* * * Весь следующий день я исследую все трубки топливопровода, до которых могу добраться. Везде одно и то же. Вместо масляно-астрофаговой суспензии я обнаруживаю таумеб и (давайте называть вещи своими именами) их фекалии. В основном метан и целый ряд микрокомпонентов. Теперь понятно, откуда в атмосфере Эдриана взялся метан. Жизненный цикл и все такое. Изредка попадаются живые астрофаги, но, учитывая подавляющее большинство таумеб в топливе, долго бедолаги не продержатся. Спасать жалкие остатки не имеет смысла. Все равно, что пытаться отделить здоровое мясо от поразившего его ботулизма. – Безнадежно, – произношу я, швыряя на лабораторный стол последний образец топливной суспензии. – Везде таумебы. – У меня есть немного астрофагов, – говорит Рокки. – Примерно двести шестнадцать грамм. – Двигателям вращения этого надолго не хватит. Секунд на тридцать, не больше. Да и не выживут они. На моей стороне повсюду таумебы. Лучше сохрани астрофагов в целости у себя. – Я сделаю новый двигатель! Таумебы превращают астрофагов в метан. Он реагирует с кислородом. Будет поджигание – будет тяга! Доберемся до моего корабля. Там полно астрофагов. – В общем-то… неплохая идея, – задумчиво потираю подбородок я. – Использовать то, что напукали таумебы для передвижения в космосе. – Не понимаю слово перед таумебами. – Неважно. Погоди-ка, дай посчитать… Беру планшет – лабораторный компьютер пока не работает. Удельный импульс метана я сейчас не припомню, но точно знаю, что реакция водорода с кислородом длится порядка 450 секунд. Что получится при наилучшем раскладе? У меня было 20 000 килограмм астрофагов. Допустим, все они превратились в метан. Масса корабля без топлива порядка 100 000 килограмм. Не знаю, достаточно ли у меня кислорода для реакции, но это пока можно опустить… Мучительно пытаюсь сосредоточиться. Понимаю, что дико устал. Посчитав в приложении-калькуляторе, сокрушенно качаю головой. – Не получится. Скорость корабля будет меньше 800 метров в секунду. Так мы не сможем избежать гравитации Эдриана, не говоря уже о том, чтобы пересечь систему Тау Кита, преодолев 150 миллионов километров. – Плохо. Я кидаю планшет на стол и тру глаза. – Да. Плохо. Рокки цокает по туннелю и останавливается надо мной. – Дай мне генератор, – просит он. – Зачем? Какой от этого прок? – уныло спрашиваю я. – Я чищу и дезинфицирую. Удаляю всех таумеб. Делаю маленький топливный бак и заправляю своими астрофагами. Герметично закупориваю генератор. Отдаю тебе. Ты его подсоединяешь к кораблю. И энергоснабжение восстановлено. – Да. – Я рассеянно потираю обожженную руку. – Хорошая мысль. Если только генератор не расплавится в твоей среде. – Если расплавится, я починю. На горстке астрофагов далеко не улетишь, но этого количества с избытком хватит, чтобы включить энергоснабжение корабля на… Не знаю, надолго ли… Ну, хотя бы до конца моей жизни. – Хорошо. Ладно. Неплохая идея. По крайней мере, мы снова запустим всю аппаратуру на корабле. – Да. Я бреду к люку. – Сейчас принесу тебе генератор. Не стоило бы в таком состоянии орудовать инструментами, но я не отступаю. Я спускаюсь в спальный отсек, заползаю в подпол и отсоединяю генератор. А может, это резервный генератор. Понятия не имею. Главное, что он превращает астрофагов в энергию. Возвращаюсь в спальню и кладу генератор в нашу с Рокки шлюзовую камеру. Он проводит шлюзование и переносит генератор к себе на верстак. Двумя клешнями эридианец тут же начинает копаться в устройстве, а третьей указывает на мою койку. – Я работаю. А ты спи. – Следи, чтобы таумебы не добрались до твоих астрофагов! – Мои астрофаги плотно закрыты в ксенонитовом контейнере. Они в безопасности. Иди спать. У меня болит все, особенно забинтованная рука. – Я не смогу заснуть. – Ты говоришь, что людям нужно восемь часов сна каждые шестнадцать часов, – строго говорит Рокки. – Ты бодрствуешь уже тридцать один час. Иди спать. Я со вздохом сажусь на койку. – Ты прав. Хотя бы попытаюсь. День выдался тяжелый. И вечер. Тот самый вечер трудного дня[168]. Обессиленно падаю на койку и укрываюсь одеялом. – Поясни последнюю фразу. – Это из песни. – Закрываю глаза и бормочу: – И я работал, как собака[169]. На мгновение я отрубаюсь… – Ух ты! – Я рывком сажусь на койке. – Жуки![170] Рокки от неожиданности роняет генератор. – Какая-то проблема, вопрос? – Не проблема. А решение! – Я спрыгиваю на пол. – Жуки! На моем корабле есть четыре маленьких зонда, названных «жуками». Они предназначены для отправки информации на Землю! – Жаль, ты раньше не рассказал, – сетует Рокки. – Но ведь они используют то же горючее, верно, вопрос? А теперь все астрофаги погибли. – Они работают на астрофагах, но каждый жук – это герметичный автономный аппарат. Жуки не подсоединены ни к бортовой системе подачи кислорода, ни к топливопроводу. И на каждом по 120 килограмм топлива! Да у нас полно астрофагов! Рокки радостно машет руками. – Достаточно, чтобы долететь до моего корабля! Хорошая новость! Хорошая-хорошая-хорошая! Я машу в ответ. – Похоже, мы все-таки выживем! Правда, чтобы добраться до жуков, мне придется выйти за борт. Скоро вернусь! Я делаю шаг к лестнице. – Нет! – Рокки подбегает к перегородке и громко стучит по ней. – Иди спать. Люди плохо соображают без сна. За борт опасно. Сначала отдых. Потом за борт. – Ну, хорошо, хорошо, – закатываю глаза я. – Спать! – командует Рокки, указывая на мою койку. – Да, мамочка. – Сарказм. Ты спишь, я сторожу. * * * – Мне уже не нравится эта затея, – жалуюсь я по радиосвязи. – Выполняй задание! – тоном, не терпящим возражений, отвечает эридианец. Я отлично поспал и проснулся полным сил. Вкусно позавтракал. От души потянулся. Рокки сделал новый, герметичный, полностью работающий генератор, который никогда не сломается. Я подключил его, и вся бортовая электрика мгновенно ожила. Мы с Рокки обсудили, как лучше использовать жуков, чтобы вернуться к «Объекту А». Казалось, все прекрасно продумано. А теперь я стою в шлюзовой камере, полностью экипированный для выхода за борт, и вглядываюсь в бесконечную пустоту космоса. «Аве Марию» заливает отраженный от Эдриана бледно-зеленый свет, несколько лучей которого падают сквозь иллюминатор и на меня. Затем планета скрывается из виду, и я оказываюсь в темноте. Но ненадолго. Через двенадцать секунд я снова вижу Эдриан. «Аве Мария» по-прежнему вращается. И это проблема. У корабля по бокам имеются небольшие маневровые двигатели на астрофаговой тяге, которые регулируют вращение в режиме центрифуги для создания искусственной гравитации. Сейчас двигатели, конечно, не работают: там, как и повсюду, полно испражнений таумеб. Мне предстоит выйти за борт и вновь столкнуться с силой притяжения. Только вместо гравитации Эдриана на сей раз я испытаю на себе действие центростремительной силы, которая может зашвырнуть меня в открытый космос. Что тогда, что сейчас мероприятие смертельно опасное. Так почему же нынешний выход за борт опаснее моей маленькой авантюры с пробоотборником? Потому что мне придется удерживать равновесие на носу корабля. Одно неверное движение, и поминай как звали.