мужчины, сцепившись в бою, попросту выбивают преграду и вылетают в коридор. Дальше борьба идет там, еще более жестко и страшно. Щепки летят. Вазы бьются. Там точно ураган проносится.