- Ты хотел сам с ней переговорить, - напомнила ему. – У меня выходной. - Хотел, но раз уж ты все равно приехала, примешь участие. Я только глаза закатила от такой наглости. А потом подумала: а действительно, раз уже я все равно здесь, чего возмущаться? И очень хорошо, что про Завражского я больше никогда не услышу. Что бы ни говорил Лапушка, в глубине души я прекрасно понимала, что эту роль провалила безбожно. Ну, да уж что теперь. Все равно, эта история закончена. Кто же знал, что это только начало? *«Только две вещи бесконечны - Вселенная и человеческая глупость, хотя насчёт Вселенной я не уверен». Альберт Эйнштейн 12 А через месяц об Илье Завражском я даже не вспоминала. История была закончена и стала одной из многих. Да, не таких удачных, но все же завершенных. И если в первые дни после разговора с Алиной я порывалась позвонить Завражскому, то после того, как поговорила об этом с Лапушкой…. - Ты в своем уме, Марта Сваровская? - спросил он резко. Я поморщилась. И дело было даже не в тоне, просто по фамилии он называл меня, лишь когда очень сердился, а такое случалось нечасто. - Я хотела только поблагодарить его, - пошла на попятный. - Да? - у Лапушки нехорошо дернулся глаз. - Надо же, какая деликатность и воспитанность. А может, я про тебя чего-то не знаю, и ты всем объектам звонишь и благодаришь? За что, кстати? За проведенное время? Или за щедрость? Или еще за что-то? Взгляд у него, как и тон, стал совсем нехорошим, и я рассердилась. - Совсем сдурел?! Ты как со мной разговариваешь? - А что такого? - деланно удивился Лапушка. - Чем недовольна? А, Сваровская? - Да пошел ты! Я сжала челюсти, чтобы не сказать что-то непоправимое, после чего мы окончательно рассоримся, и вылетела из кабинета, как наскипидаренная. Даже про сумку забыла. А там у меня целая жизнь. И ключи от машины, и документы, и деньги. Мелочи всякие нужные и те, что давно пора бы выбросить. Шоколадный батончик со сливочной начинкой - наверное единственное, что люблю из сладкого. Антисептический гель, который, о чудо, не сушит кожу. В общем, действительно, целая жизнь. Хорошо хоть телефон лежал в кармане жакета, а то бы пришлось идти домой пешком. С Лапушкой мы не разговаривали целых два дня. Он благоразумно не побежал следом за мной, тоже, видимо, боялся, что не сдержится, и мы рассоримся в пух и прах. Мириться мы решили одновременно. Я приехала на работу пораньше, чтобы собраться с мыслями. Оказалось, Лапушка уже на месте. Он сидел у себя в кабинете, и это было плохо. Прошла к себе, походила по пустому кабинету, в котором без Лапушки было совершенно неуютно, и решила идти на мировую. Вышла в коридор и нос к носу столкнулась с партнером. Ему тоже на месте не сиделось. - Мир? - спросил Лапушка и протянул руку с отставленным мизинцем. - Мир, - закивала энергично и зацепилась мизинцем за мизинец. - Мирись, мирись, мирись….. Так что мысли о звонке Илье Завражскому покинули мою дурную голову. В самом деле, чтобы я ему сказала? Спасибо? А за что? Это просто работа, и нечего придумывать лишнее. А потом Завражский улетучился из моей головы, потому что работы навалилось - не продохнуть. За месяц мы успели провернуть целых два дела, но там не было ничего сложного: оба объекта оказались зажравшимися козлами, давно и со вкусом наставляющими рога своим вторым половинам, в полной уверенности, что такое поведение в порядке вещей. Мы потратили десять дней на одного и пятнадцать на другого. Получили очень приличный гонорар от счастливых, помолодевших на десяток лет женщин и решили, что нам необходимо сделать небольшой перерыв. Я снова позвонила Изольде с предложением слетать на недельку - другую в Париж, Лапушка подумывал о том, чтобы составить нам компанию. Изольда, представив, как выгодно она будет смотреться в саду Тюильри на фоне Лапушки, благосклонно согласилась на его общество. Мы с удовольствием планировали поездку, споря о том, в каком районе города лучше жить и куда пойти в первую очередь. И, когда по основным вопросам удалось договориться, выяснилось, что у Лапушки закончилась виза. Да, в том, что не касается работы, Лапушка бывает еще тем обалдуем. Так что мне пришлось снимать с брони отель, тихо радуясь, что не успела выкупить билеты на самолет и надеяться, что Лапушка сможет быстро сделать себе французский шенген, потому что билеты в Парижскую Оперу я-таки купила, и сдать их не получится. А стоят они, между прочим, как моя почка. - Идиот, - припечатала Изольда и с сожалением посмотрела на кучи выложенных из шкафа платьев - к поездке в Париж она готовилась со всей серьезностью и уже несколько дней примеряла наряды, решая, в чем она будет гулять на Городу влюбленных. Я подобным не страдала - всегда собиралась за полчаса до выезда в аэропорт, однажды решив для себя эту непростую задачу: главное, взять с собой документы, деньги, зубную щетку и сменный комплект белья, чтобы в случае чего не ходить в несвежих трусах, со всем остальным можно разобраться на месте. Однажды, когда мы с Изольдой и Лапушкой полетели в Индию, сотрудники авиакомпании умудрились потерять мой чемодан. Лапушка рвал и метал, угрожал засудить всех и вся, Изольда нервно пила свежевыжатый апельсиновый сок со льдом, а я под шумок написала заявление и пошла в магазин при аэропорте, чтобы купить хоть какую-нибудь сменную одежду. И все десять дней, пока мы путешествовали по стране, щеголяла в дивных по красоте сари, смешных шортах и хлопковых майках, приобретенных в местных лавках. Чемодан благополучно нашелся и ждал меня в камере хранения, я забрала его на обратном пути в Москву и навсегда решила для себя проблему сборов. Чем меньше вещей, тем лучше. Я осторожно, чтобы ни дай бог, ничего не помять, отодвинула бабушкину одежду в сторону, устроилась на ее кровати и ответила: - Завтра он подаст документы на срочную визу. Ничего страшного не произошло - билеты на самолет я купила, отель перебронировала. Мы просто улетим на несколько дней позже. - А Опера? - спросила Изольда. - Будем надеяться на лучшее. Изольда смела пару платьев, села в кресло и, вздохнув, миролюбиво сказала: - Надеюсь. Иначе я с ним поссорюсь. Вечером, вернувшись домой, я позвонила Лапушке и предупредила, чем ему грозит неполучение срочной визы. Он проникся и заверил, что завтра с самого утра поедет в визовый центр, сделает все возможное и свернет горы, но Изольду не расстроит ни в коем случае. Так что в понедельник в офисе я была одна. В смысле, без Лапушки. Танечка сидела в приемной, остальные тихо бездельничали по кабинетам - народ отдыхал. Я устроилась за столом, включила компьютер и погрузилась в изучение биржевых сводок. Да, да, можете не удивляться. Во-первых, часть заработанных средств мы вкладывали, надо сказать, вполне удачно, в акции и фонды, а во-вторых, из биржевых сводок можно узнать много интересного. И не только о финансах. Из приемной донесся взволнованный голос Танечки. Кажется, она что-то говорила о том, что госпожа Сваровская не принимает. Ее голос звучал настолько необычно, что я невольно прислушалась. А потом дверь резко распахнулась, стукнувшись о стену, а я подскочила на кресле. Даже Лапушка не позволял себе подобного, а он на эмоциях бывал несколько несдержан. - Марта Сваровская это ты? - густым, немного хриплым басом спросил неожиданный посетитель. Я посмотрела, кого это черт принес, и ощутила, как похолодело внутри. На пороге стоял… мужик. Иначе и не скажешь, хоть я терпеть не могу это слово. Высокий, кажется даже выше Лапушки, хотя куда уж выше. Правда, фигурой он партнеру уступал, но как-то чувствовалось, что при случае, может оказать достойное сопротивление. Да что там, ото всей его жилистой фигуры веяло звериной силой. Это как гепард. Вроде и не самый большой хищник, но если жизнь заставит - убьет и не поморщится. Одет был посетитель в серый костюм и белую рубашку. Вещи не бредовые, тут у меня глаз наметан, но хорошего качества и сидели на мужчине отлично. А вот туфли дорогие, явно ручной работы. Пока я его рассматривала, мужчина успел войти в кабинет и прикрыть за собой дверь, чуть не прищемив при этом нос секретарю. Та испуганно охнула, но последовать за посетителем не решилась, оставшись в приемной. Я от всей души понадеялась, что Танечка не стала пить валерьянку для успокоения собственных нервов, а двинула за охраной. Что-то мне подсказывало, что без охраны я не обойдусь. - Ты Сваровская? - повторил мужчина, смерив меня тяжелым взглядом из-под густых, насупленных бровей. От этого его взгляда, прямо скажу, очень нехорошего, у меня поджались ягодицы, словно ожидая хорошего шлепка. Ага, прямо по попе. Нет, не поймите меня неправильно, меня никогда не били, даже в детстве родители ни разу не шлёпнули по попе, но вот прямо сейчас появилось ощущение, что получу. И получу сильно. Видимо он что-то такое усмотрел на моем лице, усмехнулся криво, отчего не слишком привлекательное лицо стало еще непривлекательнее, прошел к столу и сел в кресло напротив меня. А я вспомнила, что мне не пять лет. Я взрослая, самостоятельная бизнес-леди, а не запуганная малолетка. Сижу в собственном кабинете собственного офиса в самом центре города, на дворе день деньской, за дверью куча народа, в том числе и охрана, и бояться мне совершенно нечего и некого. Тем более, такого вот супчика. Расселся тут, незваный и нежданный, брови хмурит и ухмыляется, прямо скажем, похабно. И обидно, кстати. - Добрый день, - взяв себя в руки, по-деловому ответила я. - Да, я Марта Сваровская. Могу я узнать ваше имя? Но странный посетитель не спешил с ответом. Сидел и рассматривал меня исподлобья. Я тоже решила не торопиться с расспросами, втайне надеясь, что сейчас откроется дверь и войдет охрана, вызванная моим замечательным секретарем. Досчитала до двадцати, и ничего. Где их черти носят?! - Значит, ты Илюху обобрала? - спросил мужчина, так и не представившись. Я наморщила лоб, пытаясь сообразить: какого такого Илюху он имеет в виду? Что это за имя такое? - Илюху? - переспросила его. - Ну, конечно, - мужчина не по-доброму скривил губы в ухмылке, - когда вокруг столько мужиков, всех по именам не упомнишь. И так он это сказал, оскорбительно и пошло, что я покраснела. Нет, не от стыда. От гнева покраснела. У меня даже кончик носа воинственно дернулся, а руки сжались в кулаки. - Господин как-вас-там, думаю, что вам лучше покинуть мой офис, - заявила, глядя прямо ему в глаза. Серые, холодные и очень - очень страшные. Такие глаза я видела у волка, когда в прошлом году Лапушка вытащил меня в гости к своему знакомому леснику в Сибирь. У того лесника жил волк. Не домашняя зверушка, а настоящий дикий волк, которого тот подобрал еще щенком и поселил в вольере у своего дома. Зверь вырос, но ручным так и не стал. Лесник собирался выпустить волка в тайгу, потому что несмотря ни на что, зверь был диким, на приближение человека реагировал настороженным рычанием и смотрел вот так, напряженно и страшно, прямо как этот незнакомый мужчина. Тот еще выдержал паузу, потом поднялся и коротко бросил: - Деньги вернешь. У тебя неделя. После чего развернулся и пошел на выход. - Ты вообще кто такой? - не выдержала я. Он остановился у самой двери, взялся за ручку, а потом медленно повернулся ко мне и ответил: - Тимофей Завражский. И пользуясь тем, что я не нашлась с ответом, спокойно вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь.